Крымский полуостров, как известно, является родиной двух небольших реликтовых этнических групп, культура которых тесно связала с религиозным наследием иудаизма. Это караимы и крымчаки. Первая община насчитывала по данным переписи 1989 г. чуть менее 3 тыс. чел, вторая около 1,5 тыс. чел. около половины членов и одной и второй общины проживают в Крыму (данных последней украинской переписи еще нет). Не смотря на малочисленность, эти сообщества переживают сегодня небывалый всплеск интереса к вопросам своего этногенеза, языка, культуры, интереса общего для населения бывшего Советского Союза, переживающего сегодня глубокие этнокультурные и политические трансформации. Возможно, в Крыму мы сталкиваемся в настоящее время с наиболее яркими и самобытными проявлениями «национальных возрождений», свойственных и Украине в целом. Достаточно сказать, что в последние годы Крым переживает сложные процессы, связанные с репатриацией крымских татар.
Иногда они принимают весьма специфические формы, которым трудно дать какие-либо однозначные толкования, но в любом случае экспертному сообществу, думается, будет небесполезно познакомиться с теми тенденциями, которые здесь обнаруживаются. Это тем более небесполезно, что в последнее время полемика вокруг определенных идей начинает охватывать не только представителей караимской и крымчакской общин Крыма, но и становится не последним фактором этнополитических дискуссий в автономии. Настоящий доклад посвящен определенным комплексам идей, которые развиваются сегодня группами караимских и крымчакских интеллектуалов и предлагаются ими в качестве основ для самосознания этих этнических групп. Мне бы хотелось сразу заметить, что моей целью не является давать какие-либо оценки этим идеям, моя задача лишь рассказать о них в контексте тех процессов, которые происходят сегодня в самосознании жителей этой части Украины.
К сожалению, я не являюсь специалистом в области иудейских и еврейских исследований, и мне трудно судить о том, какое значение для данной проблематики может иметь информация о современном состоянии караимской и крымчакской идентичности, однако мне кажется, что, то, что происходит сегодня в литературе караимов и крымчаков может быть небезынтересно с точки зрения тех ментальных процессов, которые переживает современный постсоветский в том числе и еврейский мир.
Я не буду посвящать уважаемых слушателей в тонкости исследований и полемики об этногенезе и существе культурных основ караимской и крымчакской этнических групп, которая началась в середине ХIХ века и библиография которой весьма обширна. В центре наших наблюдений — современное состояние этих исследований и полемики. Как я уже сказал, они идут достаточно интенсивно, особенно в караимской литературе, к рассмотрению которой мы обратимся в первую очередь.
За последние десять лет на свет появился целый ряд работ, вышедших из под пера идеологов караимской общности как в Крыму, так и за его пределами, в том числе и такие значительные по объему произведения как 6-ти томная Караимская народная энциклопедия в которых представление этого народа о себе получило не просто дальнейшее развития, но и пережило довольно существенные трансформации (Укажем здесь на работы Ю.А.Полканова, М.С. Сарач, М.Э.Хафуз, М.Я.Чореф и др.).
