Версия для печати

Радикальный ислам — это нормальный феномен

Проблемы российских мусульман из религиозных и межконфессионалъных часто перерастают в политические. Корреспондент "Политического Журнала" попросил члена научного совета Московского центра Карнеги, профессора МГИМО МИД РФ Алексея Малашенко прокомментировать позицию государства в этом вопросе.

— Насколько адекватна политика российского руководства в сфере ислама?

— Хороший вопрос. Честное слово, хороший! Позиция двойственна хотя бы в том отношении, что равенства религий, в том числе между исламом и православием, в России нет, хотя это все время декларируется. Нельзя говорить, что Кремль сознательно ущемляет ислам. Это объективная ситуация, которую изменить крайне сложно. Есть заявления о равенстве традиционных религий, но в любом случае православие более "равно".

Складывается ощущение, что одно время в российском руководстве существовала мысль о необходимости выстроить некую исламскую "вертикаль власти". То есть избрать "первого мусульманина", чтобы ему остальные подчинялись. Со временем от этой идеи отказались и согласились с тем, что в России существует некое "исламское многовластие". Это многовластие можно объяснить двумя обстоятельствами. В России нет единой мусульманской уммы. Есть два анклава — северокавказский и татаро-башкирский. Отношения с ними складываются по-разному. Если проблем со стороны татарских и башкирских мусульман почти не существует и они решаются на локальном уровне, то отношение к северокавказскому исламу намного более сложное. Прежде всего это связано с тем, что на Северном Кавказе существуют радикальные экстремистские тенденции. Они достаточно четко артикулированы, их поддерживает непонятно какое количество людей, но счет, видимо, идет на десятки тысяч. Люди выражают симпатии к радикальному исламу. Не все, меньшинство, но это меньшинство солидно.

Как себя вести по отношению к этой части мусульман Северного Кавказа, в Кремле или не решили окончательно, а если и решили, то это решение не совсем адекватно ситуации. Когда при слове "ваххабизм" хватаются за пистолет и рассматривают его только как исламский экстремизм, терроризм и т.д., то это неправильно. Фактически Кремль и его идеологи не признают того обстоятельства, что радикальный ислам — это совершенно нормальный феномен, нормальное направление в исламской идеологии, в политической культуре. Отождествлять его только с терроризмом нельзя. В основе радикального ислама лежит идея исламской альтернативы. Она появилась в результате разочарования и в коммунизме, и в демократии, и в московской администрации, и в местной администрации. Конечно, у нее есть социальные корни. Уж если играешь в демократию, то, когда поднимается железный занавес, надо быть готовым к тому, что с Запада идут Хайдеггер и порнография, а с юга может идти исламский фундаментализм. Это естественно. Когда люди понимают, что их муллы и имамы если не продажны, то как минимум некомпетентны, а "оттуда" приходит что-то новое, то люди этим интересуются.

Это объективные причины. Субъективная причина — это, конечно, чеченская война. Чеченская война не источник исламского радикализма, а его катализатор. Радикализм и так бы был, помимо Чечни, он был бы повсюду, но, может быть, не принимал бы такие экстремистские формы. С этой точки зрения государство повело себя неправильно. Вместо того чтобы создать такую ситуацию, при которой люди не уходили бы к экстремистам, государство подталкивало их в этом направлении. Отсюда постоянное количество боевиков в горах, постоянное количество исламских радикалов в Дагестане. Власть себя вела недостаточно гибко. На определенной стадии против этой публики надо было не бороться, а вести научно-разъяснительную работу. И отсекать радикалов от экстремистов. Пусть они рассуждают об исламском государстве, но не бегают с автоматами и не пытаются насадить его искусственно.

— Возможно ли все-таки объединение российских мусульман под единым духовным управлением? Ведь этот вопрос постоянно поднимается.

— Нет, невозможно. Если имеется в виду некий расширенный совет муфтиев, чтобы не было мусульманина N1, человека, адекватного патриарху, который бы стоял по левую сторону от Путина, то это допустимо. В противном случае это приведет к расколу общины, причем по горизонтали. В том числе с точки зрения идеологии. Потому что в России есть муфтии, например Нафигулла Аширов, которые настроены достаточно энергично и критично по отношению ко многим поступкам властей, в том числе по кавказской тематике. Опять раскалывать общину, пытаясь объединить ее, — это искать себе головную боль. Но поскольку наша элита именно этим и занимается, то я не удивлюсь. Однако, по-моему, сам Путин на этом никогда не настаивал. Если бы настаивал, то раскол бы давно усилился.

— Целесообразно ли сейчас введение в российском руководстве какого-либо поста по делам мусульман?

— У меня такое ощущение, что возле Путина нет ни одного человека, который бы в этом объективно и принципиально разбирался. Не политтехнолога, а именно эксперта. Сначала должна быть экспертиза, чтобы показать уважаемому президенту, что происходит на самом деле и к чему может привести та или иная линия. А потом уже должен приходить политтехнолог, который бы этим направлением занимался. Безусловно, такой человек нужен. Россия — многоконфессиональная полиэтническая страна. Нужен человек, который разбирался бы в этих проблемах на академическом уровне. А то получится, что у нас на Северном Кавказе живут шииты. Или когда Путин поехал в Малайзию, при нем Махатхир ляпнул неизвестно что, и непонятно было, как реагировать. Для президента великого государства неудобно попадать в дурацкие положения. Тут нужен человек, который бы не лизал задницу, а просто говорил, что есть на самом деле.

— Насколько российские мусульмане материально и идеологически зависят от арабских стран?

— Зависимость российских мусульман от арабских стран —сильное преувеличение. Что касается идеологической зависимости, то здесь опять можно разделить татаро-башкирский и северокавказский ислам. Татары — это уникальная нация, которая сохранилась как мусульманский анклав посреди христианства. Их этническую культуру спас ислам, они могли бы быть размыты. В ханафитском татарском исламе существует что-то типа прививки от ваххабизма, фундаментализма. То, что временами проявляется в Альметьевске или Набережных Челнах, — это исключение, которое подтверждает правило. Татары —единственный мусульманский европейский народ. Российское общество должно молиться, что большинство мусульман России — это такая публика, которая сохранила этничность и религиозные традиции, не агрессивно себя ведет, а, наоборот, понимает свою особую миссию. Тут идеологической зависимости нет. Что касается материальной зависимости, то здесь активно действуют турки. И не только в Казани, но и в Башкирии. Но говорить о том, что арабы доминируют и оказывают принципиальное влияние на ситуацию в мусульманской татарской общине, я бы не стал. Были моменты в 90-е годы, но это не сработало. Татары не пошли на радикализацию.

На Северном Кавказе, конечно, влияние сильней. Там менее европеизированное общество, более традиционное. Наконец, ближе географически. К тому же были исторически более давние связи. Фундаменталистская идеология "застряла" на Северном Кавказе, а выше не пошла. В Казани и Уфе не надо было искать исламскую альтернативу. Влияние со стороны Персидского залива, Ближнего Востока на Северном Кавказе больше. Но и там оно ограничено. Известны многие примеры, как это влияние проваливалось. Известны примеры негативных взаимоотношений между северокавказскими мусульманами и арабами. Самый расхожий пример: Хаттаба не любили. За длинные волосы, за хамское поведение.

Источник: "Политический журнал", 18 октября 2004 г.