Чёрная дыра Андижана

На улицах андижанцы либо говорят о погоде, либо театрально громко проклинают "поганых исламистов" и желают смерти им и их родственникам. По всему городу пробки, так как центральные улицы перегорожены бронетехникой. На одном из перекрёстков ещё можно заметить плохо замытое пятно крови. По всему городу идут аресты

В ночь с четверга 12 мая на пятницу 13 мая в Андижане была захвачена тюрьма — так называемая ИК-13. Из тюрьмы были выпущены все заключённые, на 60% состоявшие из осуждённых по делам об исламском экстремизме. В их числе на свободе оказались и 23 человека, проходившие по делу «акрамистов». Это группа андижанских бизнесменов, также обвинённых в исламском экстремизме.

В пятницу утром (13 мая) акрамисты организовали антиправительственный митинг у андижанского хокимията (здания губернаторской администрации). На митинг собрались десятки тысяч людей. Лидеры митингующих захватили в заложники нескольких чиновников и милиционеров.

Тем же днём, ближе к вечеру, правительственные войска разогнали этот митинг, применив оружие. Число погибших при «подавлении беспорядков» варьировалось от 150 (официальные данные) до 2 тыс. (слухи).

Иностранные корреспонденты могли попасть на место событий примерно до 10 утра субботы 14 мая. Позднее дороги в Андижан были перекрыты, а всех журналистов заворачивали в Ташкент. Те, кто уже проник в Андижан, либо вылавливались и также высылались, либо помещались в одну из андижанских гостиниц, которая находилась под охраной полиции и покинуть которую журналистам не позволяли.

Ещё с вечера пятницы позвонить в Андижан было невозможно — международная и междугородняя телефонная связь была отключена.

К воскресенью «чёрная дыра» перестала выдавать какую-либо информацию. Всё, что приходило оттуда, шло через цензуру официального Ташкента.

В понедельник 16 мая президент Узбекистана Ислам Каримов обвинил иностранных журналистов (в первую очередь российских) в том, что они распространяют слишком много домыслов о событиях в Андижане. Или, попросту говоря, лгут. И пообещал, что всем желающим будет предоставлена возможность прилететь в Андижан особым спецрейсом и самим убедиться в том, что там произошло.

Ехать смотреть «потёмкинские деревни» не хотелось. Тем более что в начале прошлой недели в Узбекистане ещё оставался один посёлок, не контролируемый правительством. Это был приграничный городок Карасу, в который можно было попасть с территории Киргизии (о том, что произошло в Карасу, «Версия» писала в прошлом номере).

Однако в ночь со среды 18 мая на четверг 19 мая в Карасу были введены правительственные войска. Около 20 человек, подозреваемых в организации карасуйского мятежа, были арестованы. Мост через реку Шахри-Хансай, связывающий в этом месте Узбекистан с Киргизией, перекрыт блокпостом. Свободный проход иностранных журналистов через него остановлен.

Передо мной стояла задача не просто пробраться в Карасу, но и попасть далее в блокированный правительственными войсками Андижан. Первое препятствие возникло у Карасуйского моста в виде киргизских пограничников. Ещё вчера эти добродушные парни, мельком пролистав мой паспорт, пропускали меня, а сегодня, увидев российского орла, только качали головой.

— Почему нельзя, у России с Киргизией и Узбекистаном подписано соглашение о безвизовом режиме?

— Нельзя, и всё, вон стоит полковник, если он разрешит — идите.

Было понятно, что полковник не разрешит, и я решился на довольно наглую и примитивную махинацию. Я подошёл к полковнику, занятому беседой со своими подчинёнными, молча постоял рядом с ними минут пять и вернулся назад, приветливо помахав даже не смотрящему в мою сторону полковнику рукой, крикнул «спасибо» и протянул опять свой паспорт пограничникам. К моему удивлению, это сработало, и меня пропустили.

На другой стороне моста меня ждали уже узбекские пограничники, их провести не удалось, пришлось вернуться в Киргизию.