Прежде всего, обращает на себя внимание решительный разрыв, который делается между крымскими караимами как особенным этносом и теми, кто исповедует караимизм как вероучение в различных странах мира. Это вероучение в трактовке современных караимских идеологов (в бывшем СССР) перестает быть главным отличительным признаком этнической общности, представители которой проживают сегодня в Крыму, а также на Западной Украине и в Литве. В противоположность вероисповеданию, основой современной караимской идентичности становится этническое происхождение и язык представителей этой общности, точнее их предков, поскольку сегодняшние постсоветские караимы в подавляющем большинстве русскоязычны. Ю.Полканов предлагает следующую формулировку самоидентификации караимов — это «коренной народ Крыма, объединенный общностью крови, языка и обычаев, осознающий собственную этническую индивидуальность, кровное родство с другими тюркскими народами, самобытность культуры и религиозную самостоятельность». Тот факт, что караимизм исповедуется еще где-то за пределами местообитания крымских караимов не может свидетельствовать, по мнению современных идеологов караимства, о каком-либо этническом родстве этих групп, подобно тому, как факт исповедания католичества не предполагает этнического тождества испанцев, итальянцев, французов, немцев и т.д. Тот же Полканов во избежании путаницы предлагает вообще по отношению к крымским караимам откорректировать терминологию и назвать его соплеменников «караи» или же «крымские караимы-тюрки» и не использовать термин «караимы» как таковой. Что касается этимологии этнонима, то и в его трактовке также произошли существенные изменения. Если А.Полканов, отец современного караимского идеолога в своей работе, написанной в период оккупации Крыма, лишь предлагает наряду с традиционным объяснением самоназвания караимов от древнееврейского (современные караимские идеологи стараются избегать слово «древнееврейский» и называют этот язык «древнебиблейским» или «арамейским») «караит» — т.е. читающий Писание другие варианты его истолкования, то его сын в 90-е годы уже со всей определенностью пишет, что самоназвание «карай» следует выводить «из древнетюркских и тюрко-монгольских (племенных — А.М.) этнонимов кирей — киреит…», производя его от «кара» — черный в значении, «северный» или «простой» народ. Точно также в современной караимской (карайской) литературе все «права гражданства» получила еще одна гипотеза Полканова-старшего о том, что древнееврейское слово «караит» в приложении его к прозелитам этого вероисповедания — ни что иное, как результат своего рода «ложной этимологии» священнослужителями изначального тюркского слова или, по крайней мере, результат «переосмысления» простого лингвистического совпадения тюркского и «древнебиблейского» слов. Следует сказать, правда, что эта версия не разделяется другими караимскими авторами, например М.Хафуз останавливается все же на «семитическом» происхождении самоназвания караимов (Хафуз, 1993, с.4)
Представления о происхождении караимов также расцветились в последнее время новыми красками. В отличие от построений и изысканий А.Фирковича в ХIХ, который возводил происхождение караимов к VI в. до н.э. и связывал с «самаритянским наследием», в современной караимской литературе полностью укоренилось представление о сугубо тюркских корнях этого этноса, причем версия Самойловича о «хазарской основе» караимской культуры получила развитие и детализацию (хотя и не обогатилась ни одним новым историческим подтверждением). Теперь хазары все чаще называются не главными, а лишь одними из возможных предков караимов. «…Крымские караимы-тюрки (караи), — утверждает Ю.Полканов, — (это) потомки ветви древних караитов, входивших в гуннский и хазарский племенные союзы, ассимилировавших в Крыму сармато-алан и, частично, готов» (Караи — Крымские караимы-тюрки. История, этнография, культура. Симферополь, 1997, с.22). Таким образом, в жилах современных караимов течет не только тюркская, но и арийская кровь.
