Версия для печати

Они не знали друг друга…

О сходстве мистического опыта и культурных систем Даниила Андреева и Джона Толкиена

Три Кольца — королям эльфов, под небом рожденным.
Семь — гномов владыкам в чертогах подземных.
Девять — людям, не вечным, на смерть обреченным.
Одно — Тьмы Властелину на троне черном,
В стране Мордор, где мрак царит.
Кольцо Одно, чтоб всеми править,
Кольцо Одно, чтоб всех найти,
Кольцо Одно, чтоб всех сковать и в темноте свести
В стране Мордор, где мрак царит.

Дж. Р. Р. Толкиен «Властелин Колец»

Сходство и взаимное притяжение русской и английской культур не просто поражает, но и представляется парадоксальным, хотя, может быть, оно из тех парадоксов, которые и создают цветущую сложность Божественного мироздания.

В самом деле: с начала XVIII века Россия и Англия — злейшие враги на протяжении почти двух с половиной столетий. Россия готова была в союзе с Наполеоном навсегда уничтожить Великобританию как великую державу. Англия была еще деятельнее: в конце XVIII — начале XX столетия английские послы участвовали в успешных заговорах против законной русской власти. Особенно опасна была Великобритания для России в качестве союзницы: как не вспомнить начало Первой мировой войны, когда британское адмиралтейство пропустило немецкие крейсеры «Гебен» и «Бреслау» в подарок союзнику на Черное море?

Числится за англичанами и преступление пострашнее: это их власти активнее всех трудились над выдачей в 1945 г. сотен тысяч русских людей (казаков, власовцев, перемещенных лиц) в лапы Сталина на мучительную смерть. Впрочем, будем справедливы: англичане — это и фельдмаршал Александер, препятствовавший сему мерзкому предательству, и лорд Бетелл, написавший о том же правдивую книгу. Англичане — единственные, кто после книги лорда Бетелла воздвигли памятник выданным и погибшим русским людям.

Казалось бы, более чем достаточно оснований ненавидеть друг друга. Однако развитие отношений русской и английской культур на протяжении многих веков свидетельствует об обратном. Еще в царствование Михаила Федоровича английский механик Христофор Галовей устанавливает часы на Спасской и Троицкой башнях Кремля. Облик верхних ярусов этих башен неопровержимо свидетельствует о влиянии поздней английской готики. В 1770-1790 годы уже английская неоготика послужила толчком к появлению раннего русского архитектурного романтизма в творениях М. Казакова, В. Баженова, И. Фельтена.

Английский пейзажный парк определил облик классического «дворянского гнезда» — русской усадьбы конца XVIII века. Нельзя, кстати, не вспомнить, что дуб — священное дерево и древних бриттов и древних славян!

Одна из величайших эпох проявления русского художественного гения — эпоха модернизма конца XIX — начала XX века — тоже имела четкий импульс, связанный с английской культурой: творчество прерафаэлитов и труды В. Морриса. Русский сентиментализм и романтизм с благодарностью учились на творениях Стерна, Байрона, Вальтера Скотта.

Император Александр I, стремясь восстановить исконно русские аристократические традиции, подумывал о перенесении на русскую почву принципов формирования палаты лордов. Тогда же из английской правовой мысли пришел к нам и принцип разделения властей. В судебной реформе императора Александра II (1862 год) использовались многие нормы английского судопроизводства.

Интересно и то, что русскими англоманами часто бывали отнюдь не примитивные западники, а глубокие традиционалисты, такие, как православный патриот, благотворитель, знаток и ценитель крестьянского искусства Василий Николаевич Киреевский — отец двух выдающихся мыслителей-славянофилов.

Геральдика, по крайней мере уходящая в глубокое средневековье, несомненно, отражает не только исторические обстоятельства, но и духовную сущность нации. Странно, что никто до сих пор не обратил внимания на следующее абсолютное совпадение. Флаг Великоритании объединяет кресты св. Андрея и св. Георгия. Русский флаг случаен, не имеет национальных корней. Иное дело — герб. И что же мы видим? Объединение символов св. Георгия и св. Андрея! Это заинтересовало бы Даниила Андреева, отмечавшего первенствующую роль Андрея Первозванного в созидании нашей метакультуры.

Сказанное дает основание сделать вывод о глубинной схожести двух национальных традиций.

