Версия для печати

Как забывают Золотой век

Всевышний Творец наградил человека творческим даром. Пусть со-творческим: Бог сотворил волка, а человек превратил его не только в овчарку, но и в болонку. Иные мыслители полагали этот дар наивысшим. Иные не сомневались, что более этот дар не достался никому. Даже ангелам.

Не станем об этом судить, однако, не усомнимся в исключительной опасности для человека совершения акта своеобразного отступничества — отказа от со-творческого потенциала. Отказа по лености, отказа в форме опрощения (разрыва с традицией предков), отказа в форме присвоения плодов чужого творчества ценой презрения к своим. Последнее страшнее всего: мы увидим, как этим путем даровитый и героический народ ушел в небытие.

А сколько талантливых личностей сошло этим путем — Бог весть.

Одна из наиболее сомнительных идей, определяющих мировоззрение среднего европейца, — идея непрерывности прогресса. Каждая культура, каждая цивилизация, заканчивая историческое существование, уносит в небытие большую часть своего достояния. А то, что сохранилось, люди вскоре перестают понимать.

О том, насколько мало мы понимаем эгейскую культуру (она же — критская; она же — минойская, как ее назвал археолог Артур Эванс, первым начавший раскопки на острове Крит), свидетельствуют два факта. В середине 1970-х гг. в Москве выходит книга-альбом «Эгейский мир» примерно с таким резюме: «Судя по всему, на Крите мы имеем дело с редким проявлением чисто светской культуры, в которой религиозная составляющая не была заметной». А в самом конце 1970-х гг. выходит трехтомник «История Древнего мира», где в крошечной главке, касающейся Эгейского мира, написано, что, по-видимому, великолепные дворцы на Крите представляли собой храмовые ансамбли, а цари, окруженные изящными дамами и кавалерами, совершали жертвоприношения. Так, с интервалом в несколько лет появляются две взаимоисключающие, диаметрально противоположные версии, высказанные историками. Регионы великих культур существуют, и эгейская культура — одна из таковых, наряду с античной, египетской, месопотамской. Культуры приходят и уходят, они умирают. Что же способствует сложению великой региональной культуры? На этот счет есть гипотеза Флоренского: религия не материальна, в то время как культура во всех своих проявлениях материальна или, по крайней мере принципиально материализуема, поэтому основанием культуры является не религия, а культ (то есть тип и образ богослужения).

В мировой истории всегда сначала возникал культ, потом создавалась культура, а далее культура рождала цивилизацию. Единственным исключением стала современная цивилизация Запада, которая совершила кульбит и поставила себя над культурой, однако это уже произошло к концу XVIII в.

Сегодня мы можем изучать эгейскую цивилизацию, ибо перед нами множество ее материальных свидетельств, в том числе и за пределами Крита. Однако эгейской культуры для нас не существует даже на уровне образов, ибо мы видим краски, формы, пространство, линии и ничего за этим. И совершенно уж в сумраке теряется эгейский культ, который являлся стержнем этой культуры. Мы не понимаем культа эгейцев, в силу чего можем только эстетически оценить их культуру, а смысл ее нам не ясен.

Первые следы пребывания человека на Крите относятся примерно к 6000 году до н. э. В это время появляются первые земледельцы (они же, видимо, и скотоводы). Можно не сомневаться: они не были предками эллинов. Но, скорее всего, они не были предками и критян.

Следующая заметная дата на 3000 лет ближе к нам. Где-то около 3000 года до н. э. появляются первые бронзовые вещи. На Крите, который продолжал быть связан с Балканами, начали выплавлять бронзу. Почти в то же время, примерно 2900 год до н. э., появляется (по эвансовой, но сильно не оспариваемой датировке) эгейская иероглифика. На самом деле так называемая иероглифика или, точнее, пиктографическое письмо имеет несколько разновидностей. Оно совершенствовалось, хотя первоначально это были настоящие пиктограммы.

Следующая очень важная дата — появление около 2000 года до н. э. пиктографического курсива, который был предшественником минойского «линейного слогового письма А». В ту же эпоху (около 1900 года до н. э.) на Крите начинают возводить дворцы. Видимо, тогда же отстраивается и город на о. Фера с трехэтажными частными домами, с великолепными фресками внутри, с канализацией. Ранее 1700 года до н. э. появляется «линейное слоговое письмо А», на котором записаны минойские тексты. Оно просуществовало примерно до 1470-1450 гг. до н. э., то есть до взрыва о. Фера — самого страшного вулканического взрыва за все время существования человека. Остров Фера (он же — Тира, а ныне — Санторин), который многие теперь считают центром эгейской цивилизации и прообразом Платоновой Атлантиды, погиб в этой чудовищной катастрофе. Крит был засыпан пеплом. Цивилизация, просуществовавшая не более пяти веков, уже никогда не смогла восстановиться.