Определенные изменения произошли и в представлении о характере караимского вероисповедания. Следует сказать, что в отличие от других этносов караимское этническое «возрождение» не приобрело религиозный характер. Традиции караимского богослужения утрачены и, в силу генетического родства с иудаизмом, вряд ли можно надеяться на то, что они будут восстановлены. Молитвенные дома караимов — кенасы являются сегодня местом не религиозных, а светских собраний. Также как и представление об этнических корнях караимов, представления о характере их верований серьезно переосмыслены в сравнении с традицией, которая была господствующей еще в начале ХХ века. У различных современных караимских авторов трактовка происхождения караимского вероисповедания несколько разнится. Если М.С.Сарач считает, что будучи первоначально язычниками, «караи» все же в IХ в. переняли от хазар учение Аннана «который сформулировал его в Багдаде в конце VIII в.» (Караимы и Москва. Москва, 1997, с.11), то в трактовке Полканова роль Аннана бен Давида из Басры меняется, согласно этой версии Аннан лишь сыграл «важную роль в становлении вероучения и объединении верующих» (Караи — Крымские караимы-тюрки, 1997, с.42), но сама монотеистическая религий «караев» восходит «к первым векам нашей эры», хотя и не имеет ничего общего с иудаизмом. Это по мнению современных карайских идеологов ни что иное как древнетюркское тенгрианство (Тенгри — верховное божество многих тюркских племен до принятия ими ислама). Именно на эту первоначальную основу и легло «библейское учение Аннана», признающее Ветхий Завет в качестве единственного источника спасения с его «библейским языком», игравшим ту же роль для караимизма как латынь для католичества или арабский язык для ислама. Характерно, что для современной «карайской» литературы в отличие от времен Фирковича и даже более позднего времени совершенно не характерна полемика вокруг Талмуда, которая играла такую важную роль в караимизме, начиная с VIII в. Современные «карайские» писатели ставят под сомнение даже роль Торы в мировоззрении своих «тюркских предков». Гораздо большее внимание уделяется ими сегодня отысканию и реставрации всевозможных реликтов «древнетюркского язычества», следов поклонения небесным светилам и священным деревьям, именно последние, а не надгробные камни с «древнебиблейскими письменами» являются сегодня главным объектом почитания на родовом кладбище «караев» Балта-тиймез (топор не коснется — тюркск.) под Чуфут-Кале (последний термин не употребляется караимами, но об этом позже), которое переосмысливается сегодня не столько как место последнего упокоения караимских предков, сколько как священная роща древних тюрок (кстати, посещение еврейскими учеными караимского кладбища близ Бахчисарая затруднено, достоянием крымской прессы периодически становятся сведения о конфликтах на этой почве). Особенно важными становятся сегодня параллели караимизма с христианством и в последнее время с исламом. Современные адепты «крымского караимизма» настойчиво подчеркивают, что Аннан считал Магомета пророком.
Настойчивая «ретюркизация» и преодоление любых, даже минимальных остатков «семитизма» и иудаизма, таков сегодня главный вектор современной «карайской» литературной традиции. Любые попытки указывать или исследовать элементы иудейского наследия в культуре караимов, «карайские» интеллектуалы рассматривают как оскорбительное и прискорбное проявление глубокого невежества, пережиток средневековья, имперских времен и недоброй памяти советского прошлого. Современное караимское возрождение также как и религиозный аспект не включает с себя аспект возрождения «древнебиблейской» письменности, напротив, часто подчеркивается абсолютно внешний для светской культуры караимов характер духовного письма их предков (в кружках и воскресных школах современные «караи» изучают крымскотатарский язык, но не «библейское» письмо).
Интересно, что усилия современных идеологов «карайства» имеют успех не только в караимской среде, но и во «внешнем мире». Так, в многих изданиях Автономной республики Крым сегодня уже почти нельзя увидеть топоним Чуфут Кале (Иудейская крепость) для обозначения главного родового гнезда караимов. Он объявлен искажением первоначального «правильного названия» этого места Джуфт Кале — Двойная крепость, и приговорен к изгнанию, по крайней мере, из официальных текстов (введенный Фирковичем термин «Села иегудим» — Скала иудеев предано полному и бесповоротному забвению). Пересмотрен и «пантеон» исторических деятелей караимства, из которого по существу исключен тот же А.Фиркович, теории которого о происхождении караимов преданы забвению как ложные и искусственные. Следует сказать, однако, что методология, которой пользуются современные карайские идеологи обнаруживает некоторые общие черты с известными методами Абен Решефа и иногда даже превосходит их, поскольку большей частью современные «карайские» просветители не утруждают себя поиском малейших, пусть даже поддельных, документальных доказательств своих тезисов. Впрочем, народы в эпохи этнических мобилизаций редко нуждаются в каких-либо научных доказательствах полюбившихся им мифов.