Посёлок Карасу разделён пограничной рекой на две части — узбекскую и киргизскую, самая популярная профессия в этих местах — контрабандист, так что было понятно: альтернативные пути всё равно есть. За час с помощью водителя такси, привёзшего меня сюда, контрабандисты были найдены. Через реку они перебираются с помощью самодельного парома, состоящего из троса и надутой тракторной камеры. Такса за нелегальную переправу в Узбекистан всего $2—3, по местным понятиям — очень приличные деньги.

Проблема заключалась в том, что над рекой барражировал вертолёт, время от времени он улетал на дозаправку, но всего на 10 минут, а для организации переправы требовалось часа два. Мне предлагали ждать темноты, но ждать не хотелось.

Километрах в трёх от того самого охраняемого моста через реку тянулась труба неизвестного назначения, поддерживаемая туго натянутым стальным тросом. Вся эта конструкция была опутана колючей проволокой и густо смазана солидолом. Тем не менее попробовать стоило.

Как только вертолёт удалился, редактором отдела политики солидной столичной газеты была предпринята успешная попытка незаконного пересечения узбекской государственной границы.

Ещё вчера в Карасу кипела торговая жизнь, светило солнце, а сегодня местные жители собрались в чайханах и тихо обсуждали, что будет завтра. Надо отметить, что в отличие от Андижана здесь не было массовых расстрелов. Арестовав по-тихому зачинщиков, власти не стали даже прерывать свободной торговли, которую наладили местные жители за шесть дней безвластья.

Тем не менее оказалось, что не хлебом единым живут карасуйцы. Большинство искренне сочувствовали арестованным, говорили, что те пострадали «за правду». Пока я сидел в чайхане, наслушался всевозможных историй о том, какими отвратительными были недавно свергнутые власти.

Вспоминали многодетную вдову, которую таможенники поймали при попытке контрабандой пронести в Киргизию небольшое количество хлопка. Что произошло с арестованной женщиной, доподлинно неизвестно, но на следующий день она повесилась. Отметим, контрабанда в этих местах — единственная возможность хоть как-то прокормить семью.

Жаловались, что чиновники, даже оформляя шестимесячное пособие на детей, требуют, чтобы деньги за первый и последний месяцы отдавались им.

Рассказывали, как любого протестующего против коррупции обвиняли в том, что он ваххабит:

— А ваххабиты у нас, считай, вне закона, и их семьи тоже. Пока ваххабит гниёт в тюрьме, его жену тоже допрашивают, а на этих допросах с ними такое происходит... — рассказчик сделал паузу, пытаясь подобрать цензурное русское слово. Цензурного не вспомнил, а нецензурное употребить в разговоре с журналистом постеснялся, заменив его характерным неприличным жестом.

— Вот мы и не вытерпели и установили здесь демократию...

— Анархию, — поправил кто-то.

Далее разгорелся спор, что же всё-таки установили карасуйцы в своём посёлке.

Узбекские блокпосты несложно объехать

От Карасу до Андижана по трассе 60 километров. После андижанских событий здесь установили пять блокпостов, на которых у всех проверяют документы и задерживают подозрительных. Надо было искать таксиста, который взялся бы проехать по просёлкам, минуя все посты. Большинство ехать боялось, храбрец нашёлся лишь после того, как я предложил гонорар в $35, по местным меркам — астрономическая сумма.

Таксист поставил условие: я надеваю чапан и тюбетейку (в Карасу живут одни узбеки, и в такой одежде я не очень бросался бы в глаза). Если нас задерживают, то я должен быть готов откупиться от полицейских. Если откупиться не удастся, я должен сказать, что он не знал, что я журналист и иностранец. Деньги я выплачиваю вперёд.

Первые четыре поста мы объехали без приключений по жутким дорогам, больше похожим на трассу авто-триала. С объездом последнего поста не вышло. «Дэу» не справился с грунтовой дорогой, размытой ночным дождём. Этот пост я обошёл по хлопковым полям пешком, а он проехал его по нормальной дороге. Встретились мы в трёх километрах за постом в условленном месте. Больше на дороге в Андижан препятствий не оставалось.

В Андижане родиться ночью смертельно опасно

В городе я провёл два дня. Естественно, ни о каких гостиницах и речи не было. Все приезжие проверяются узбекскими спецслужбами. Ночевать пришлось в доме, куда меня привёл мой проводник-таксист. Никакой платы за кров с меня не взяли, только просили никуда не звонить с домашнего телефона, так как все телефоны прослушиваются.