Интересно, что с появлением «линейного слогового письма А» курсив исчезает, а надписи иероглификой остаются до самого конца — до взрыва о. Фера. Возможно, это было сакральное письмо, и оно сохранилось в ритуалах. Либо его сохраняли и изучали по той же причине, по какой нововавилонские или позднеассирийские писцы высокой квалификации изучали давно уже мертвый шумерский язык, — как классику (как в хороших университетах позднее будут изучать латынь).

А примерно за 1500 лет до н. э. появляется «линейное слоговое письмо В». Оно впервые расшифровано и, надо заметить, неубедительно американцем Вентрисом в 1952 г., тем не менее ключ им был найден. Вентрис предложил некие принципы дешифровки, пользуясь которыми сумел расшифровать ряд текстов, а позднее с рядом текстов не справился. Но во всяком случае ясно, что «линейное слоговое письмо В» — это ахейский язык, относящийся к индоевропейской группе, и он поддается дешифровке, тогда как «линейное слоговое письмо А» мы читать не умеем, как и иероглифику.

Эгейская цивилизация

Об уровне эгейской цивилизации говорят следующие факты. Критяне были замечательными инженерами. Они строили многоэтажные дворцы. Кносский дворец, можно не сомневаться, был трехэтажным (по крайней мере в отдельных частях), что доказывает расположение лестниц и световых колодцев. А между прочим, весь Вавилон — этот сверхгород своего времени — был одноэтажным!

Критяне достигли талассократии. Боевые корабли критян позволили поначалу оттеснить появившихся хананейских (будущих финикийских) мореплавателей и задержать их наступление на моря. В то время движителем боевого корабля являлась мускульная сила. Ее совершенствование было возможно, но оно не могло дать принципиального преимущества. Вот почему есть все основания полагать, что преимущество критянам дала совершенная гидродинамика их кораблей. Это правдоподобная гипотеза, хотя у нас нет хорошо сохранившегося критского корабля, который бы подтвердил ее. Однако сделали же скандинавы гидродинамический рывок, легший в основу походов викингов! По всей вероятности, нечто подобное произошло и в начале II тысячелетия до н. э. на Крите.

Критяне были великими военными строителями. Они блестяще строили городские инженерные укрепления, но не у себя дома — критские поселения эгейского периода не укреплены. По тем временам это было крайней редкостью и объяснялось полным господством критян на море. Критские инженеры строили укрепления Микен, Тиринфа, Пилоса. Постройки эти позднее назовут циклопическими, ибо представить себе, что их когда-то построили люди, эллин не мог. В его понимании такое могли сделать только циклопы! Несомненно, чтобы передвигать с места на место девятитонные глыбы, имея в качестве движителя лишь мускульную энергию, надо быть очень хорошим инженером! Есть также гипотеза, что совершенные мегалитические постройки в Западной Европе (в том числе «Стоунхэндже» в Великобритании) строили приглашенные критские инженеры.

Критяне были великими инженерами-механиками. На Крите, как известно, жил Дедал, коему приписывается невероятное число изобретений. Едва ли один человек мог быть их автором. Скорее, слово «дедал» у критян означало «инженер» или «ученый муж», и все критские инженеры-механики были по сословной принадлежности, по должности или по образу жизни «дедалами».

В частности, «дедалы» строили маяки, и, возможно, не хуже Фаросского эллинистического, а вот мы сегодня, используя технологии времен эллинизма (живой огонь и систему полированных зеркал), не смогли бы его построить. Что же касается мира Античного, то он не умел этого в течение многих столетий.

И «дедалы» летали. Миф об Икаре — причудливая и легендарная передача подлинного исторического материала. Кстати, горный Крит идеально подходит для безмоторных летательных аппаратов — планеров. После критян научились летать только люди Нового времени.

Критяне были также великолепными врачами. Именно они изобрели противозачаточные средства, Античный мир этого не знал, а в Новое время их изобрели вновь.