* * *
Сходные процессы происходят и в самосознании другой реликтовой общности Крыма — крымчаков, хотя здесь имеются свои особенности. Будучи ортодоксальными иудеями, крымчаки всегда рассматривались как еврейское сообщество и самим собой и иноэтничным окружением, однако, под влиянием утраты религии и полуофициального позднесоветского антисемитизма и в среде их интеллектуалов происходила определенная диффузия прежних ценностей. Эти процессы приобрели более широкий размах, также как и в караимской среде в 90-е годы минувшего века, конечно со своими особенностями.
С открытием возможности беспрепятственного выезда в Израиль перед многими крымчаками встал драматический вопрос о своей дальнейшей судьбе. Представляя собой достаточно изолированную группу, не обладавшую устойчивыми связями с прочим еврейским миром, далеко не все крымчаки могли поступить так, как сделало большинство евреев европейской части Союза. С другой стороны распад советского суперэтнического «поля», привел к тому, что крымчаки также почувствовали необходимость своего конституирования в качестве особого «народа», обладающего определенными правами на свою территорию. Поиск места своей немногочисленной группы во взбудораженном постсоветском обществе заставил ряд общественных деятелей и ученых углубленно заняться проблематикой характера и происхождения крымчакской общины. Эти поиски, также как и у караимов были направлены на выявление элементов автохтонности и зарождались в контексте локального «тюркского возрождения» в Крыму, вызванного возвращением из мест депортации крымских татар. Практически утратив, как и караимы вероисповедание, крымчаки сделали основой своей мобилизации язык и обычаи, которые в значительной части обнаруживают большое сходство с крымскотатарскими. Именно в этой атмосфере зародилось культурно-этническое движение, которое провело решительное размежевание между этничностью и вероисповеданием. Для ряда современных крымчакских идеологов факт исповедания ими или их предками ортодоксального иудаизма отнюдь не означает автоматической еврейской идентификации. Они восприняли христианскую модель конструирования национальности, при которой этничность и конфессия представляют совершенно различные вещи и где гораздо более определяющим признаком этничности является язык. В соответствии с этим, крымчаки, объединенные сегодня вокруг крымского республиканского культурно-просветительского общества крымчаков «Крымчахлар» считают себя особым тюркским народом, исповедующим иудаизм (следует сказать, что значительная часть крымчаков все же не отказалась от еврейской идентичности) (См. Издание общества крымчаков «Крымчахлар» — Крымчаки, Симферополь, 2001).
Конечно, также как и караимы, в обосновании этих представлений крымчаки прибегают к тому же «хазарскому наследству» и воспринимают себя как потомков тюркских племен, входивших некогда в Хазарский каганат и принявших иудаизм в VIII в. Более мягкую трактовку этой версии происхождения крымчаков дал археолог И.Ачкинази, автор книги «Крымчаки», вышедшей в 2000 году (Ачкинази И.В. Крымчаки. Историко-этнографический очерк. Симферополь, 2000, представляет собой диссертацию, защищенную в институте Востоковедения НАН Украины). Он считает крымчаков сложным конгломератом, на формирование которого оказали влияние, как представители древних еврейских общин Северного Причерноморья, так и прозелиты-тюрки, а также европейские евреи, которые периодически инкорпорировались в крымчакские общины в ХIХ-ХХ вв. Ачкинази для определения крымчаков предлагает использовать термин этно-конфессиональная группа. Эта трактовка оставляет возможность для крымчаков не порывать с еврейством, как это сделали караимы, но она не слишком приветствуется национальной общиной крымчаков.
* * *
Как бы мы сегодня не относились к современному «тюркскому вектору» в караимском и крымчакском самосознании, следует признать, что он разделяется большинством малочисленной крымской караимской общины, начисто утратившей связи с любыми элементами иудейской традиции и в значительной мере крымчаками. По-существу, он является основой современной караимской идентичности (по крайней мере, в ее крымском варианте) и существенным элементом крымчакского самосознания. Если могут быть какие-то сомнения относительно крымчаков, то современные крымские, и может быть шире, постсоветские караимы являются именно теми, кем настойчиво советует их считать Ю.Полканов, М.Сарач и другие писатели.