Даже русский гимн «Боже, царя храни» написан по мотивам британского, а переведенный с английского «Вечерний звон» во всем мире воспринимается как типичное порождение русского духа.

Англия также чутко внимала России. Именно на английский язык прежде всего переводились сочинения Гоголя и Достоевского. После Всемирной выставки 1901 года в Глазго русский модерн оказал сильнейшее влияние на английскую архитектуру. Тому же способствовал, особенно в графике, работавший в России шотландский архитектор Дж. Валькотт.

Англичане всегда были исключительно восприимчивы к высшим проявлениям духовной жизни России. Об этом свидетельствует, например, богословская переписка великого Хомякова с ученым, англиканским дьяконом Палмером, готовившимся перейти в православие. С середины XIX века много говорят и пишут о сближении и даже воссоединении православия и англиканства, несомненно, самого близкого для православных западного христианского исповедания.

Наконец, забытый, но важный факт. Прошло лишь два года с момента завершения в 1894 году напечатания основного труда св. Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», как оно появилось в английском переводе.

В общественной жизни обеим национальным традициям свойствен антибюрократизм, предпочтение выборных лиц чиновникам на всех уровнях управления. Русское земство находит массу параллелей в муниципальных установлениях Англии. Зачаточная форма суда присяжных в России уходит в глубокое средневековье, а губной староста — прямая параллель англосаксонскому шерифу. У англичан, как и у русских, родственное отношение к монархической традиции. Сэр Артур Конан Дойль отмечал в своем историческом романе «Белый отряд», что англичане никогда не были до конца подданными королевства, но и никогда не стали республиканцами. То же можно сказать о не развившемся до конца демократическом сознании русских в монархической России. Наконец, здесь было бы уместным отметить поразительное сходство церковной истории двух народов: англиканство в свое время порвало с Римом, но в отличие от других протестантских церквей не разрушило мистической жизни Церкви и сохранило священство. Русская церковь также утратила связь со своей старшей сестрой — Константинопольской церковью, сохранив неискаженным полученное от греков православие.

Продолжая сравнивать культуры Англии и России, можно сказать, что в XX веке лишь две литературы во многих своих произведениях отобразили реальность зла в мире и необходимость непрестанной борьбы с ним не только молитвой, не только словом, но и мечом.

Каждый из нас всегда остается человеком своей страны, эпохи, культуры и, наконец, своей биографии. Джон Толкиен и Даниил Андреев — представители практически одной эпохи и почти одного поколения — не могли ничего знать друг о друге и напрямую влиять один на другого. Когда Андреев вышел из Владимирской тюрьмы, ему оставалось не более двух лет жизни. В это время Толкиен осуществлял первое издание своего «Властелина Колец». Тем не менее я осмеливаюсь высказать мысль о родственности индивидуального духовного опыта и даже некоторой близости вкусов этих писателей. Например, Даниил Андреев не только любил, но и считал чрезвычайно важным хождение босиком. У Толкиена его любимцы хоббиты не носили обуви. Толкиен, как и все члены группы «Инклинги», недолюбливал машинную цивилизацию, а у Андреева особенных высот инженерного «холодного рационализма» достигло дьяволочеловечество игв. Попробую привести несколько тезисов и сравнить взгляды на мир и происходящую в нем борьбу, а также на контакты с иноматериальными слоями у обоих писателей. Толкиен придает огромное значение видению духовных иерархий мира. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть главу «Валаквэнта» в «Сильмариллионе». Даниил Андреев дает отповедь тем, кто не придает значения духовным иерархиям, кто принимает внимание к духовным силам и ангелам за странное проявление язычества и многобожия.*

Андреев и Толкиен восстанавливают древние представления о необыкновенно мощных стихиях мира. Цитирую по главе «Валаквэнта»: «Семь владык валаров на Арде и владычиц тоже семь».** В «Розе Мира» читаем: «Верховных стихиалей — семь» (стр. 98).

Оба автора обращают внимание на возможность исполнения духом, видимо, ангелом миссии в материальном мире, что вполне укладывается в христианскую традицию и имеет массу параллелей в аскетической литературе IV-VII веков.