Усомнимся ли мы после всего перечисленного, что творческий потенциал Минойского мира был столь колоссален, что его хватило бы на цивилизационный скачок всего тогдашнего человечества? Но в Месопотамии отнюдь не начали строить четырехэтажные дома, не распространились по Средиземноморью прекрасные длинные бронзовые мечи, и даже финикияне — морской народ — не смогли воспроизвести совершенные формы эгейских кораблей. И, скорее всего, не потому, что критяне создали сверхмощную систему промышленного контршпионажа. Просто, чтобы стать вровень с минойцами, надо было обладать не меньшим творческим потенциалом даже для примитивного заимствования их идей и технологий. 

Эгейская культура

У критян и ахейцев, пришедших на их место, столь непохожие структуры жилища и города, что есть все основания подозревать: они — принципиально неродственные народы. Критянам принадлежат невероятно странные, парадоксальные сооружения — лабиринты. Слово это происходит от минойского названия двойной обоюдоострой секиры «лабрис». Может, и нельзя было насмерть заплутаться в помещениях Кносского дворца, как об этом повествует миф, но то, что Кносский дворец, путанный невероятно, — правда.

Правда и другое. Когда человек, привычный к чтению планов, начинает внимательно рассматривать план Кносского дворца, пытаясь просчитать закономерности хотя бы по переходам, у него подсознательно возникают музыкальные ассоциации, поскольку в плане дворца заложен очень четкий ритм. Это не хаотическое, а ритмическое построение пространства. Однако классическому арийцу оно должно было казаться ужасной путаницей, как кажется и нам, независимо от нашей этнической принадлежности, ибо все мы несем мощнейший заряд индоевропейского наследия. Кносский лабиринт может быть для нас невыносимым или приятным и все равно остается непонятым, алогичным. Лишь начав смотреть его план, вдруг слышишь какую-то странную музыку. Так было и со мной.

На смену лабиринту критян пришел ахейский мегарон — логичнейшее строение! План его таков: в главный зал выходят и жилые помещения, и хозяйственные, находящиеся в торце здания. Все они более или менее равновелики (не симметричны, конечно, но соразмерны) и ориентированы на главный зал. Собственно, «симметрично» по-гречески и означает «соразмерно». Ахейцы строили логичные большие жилища. Например, в Микенах очень большой дворец, но он не производит столь потрясающего впечатления, как Кносский.

Однако лабиринт — не единственный алогичный элемент в критских строениях.

Колонна в мире известна, Бог знает, сколько тысячелетий. Если считать колоннами лишь то, что построено «в ордере», тогда их первыми создателями были эллины. Ордеров нам известно шесть (простой смертный обычно знает три). Они же используются и в позднейшей архитектуре. И все-таки египетские колонны — тоже колонны. И колонны индийских, даже скальных, храмов (какой-нибудь чатьи в Карли) — в общем тоже колонны, так как хотя и высечены из монолита, но имеют капитель.

Есть колонны изящные, колонны с энтазисом — упругим утолщением на трети от основания. Это нормальная эллинская колонна, но так эллины делали не везде. В глухой провинции они этого не чувствовали и рубили, как получится, — никакого энтазиса там нет. Тем не менее все колонны сужаются от базы к капители! Только в очень примитивных строениях они одинаковы по всей длине (это грубые колонны, почти столбы). И лишь критяне строили колонны, расширяющиеся кверху, как бы бросая вызов закону всемирного тяготения. Когда колонна расширяется кверху, вы не будете читать архитектуру по стоечно-балочной логике сверху вниз. Наоборот, эта архитектура выплескивается ниоткуда, как фонтан! 

Эгейский культ 

Еще одна загадка Крита — ритуальные игры (или пляски) с быком, присущие только минойской цивилизации и запечатленные на фресках. Такие игры возможны, но все же смертельно опасны, более опасны, чем corrida de toros, и их исполнение требует от танцоров и танцовщиц мощной спортивной подготовки, хотя это, конечно, не спортивные состязания.

Писатель-фантаст Иван Ефремов в романе «На краю Ойкумены» предположил, что культовые пляски с быком — вызов, который человек бросает грубой силе. Следует отметить также, что, согласно греческой мифологии, имеющей во многих пластах эгейский подтекст, для эллина проявление подобного героизма — совершенно нормальное состояние. Чем, собственно, занимается герой? В основном, сокрушает чудовищ! Геракл, совершая подвиги, борется то с гидрой, то с птицами стимфальскими. Все они — хтонические чудовища, грубые и омерзительные, хуже варвара. Аполлон, который, с нашей точки зрения, безнравственно жестоко карает Марсия, содрав с него живого кожу, на самом деле выступает как начало культуры против начала варварства, ибо грубейший силен Марсий вздумал тягаться в музыкальном соревновании с самим Аполлоном!