С 6 часов вечера в Андижане установлен комендантский час. В первые дни после разгона антиправительственного митинга были случаи, когда полиция убивала случайных ночных прохожих. Мне показали место, где три дня назад застрелили беременную женщину, которую её муж повёз в роддом. Её так и не родившийся ребёнок не знал про комендантский час и хотел появиться на свет ночью.

На улицах андижанцы либо говорят о погоде, либо театрально громко проклинают «поганых исламистов» и желают смерти им и их родственникам. По всему городу пробки, так как центральные улицы перегорожены бронетехникой. На одном из перекрёстков ещё можно заметить плохо замытое пятно крови. По всему городу идут аресты. Хватают всех, кто заподозрен в присутствии на антиправительственном митинге, задерживают их родственников, близких друзей.

Мне удалось встретиться с одним из свидетелей расстрела демонстрантов, не побоявшимся рассказать об увиденном. Он оставил мне свой телефон, и мы договорились встретиться ещё раз днём позже. Вторая встреча не состоялась, ночью он был арестован.

Кроме этой встречи было ещё несколько, и в конце концов из этих мозаичных рассказов сложилась картинка случившегося в Андижане.

Раненых демонстрантов добивали выстрелами в голову

В Киргизии, вблизи приграничного кишлака Карадарья, находится лагерь беженцев, прорвавшихся туда из Андижана. Их примерно 500 человек, 90 из них женщины. Первый вопрос, который они задают любому прибывшему журналисту: «Будет ли Каримова судить международный суд, ведь по его приказу были убиты больше тысячи мирных жителей».

Чтобы понять, что там было в действительности, пришлось сопоставить рассказы десятков людей из этого лагеря и тех, с кем удалось поговорить в Андижане.

Утром в пятницу 13 мая начался стихийный митинг. Освобождённые из тюрьмы «акрамисты», их друзья и родственники, многие из которых были вооружены, вынесли на площадь микрофон и предложили всем собравшимся рассказать, чем их обидела власть.

Люди стали говорить. И это была, так сказать, буквальная свобода слова.

К микрофону подходили десятки людей, но на площади собрались по крайней мере несколько тысяч. Большинство из них никогда бы не стали публично обличать власть, просто им было любопытно: ещё вчера такое в Андижане казалось немыслимым.

С самого утра над собравшейся толпой кружил вертолёт. Примерно в 16.00 мимо демонстрантов проехали несколько бэтээров, из которых по толпе без всякого предупреждения был открыт автоматический огонь, появились первые убитые. Люди стали разбегаться. В одной из групп, состоящей как минимум из нескольких тысяч человек, площадь пытались покинуть и «акрамисты».

В двух местах улица, по которой они шли, была перегорожена автобусами. При приближении к ним толпа была обстреляна снайперами, засевшими на крышах. Ещё в одном месте дорогу преградили бэтээры. Демонстранты выставили вперёд полтора-два десятка захваченных милиционеров, рассчитывая, что по ним стрелять не станут. Но спецназовцы, укрывшиеся за бэтээрами, открыли огонь.

Милиционеры-заложники были убиты первыми, следом было уничтожено до сотни демонстрантов. Толпа попыталась рассосаться по боковым улочкам. Военные начали преследование.

Удалось разыскать нескольких юношей, укрывшихся во дворе школы № 15. Они видели, как их раненного в ноги товарища добили выстрелом в голову.

Около 700 человек всё-таки вырвались из Андижана и направились в сторону киргизской границы. Когда они миновали приграничный кишлак Тешикташ, дорогу им преградили в очередной раз. Люди залегли под плотным огнём, женщины срывали платки и пытались махать ими, как парламентёры, но при попытке подняться многие из них были убиты.

Спустя час людям позволили встать и принудили отступить назад в кишлак. Там они выделили парламентария, который отправился к пограничникам и всё же убедил их пропустить толпу на территорию Киргизии.

Оказалось, что пограничники имели информацию, что к границе движется банда вооружённых боевиков.

Кроме сотен убитых в Андижане были ранены более полутора тысяч человек. Юридический статус этих людей не определён. Они находятся в больницах, им можно передать продукты, но никого к ним не пропускают.