У Толкиена ангелами, которые обрели не только видимый облик, но и материальное тело, являются маги или старцы, на староэльфийском — истари, т. е. всем известный Гэндальф. Особенно интересен небольшой этюд о магах, содержащийся в книге «Неоконченные предания Нуменора». Для описания подобных существ Даниил Андреев вводит и неоднократно использует слово «человекодух».

В произведениях обоих писателей трудно не увидеть общего в трактовке особой народоводительной миссии, которой наделены великие герои, вожди и короли. У Даниила Андреева — это родомыслы; с ними лучше знакомиться не по «Розе Мира», а по поэме «Рух». В связи с этим вспомним королей Дж. Р. Р. Толкиена и особенно последний разговор Арагорна с матерью перед ее смертью во «Властелине Колец».

Самое смелое сравнение, которое я позволю себе сделать, — это параллель между сражениями в иноматериальных слоях Шаданакара у Андреева (см. главу «Метаистория» в «Розе Мира») и битвой сил в «Квэнта Сильмариллион» (глава 3). Идет сражение, которого эльфы не видят, они чувствуют лишь потрясение земли. Конечно, за этими образами лежит основополагающая христианская идея о первом грехопадении, а именно о грехопадении ангелов, и победе архангела Михаила над Сатаной. Трудно не заметить у обоих писателей общности видения событий, определяющих лицо мира.

Наконец, я хочу обратить внимание на самые поразительные и даже пугающие параллели, не находящие аналогий у других авторов, но существующие у Толкиена и Андреева. Во «Властелине Колец» Толкиен высказывает мрачное предположение, что силам зла удастся создать потомство от скрещивания людей и орков. Андреев в апокалиптических главах «Розы Мира» предвещает, что силы зла смогут получить потомство от людей и игв. Как заметила однажды Татьяна Антонян, им слышатся те же имена: у Даниила Андреева имя планетарного демона Гагтунгр, у Джона Р. Р. Толкиена властелин тьмы — Саурон, или Гортаур Жестокий.

В произведениях обоих авторов проглядывает убеждение, что древние люди обладали значительными магическими способностями, которые, однако, они не использовали для контактов с силами зла. Современному же человеку магия заказана, так как он утратил способность к светлой магии. Вспомните разговор хоббитов с владычицей Галадриэль, во время которого впервые предрекается исчезновение светлой магии, после того как кольца покинут мир. То же самое проскальзывает у Даниила Андреева (см., например, «Роза Мира», стр.268).

То, что в религиоведении, а теперь и в богословии называется «теорией повреждения», гораздо четче выражено у Толкиена. В основе этой теории лежит представление о том, что человек не перестает утрачивать верное знание о Творце и мире. Во «Властелине Колец» мы встречаем лишь отзвуки этой теории, тогда как «Сильмариллион» весь выглядит ее иллюстрацией или изложением. У Даниила Андреева в главах о русской истории родомыслы изменяют своей миссии, поддаваясь демоническим инвольтациям (Иван IV). В главе о метакультурах говорится о том, что светлая часть культуры постепенно покидает Энроф, в то время как оставшаяся ее часть утрачивает прежние свет и благость.

Таким образом, Дж. Р. Р. Толкиен и Д. Андреев предстают перед нами не только как мастера слова, поразительно много увидевшие, но и как доблестные и бесстрашные борцы со злом.

Я отметил ранее, что каждый человек принадлежит своей стране и культуре. Рискну предположить, почему эти люди представляют Россию и Англию. Почему Россию — догадаться просто. Трудно найти страну, на долю которой выпало столько страдания, сколько России в XX веке. Там в наше время была реально зрима Голгофа. Но почему Англия? Именно потому, что это — самая благоустроенная страна в мире, не самая богатая, но максимально приспособленная для человека. Очевидно, что страну хоббитов Толкиен писал с Англии. И тем не менее именно оттуда, из этого удивительного края вересковых пустошей, зеленых газонов и благоустроенных домиков должно было быть особенно ясно видно, что мир меняется не в лучшую сторону.

* См. стр. 27 «Розы Мира» и далее многократно по тексту, включая главы, посвященные непосредственному рассмотрению духовных иерархий. Ссылки даны по следующему изданию: Андреев  Д. Роза Мира. М.: Прометей, 1991.

** Дж. Р. Р. Толкиен. Сильмариллион. Урания N 1. 1992. 

Источник: журнал «Урания» № 2, 1994