Версия для печати

Ворота в глобальный мир

Внимательное знакомство с представленными в ходе настоящей дискуссии материалами позволяет сделать одно весьма существенное замечание: несмотря на различия в позициях авторов, иногда очень значительные, все они рассматривают национальное государство как основную единицу анализа. Между тем изучение процессов глобализации показывает, что в них вовлекаются не национальные государства, а регионы — относительно небольшие в территориальном отношении, но далеко не всегда лежащие внутри одного государства (например, экономический регион Южной Калифорнии, включающий территорию, лежащую как к северу, так и к югу от границы между США и Мексикой). Конечно, озабоченность судьбами России настраивает авторов на "национально ориентированный" подход к исследованию процессов глобализации. Какой, однако, смысл в том, чтобы оперировать статистическими данными, усредненными по территории, отдельные части которой имеют очень мало общего между собой в уровне вовлеченности в тот процесс, который исследуется?

Это соображение справедливо не только для России, но и для других стран. Что общего между Тибетом и Шанхаем? Между Бомбеем и Ассамом? Только общее правительство? Не следует ли задать гораздо более серьезный вопрос, чем выживание и политическая судьба государства: а какова вообще будет роль территории в новом, глобализованном мире?

Последние десятилетия мы видим отчетливую тенденцию к концентрации богатства, знания, технологий, человеческого капитала на весьма небольших территориях, население которых составляет относительно малую долю общего населения даже в странах ОЭСР.

Может быть, вопрос следует сформулировать иначе? А выдержат ли национальные политические институты растущий разрыв в уровне развития внутри глобализующихся стран? Вряд ли этот вопрос представляется серьезным для Нидерландов или Дании, но уже для Великобритании — это вопрос значимый. А что мы увидим, если посмотрим на Россию? Если Москва с 6% населения России обеспечивает более 30% налоговых поступлений в государственный бюджет, это означает, что уровень жизни в Москве в 5-6 раз выше, чем по России в среднем. Несмотря на катастрофическое сокращение расходов на науку и значительную "утечку мозгов", Москва продолжает аккумулировать около 70% научного потенциала страны (достаточно посмотреть на статистику грантов РФФИ). По данным индекса цитирования, Москва все еще на шестом месте в мире по количеству публикуемых научных статей (после Лондона, Токио, Сан-Франциско, Парижа и Осаки, но впереди Нью-Йорка, Бостона, Амстердама, Лос-Анджелеса). Нет сомнений в том, что, по крайней мере, коридор Москва — Санкт-Петербург глобализован, и обратной дороги нет, этот регион и останется глобализованным, разве что случится какая-то очень крупная катастрофа.

Какой смысл в таком случае оперировать среднестатистическими данными по стране? А разве для будущего Китая имеет такое большое значение уровень жизни и образования в деревне где-нибудь в Синьцзяне? Гонконг и Шанхай гораздо важнее.

Нам представляется, что сейчас невозможно делать прогнозы относительно будущего состояния мира, ориентируясь на существующую в настоящее время совокупность национальных государств. Используемая при таком анализе концептуальная система может оказаться нерелевантной.

Может быть, следует вместо этого серьезно задуматься о судьбе "ворот в глобальный мир", т. е. тех территорий, которые сейчас стремительно аккумулируют финансовые ресурсы, знания, человеческий капитал, транспортные и коммуникационные возможности? Этот процесс концентрации невозможно остановить. Никакой "глобальной деревни", в которой каждый сидит у себя дома и работает с Интернетом, не получается по довольно простым причинам. Необходимо сокращать трансакционные издержки, достигающие сейчас в развитых странах более половины ВНП. Между тем требуется очень высокий уровень доверия, при сделках в условиях быстро меняющейся экономической ситуации. Он не может быть обеспечен с помощью электронной почты или телефона. Необходимо личное знакомство. Глобализация ведет не к сокращению, а к увеличению личных контактов. А в такой ситуации пространственная концентрация бизнеса, науки, наукоемких производств — абсолютно необходимое условие снижения трансакционных издержек. Этот-то процесс и диктует рост значения "ворот в глобальный мир".

Необходимо заметить, что уже не в первый раз мировая экономика переживает период концентрации мощи на небольших территориях. Достаточно вспомнить Венецию, Антверпен и Амстердам, историческая последовательность которых как центров "мир-экономики" была замечательно описана Ф. Броделем. Разве могли лангобардские короли или каролингские императоры представить себе, что маленький лагунный город со стотысячным населением ведет успешную войну с коалицией всех ведущих европейских держав?

Принимая во внимание все вышесказанное, не следует скорбеть о судьбе России — у нее может быть разная судьба. Точнее, разная судьба может быть у ее частей, так же как у частей Китая, Индии, США или даже Италии, Великобритании и Франции.

Мы стоим на пороге больших изменений, может быть, настолько шокирующих привычное к современным реалиям сознание, что и помыслить такое трудно. Но будущее за теми, кто умеет мыслить немыслимое.

Источник: сборник "Мегатренды мирового развития" под редакцией М.В. Ильина, В.Л. Иноземцева, М.: ЗАО Издательство "Экономика", 2001. — 295 с.