Многие уверены, что из больниц они сразу будут препровождены в следственные тюрьмы и затем их осудят как участников исламистского мятежа.

Подсчитать убитых можно лишь приблизительно. Скорее всего, речь идёт не менее чем о тысяче человек. По крайней мере два дня после «наведения порядка» военные вывозили тела погибших грузовиками.

Кто освободил «акрамистов» и заключённых из андижанской тюрьмы

По официальной версии, исламисты, входящие в движение «Акрамия», родственники и друзья подсудимых в ночь с 12 на 13 мая совершили сначала нападение на казармы андижанского ОМОНа, захватили оружие, затем отправились к тюрьме, протаранили грузовиком тюремные ворота, перестреляли часовых на вышках и охрану на проходной и прорвались внутрь. Там они столкнулись уже с невооружёнными тюремными охранниками и тюремной администрацией, которых они принудили открыть камеры и выпустить всех заключённых.

«Акрамисты» и другие освобождённые зэки вооружились захваченным оружием омоновцев, взяли заложников и организовали у хокимията митинг.

Конечно, можно допустить, что отчаявшиеся обыватели напали на тюрьму, но две удачные силовые акции за одну ночь не слишком ли это большой успех для непрофессионалов?

Нам удалось отыскать в лагере беженцев на территории Киргизии пятерых освобождённых «акрамистов» и 12 заключённых, осуждённых по другим делам. Удивительно, но никто из этих выживших «акрамистов» так и не смог сказать, кто их освобождал. Камеры открывала тюремная администрация, и на территории тюрьмы они так и не встретили ни одного знакомого человека. Родственники и друзья появились позднее, уже на митинге.

Остаётся ещё одна зацепка — оружие, ведь кто-то его раздавал, должен же человек запомнить того, кто ему вручал автомат. Но и тут удивительный поворот событий. Освобождённые из тюрьмы вспоминают, что, оказывается, никто оружия не раздавал, на выходе из тюрьмы автоматы просто стояли прислонёнными к стенке, любой мог подойти и взять, что многие и сделали. Впоследствии выяснилось, что большинство автоматов было укомплектовано холостыми патронами.

В том же лагере беженцев находится юноша, рассказавший и вовсе потрясающую историю.

Рано утром в пятницу 13 мая он возвращался домой с пробежки и застал отца беседующим у ворот с соседом. Сосед Мамур Кимсанов был прокурором Джалалкудукского района, он предупредил соседей, чтобы сегодня те никуда не ходили, так как могут быть провокации, связанные с делом «акрамистов».

Более того, военные подразделения, дислоцирующиеся в Андижане, были приведены в боевую готовность ещё в четверг в 10 часов вечера, а, по официальной версии, события начались около полуночи.

Эти мелкие и не очень мелкие детали наталкивают на мысль, что захват тюрьмы и освобождение заложников не были делом рук родни и друзей «акрамистов». Скорее всего эти акции провели подготовленные спецназовцы, и целый ряд силовых чиновников заранее знали об этом.

Антикаримовское восстание в этом свете выглядит как провокация спецслужб, умело организованная в проблемном регионе.

Покинуть Узбекистан проще, чем попасть туда

Таксист, привёзший меня в Андижан, побоялся везти меня назад.

— Кто-нибудь мог видеть, как я тебя увозил сюда, если я же тебя привезу назад, могут возникнуть вопросы, что за странного человека он возит туда-сюда. Знаешь, ведь у нас каждый четвёртый — стукач CНБ. Ты журналист, тебя просто депортируют, а я сяду.

Как ни крути, он был прав. Он вообще оказался славным, смелым и надёжным парнем, и за два дня, проведённых вместе, я понял, что помогает он мне не из-за $35, а потому, что ненавидит Каримова, сочувствует «мятежникам» и надеется, что, может быть, ситуацию можно изменить. В доме, где мы ночевали, он признался, что всегда сторонился политики и вот теперь почувствовал, что дальше сторониться не получится.

Мы договорились, что он передаст меня надёжным людям, которые привезут меня к границе в районе посёлка Дустук, там нет реки и перейти границу куда проще, чем в Карасу.