В этом нет ничего удивительного, если вспомнить об обстоятельствах существования караимской и крымчакской общин на протяжении ХIХ-ХХ вв.
Необходимо учитывать, и то, что современная этническая мобилизация караимов и крымчаков происходит на фоне массовой репатриации в Крым крымских татар, и сегодня караимские и крымчакские идеологи связывают сохранение своих общностей с возрождением родственной по языку крымскотатарской культуры. В этом контексте отказ от «еврейского наследства» мыслится ими как главное условие обретения международно-правового статуса «коренных народов», которого добиваются для себя также и крымские татары. В последнее время взаимодействие крымского караимского общества «крымкарайлар», общества крымчаков и крымскотатарских организаций, занимающихся этой проблемой стало на постоянную основу (в Симферополе под эгидой меджлиса крымских татар — основной политической организации крымскотатарского движения действует фонд Алтын Бешик, задачей которого является поддержка т.н. «коренных народов Крыма» и разработка этой проблематики).
Но здесь из сферы теоретических штудий в области этногенеза и культурологии караимские и крымчакские интеллектуалы переходят в область политической деятельности и проблематики, что выводит все эти дискуссии из внутриобщинных на общерегиональный уровень. Именно здесь лежит та тонкая грань, которая отделяет процесс этнического самопознания от манипулирования им в интересах политического корыстолюбия. Дело в том, что в современном Крыму проблема наделения части его населения (примерно 12%) особым статусом и правами, что вытекает из понятия «коренного народа», воспринимается весьма болезненно остальным многоэтничным населением полуострова. Кроме этого, процесс репатриации, восстановления гражданских прав крымских татар проходит параллельно с мировыми тенденциями политизации ислама, от которых отнюдь не свободна и крымская ситуация. В этом контексте все требования «особого статуса» для одной из групп крымского населения не может не восприниматься очень и очень настороженно всеми остальными, поскольку справедливо оценивается как первый шаг к национальной сегрегации. Именно поэтому сегодня привлечено внимание достаточно широких кругов к дискуссиям вокруг крымского караимства и крымчакского самосознания. Если раньше на теоретическом уровне не высказывалось никаких сомнений в том, что и караимы и крымчаки представляют собой древние автохтонные этнические группы Крымского полуострова, то сегодня, с переносом этой проблематики в область законодательства и политики, многие задумываются о последствиях того, к чему может привести наделение одних правами «коренных народов» и лишение этих прав других. В контексте современной крымской ситуации этнические организации караимов и крымчаков начинают рассматриваться не как самостоятельно действующие общины, а как инструменты более мощной политической организации — меджлиса крымских татар, которой бесспорно принадлежит роль первой скрипки в этом «оркестре».
С другой стороны, не может не вызывать сомнений и то, что в трактовке современных этнических идеологов условием обретения «укорененности» становится отказ от определенного культурного родства, необходимость его преодоления (а то и публичного разрыва с ним), отыскания в себе тюркской, славянской, греческой, какой-то иной крови. Этот путь всегда вел в тупик, поскольку на нем возможна лишь потеря, но не обретение корней (возможно, я не прав и мы в скором времени увидим культурное возрождение и крымчакской и караимской общностей, но пока ситуация носит обратный характер).
Еврейская культура, памятники которой прослеживаются в Крыму по крайней мере с 1 в. до н.э., для подтверждения своего исконного присутствия на этой земле вовсе не нуждается в том, чтобы прибегать к дополнительным аргументам и тем более обращаться к поискам тюркской или какой-либо иной основы. Статус автохтонной присущ ей в этом смысле sui generis. Точно так же им обладают и местные носители этой традиции. В той же самой степени все сказанное относится к носителям любых других этнокультурных традиций, представители которых продолжают в мире и дружбе проживать на территории Крыма.