Я категорически не согласен с теми, кто считает эгейскую культуру промежуточным звеном между египетской и европейской культурами, ибо сомнителен сам термин «европейская культура». Но то, что с Египтом эгейская культура тесно контактировала, несомненно. Есть египетские тексты, указывающие на контакты с Критом, и даже фреска с изображением послов страны Кефтиу (как Крит сейчас читается по-египетски). Их парадное обмундирование примерно такое же, как у придворных кавалеров на кносских фресках: те же сложно уложенные (не менее сложно, чем римские тоги) набедренные повязки, очень богато украшенный пояс, высокие сапожки и сложный головной убор.

Эгейская живопись с египетской связана, если не генетически, то, уж, на уровне влияний, безусловно (влияния шли из долины Нила). Критские живописцы так же легко передавали движение, как и египтяне. У критян прекрасно получалась поза, что вообще умели еще только египтяне — у прочих народов в те времена живописи либо совсем нет, либо она чрезвычайно примитивна. Критяне так же, как и египтяне, на профильном изображении писали глаз человеческий анфас.

Однако эгейская живопись иная, нежели египетская. В ней больше настроения. Правда, египетскую живопись, хоть она и древнее, мы понимаем (мы читаем тексты; существуют великолепные исследования, в том числе в блистательной русской египтологии, о религии египтян и выходе ее в культуру Древнего Египта), а эгейскую — нет. Мы смотрим на критские фрески, на критскую вазопись как на изображения, не имеющие семантики, несущие только эстетическую нагрузку. Возможно, именно поэтому в эгейской живописи ощущается невероятное обаяние. Например, известная фреска с изображением очень кокетливой критской дамы получила название «Парижанка», и в этом есть смысл, это — не прихоть искусствоведа.

Никакой импрессионистичности в египетской живописи нет, а в эгейской — есть (ни в Античном мире, ни в Средневековье этого уже не будет). Критянам было под силу передать впечатление момента. В этой связи следует отметить еще одну характерную черту критских дворцов. Они необычайно интересны также с точки зрения постоянного контраста освещения: проходя по дворцу, вы из полутемных (причем продуманно полутемных!) залов, в том числе и расписанных, неожиданно попадаете на залитое солнцем пространство (в световой колодец или во внутренний дворик). Подобные развороты подталкивали критских художников додуматься до импрессионистичности. Сама архитектура в интерьере диктовала художникам, что они в разном освещении смотрят одно и то же пространство. Изменение освещения в течение дня во дворцах особенно заметно.

Вообще эгейская культура не видится мрачной, что странно, ибо человек всегда боялся смерти, стремился ее преодолеть (прежде всего магическими усилиями), и везде страх смерти очень сильно влиял на культуру, правда, за одним исключением. У замечательного немецкого философа XX в. В. Шубарта есть забавная шкала. Он выделил 4 типа культур в зависимости от их отношения к жизни и к загробному миру: 1) «здесь плохо — там хорошо»; 2) «здесь хорошо — там плохо»; 3) «здесь плохо — там плохо»; 4) «здесь хорошо — там хорошо».

По этой типологии эллины относятся ко 2-му типу. Согласно Гомеру, дабы уговорить Одиссея согласиться на бессмертие, Цирцея вызывает Ахилла, Аякса и Агамемнона из загробного мира, и они говорят Одиссею, что там плохо даже царю, который и там царь, как Ахилл! Культур, относящихся к первому и третьему типам, довольно много, а вот четвертый тип — редкостный. Из древних к нему определенно относится одна-единственная культура — египетская. Однако, глядя на искусство критян, можно предположить, что эгейская культура того же типа и родственна египетской в самой корневой своей части. 

Критяне-ахейцы-эллины 

Для меня, учившегося у Л. Н. Гумилева, смена этносов — закономерность неоспоримая. Ахейцы критян застали, будучи их младшими современниками. Они приглашали критян строить дворцы для своих фратрий, ибо полисов тогда еще не было (полисы созданы Античным эллинским миром, а не ахейским; никакого полиса в Микенах не было — был аристократический арийский мир). Ахейцы ввозили критскую керамику. А когда, наконец, грозной талассократии не стало (есть легенда, что Минос с флотом погиб на Сицилии), и появилась возможность на любых суденышках высаживаться на Крит, ахейцы захватили остров и расположились в критских дворцах. Но потом наступили Темные века — период деградации ахейцев.