«Надёжные люди», естественно, оказались контрабандистами, знающими все тропы, по которым можно пройти без неприятных встреч с полицией и войсками. В пути выяснилось, что и они симпатий к каримовскому режиму не питают и помощь бунтовщику (они приняли меня за участника митинга) для них дело чести.

Без особых приключений и за скорее символическую плату они доставили меня к границе и передали мрачному толстому узбеку, который за дополнительные 100 киргизских сомов ($1 = 40 сомам) показал, где границу переходить проще всего:

— Видишь, идёт наряд узбекских пограничников. Сейчас они повернут назад, пройдут мимо нас и скроются вон за тем поворотом. Как скроются, беги прямо — там Киргизия.

Я сделал всё по инструкции. В этом месте, чтобы покинуть негостеприимный Узбекистан, было достаточно перепрыгнуть с разбега двухметровой ширины арык и нырнуть под символический заборчик из редко натянутой колючей проволоки.

На той стороне меня уже ждал киргизский таксист, которого я, ещё подъезжая к границе, вызвал по сотовому телефону.

***

Вчера популярная московская газета "Версия" опубликовала обширный репортаж из Узбекистана, подготовленный редактором отдела политики этого издания, известным журналистом Орханом Джемалем. Господин Джемаль побывал в Карасу и в Андижане ровно неделю назад. Мы встретились с Орханом, как только он вернулся из поездки в Андижан, чтобы задать ему несколько вопросов..

Орхан, могли бы Вы сформулировать основания или принципы, из которых Вы лично исходите, интерпретируя события на постсоветском пространстве? связанные с исламом, с различными исламскими группировками и вообще с процессами взаимодействия исламской и европейской цивилизаций?

Во-первых, я мусульманин, я сам — часть мира ислама. Я живу в таком… "неисламском пространстве". Я прекрасно включен в это пространство. И у меня нет с ним конфликтов. Так что такой вот диалог или стыковка мусульман и не мусульман — это мой личный опыт.

И он положительный — говорите Вы?

— Он неоднозначный. Меня никто не третирует, не преследует. Но я вижу, что далеко не у всех мусульман жизнь складывается таким образом. А у меня есть вполне естественное чувство солидарности с этими людьми. Я пытаюсь разобраться, в чем конфликт, кто виноват в этом конфликте. И вопреки распространенному мнению, я обнаруживаю, что далеко не всегда ответственность за конфронтацию лежит на мусульманах.

К какой мусульманской конфессии Вы себя причисляете?

— Я шиит. Но для меня нет, скажем, такого вот узко корпоративного понятия "шииты" …и "шииты — мои люди". Я мусульманин вообще. И для меня в принципе такие же близкие люди и сунниты. Я принимаю, в общем-то, с известными оговорками и суфиев и ваххабитов. Так что я считаю себя прежде всего мусульманином. Если я признаю человека мусульманином, значит это мой единоверец. А уже потом есть детали вероисповедания.

Вот человек бросает бомбу, но он — мусульманин. Вы его автоматически оправдываете за это, потому что он мусульманин, или стараетесь понять мотивы его поступка?

— Во-первых, бомбы бросают очень многие люди помимо мусульман. Далеко не все люди осуждаются обществом за бросание бомб. Бросают их люди по разным причинам. Так что сказать, что человек бросил бомбу — теперь он не мусульманин?.. Ну, может быть, он бросил бомбу. Но давайте разберемся: Почему? Отчего? Какие процессы к этому привели? Куда? В кого он бросил ее? Знаете, я, кроме того, что я мусульманин, — глубоко советский человек. Я воспитан в рамках советских большевистских традиций. И воспитан я на уважении к Вере Засулич, к Коляеву. Так что для меня сам по себе факт участия человека в теракте не является чем-то однозначно его порочащим.

Как Вы относитесь к идеям восстановления исламского халифата?

— Я против идеи исламского халифата. И считаю, что это очень порочная идея. Ислам – это в принципе вещь, которая плохо стыкуется с государственностью вообще.

Интервью записал Дмитрий Камцев

1 июня 2005 г.

Источник: "Версия", № 20 от 30 мая 2005 г.

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2020 Русский архипелаг. Все права защищены.