Геополитика, геоэкономика, геокультура

В «Заметках к статье С.Градировского и Б. Межуева» один из нас (Марк Рац) начал обсуждать и структурировать пространство “политического”, в котором следует (или хотя бы можно) мыслить среди прочего АП-политику. При этом выявилась явная двусмысленность основополагающих — для данного случая — понятий «геополитики», «геоэкономики» и «геокультуры», в разной мере и в разных контекстах связанных, с одной стороны, с географической привязкой политики, экономики и культуры, а, с другой, — с географической же направленностью соответствующих деятельностей. Приставка «гео» приобретает к тому же разный смысл, поскольку исходные понятия политики, экономики и культуры категориально разнородны: первые два могут трактоваться как определенные сферы деятельности, для третьего же такая интерпретация, хотя и широко распространена, но проблематична (если пользоваться понятием культуры по Лефевру, Щедровицкому и Юдину).

Продолжим эту работу и попытаемся, прежде всего, довести упомянутую двусмысленность и непроясненность тройки имен с приставкой «гео…» до соответствующей двузначности и ясности (если и насколько это возможно). Говоря о первом значении геополитики, геоэкономики и геокультуры, мы будем иметь в виду только географическую привязку политики, экономики и культуры. Более или менее понятно, что имеется в виду, когда говорят об экономике или культуре России, США или Израиля. Некоторого уточнения требует такое словоупотребление применительно к политике, поскольку она заведомо многосубъектна. В данном случае мы будем иметь в виду географическую привязку политики субъекта, фигурирующего в названии: политика России — это всегда российская политика, неважно — в отношениях с США или Израилем. Итак, первое значение обсуждаемых имен и, соответственно, первый ряд денотатов — это местные особенности политики, экономики и культуры, отличающие, например, политику, экономику и культуру России от соответствующих систем США. (Именно так, насколько можно судить по статье Градировского и Межуева, понимает «геокультуру» Д. Замятин.) Геоэкономика и геокультура в такой трактовке не относятся к пространству политического.

В связи с особенностями обсуждаемых приложений (АП-политика, «Русский мир») и упоминавшемся в прошлый разотсутствием жесткой связи культуры с территорией здесь можно подумать об одном дополнительном различении. Для начала вербализуем его так: будем говорить о (гео)культуре России (Армении или Китая — набор примеров не случаен), имея в виду культуру ее населения, пребывающего в границах отечества, и о российской, русской (гео)культуре, несомой на себе еще и эмигрантами. Понятно, что эмигрантская культура более или менее — в зависимости от ряда причин, но, прежде всего, от поколения — отличается от культуры метрополии; соответственно различаться будут содержания и объемы понятий культуры России и русской культуры. (Все это достаточно известно, — но недостаточно отрефлектировано — на материале первой русской эмиграции.) Аналогичное различение можно ввести и для (гео)экономики. Понимаемые в этом смысле русская культура и русская экономика могут быть серьезными ресурсами решения российских проблем. Как известно, именно таким образом дело обстоит в случаях Армении и Китая.

В связи с трактовкой геокультуры, предлагаемой автором этого понятия (хотя, на наш взгляд, это пока, скорее, протопонятие) И. Валлерстайном, возникает интересный вопрос о связях (в отличие от отношений) соседних или даже удаленных друг от друга геосистем. Но к нему лучше обратиться после введения второго ряда значений и денотатов для обсуждаемых имен.

Второй ряд значений мы относим не к географической привязке геосистем, а к направленности соответствующих деятельностей: политической, экономической и культурной. Но, если направленность политической деятельности очевидна (политика одного субъекта всегда направлена на другого, и оба они, как правило, имеют географическую привязку), то представление о направленности экономики и, особенно, культуры требует комментариев. В pendant к «географической политике» (геополитике) мы здесь имеем в виду соответственно экономическую и культурную политики.

Возникает естественный вопрос: зачем путать разные вещи? Ведь экономическая политика — достаточно определенное понятие (как, пусть и потенциально, культурная политика). Мы и не хотим ничего путать, наоборот, стремимся прояснить картину. Но с геополитикой все запутано давно и без нас: два выделенных значения (и не только они) уже присутствуют в «геополитике». Сходная картина вырисовывается и в геоэкономике. Что касается геокультуры, то, как уже отмечалось одним из нас, такую трактовку, в сущности, и предлагают Градировский и Межуев, ссылаясь, в частности, на Вадима Цымбурского. Мы предлагаем другое: отличать (гео)культурную политику от (гео)культуры как таковой.

Вернемся теперь к вопросу о связях геосистем, имея в виду геокультуру, по Валлерстайну, как «культурное давление», «влияние» субъективированного «центра мир-системы» на периферию. Повторим: если полагать это давление и влияние искусственными, в нашем понимании придется говорить о (гео)культурной политике. Но как понимать это давление и влияние в естественном полагании? С нашей точки зрения, так, в частности, проявляется определяющая особенность глобализированного мира — его связность. В доколониальную эпоху такого давления практически не было, сейчас, наоборот, трудно найти место, где бы оно не проявлялось, причем вне всякого политического контекста. (Это алаверды к антиглобалистам: современная цивилизация глобальна по своей сути, и Америка здесь не при чем. О ней придется вспомнить, что называется, в шестнадцатой главе, в связи с вестернизацией.) По большей части (за вычетом, например, Израиля с его политикой репатриации евреев) межстрановая миграция и оказывается, среди прочего, следствием такого естественного давления, или, сказали бы мы, «разницы потенциалов» .

Обратимся теперь к истокам, откуда пошли все эти «гео», начиная (еще сто лет назад) с геополитики. На наш взгляд, это результат переосмысления отношения к своему месту в мире в процессе глобализации, когда выяснилась жизненная важность — для каждой страны, региона и прочих субъектов политики — постоянного, динамичного формулирования и переформулированияпроблемы/задачи определения и обустройства своего места(в частности, как ресурса разрешения собственных проблем) и его границ в таком ограниченном и еще более изменчивом, чем прежде, мире и актуальной стала рамка ограниченного, замкнутого мира. В ней-то в связи с решением указанной проблемы/ задачи и возникают все эти «гео-» как:

1) предметные срезы политической деятельности по формированию и обживанию своего места, его встраиванию в окружающую среду и налаживанию соответствующего «обмена веществ» и коммуникации;

2) соответствующие объектные представления («превращенные формы»): государства и народы, «экономики» и культуры, а в последнее время еще такие разные организованности, как ТНК и диаспоры (со своими особыми культурами).

Мы считаем полезным выделить еще одну плоскость, где рассматриваются

3) системы методов и средств политической деятельности, специфичные для того или иного предметного среза политики. Скажем, войну логично рассматривать как продолжение другими средствами геополитики, но вряд ли она может мыслиться таким образом в контексте культурной политики.

В итоге мы (неожиданно для самих себя) получаем знакомую из методологии систему трех ортогональных плоскостей, в которых и организуется наше политическое (как и всякое другое) мышление и интеллектуальная деятельность.

В заключение отметим, что так структурировать пространство политического удобно применительно к указанной выше проблеме/задаче места, в частности, применительно к обсуждаемым темам Русского мира и АП-политики. (У нас здесь двойной интерес, поскольку одновременно мы обсуждаем проблемы Еврейского мира и АП-политики Израиля). В других случаях надо выделять совсем другие структуры, различая, например, управленческую и межсубъектную, коммуникативную составляющие политики; такие ее типы как политика развития и «политика интересов» (название условное, поскольку «интересом» может быть и развитие), активная и реактивная и т.п. К обсуждению этой темы мы надеемся вернуться специально.

25 марта 2003 г.