Гомер, несомненно, — человек Темных веков, и куда убедительнее более древняя датировка «Одиссеи» и «Илиады», а не VIII и, уж, естественно, не VII в. до н. э.! В его поэмах бросаются в глаза противоречия. Так, величественный список ахейских кораблей совершенно не соответствует описанию одиссеева дома с земляным утоптанным полом и громадным коптящим очагом посреди мегарона. Точно так же, исторический Одиссей был, конечно, мелким правителем, но все-таки едва ли знал сам, сколько у него пифосов с зерном и сколько амфор с маслом, а гомеровский Одиссей знает это. Историческая Навзикая вряд ли была дочерью очень знатного и видного властителя, и, вероятно, ее отношения с подружками и даже, может быть, рабынями были патриархальны, но гомеровские Одиссей и Навзикая встречаются на берегу моря, где царевна Навзикая, босая, полощет белье вместе с тремя рабынями. То есть бытовые реалии гомеровского века совершенно не соответствуют реалиям Микенского мира, куда более величественным, поэтому я убежден, что те, о ком писал Гомер, не были эллинами, они были ахейцами.

Для эллинов же критяне стали уже мифом, поэтому-то эллины и не оставили нам сведений о них. Мы даже не знаем, Минос — это имя выдающегося царя-талассократа (возможно, самого выдающегося из правителей Крита), или минос — это должность, и так за 1600 лет до н. э. называли царя или вождя. А у эллинов Минос уже становится одним из судей загробного мира. Более того, Минос ведь еще и Минотавр! Миф о том, что Минотавр есть чудовищное дитя супруги Миноса Пасифаи от случайной связи, — миф поздний, размытый и не очень понятный. Скорее, это — попытка как-то объяснить в истории Тесея, откуда взялось чудовище с головой быка на очень могучем теле человека.

Первый великий исследователь греческой мифологии Грейвс был уверен, что Минос и Минотавр — одно и то же явление, а разделились они потому, что сказание прошло легендарную обработку, ибо жило в устном предании (в Темные века ахейцы перестали писать). Кроме того, устное предание породило еще одну забавную трансформацию этого сказания. Дело в том, что эллины получили его уже в чужом предании — в ахейском. Однако эллины — другой этнос, и хотя они понимали ахейский язык, их представления иные, чем представления ахейцев. Кстати, в греческом языке остались и оттуда попали в наш язык отдельные слова минойского происхождения (в основном, названия растений, как то: кипарис, гиацинт, нарцисс), но таких слов в греческом языке совсем немного. Видимо, минойские тексты нетвердо читали уже ахейцы, а эллины их уже вообще прочесть не могли. 

Почему же столь сильно деградировали ахейцы? 

Предлагаю следующую гипотезу.

Ахейцы были арийцами. Для них Крит, говоривший и писавший на другом языке, был не очень понятен, но вожделен, и в конце концов они захватили его. Грубыми варварами ахейцы не были, хотя были значительно грубее критян. У них была своя письменность, они уже делали керамику, им принадлежали великолепные крепости, построенные для них критянами. В ахейском укладе аристократическое начало доминировало над слабой демократией и слабой царской властью — не такой уж плохой мир!

Но ахейцы, захватив Крит, ДАРОМ получили слишком много ЧУЖОЙ цивилизации; культуры гораздо меньше (очень многое в ней было им непонятно); и культ у них был другой. В результате, это убило собственный творческий потенциал ахейцев — они перестали создавать свою цивилизацию, а лишь доедали остатки Эгейского мира и просто одичали. Такое в истории случалось.

Например, самым победоносным, самым прославленным народом эпохи Великого переселения были, несомненно, готы. У них был свой великий просветитель епископ Ульфила, который перевел на готский язык Библию. У них был свой великолепный историк Иордан. Они — потрясатели Вселенной, властители Италии, основатели королевства в Испании и в Таврии. Однако с VIII в. упоминания о готах исчезают. Не варварство, а любовь к античному наследию того же Теодориха Великого погубила готов. У них не осталось своего — только чужое. В результате, не стало готской культуры, а вскоре после этого и самих готов.

Так печально заканчиваются попытки жить чужой жизнью, даже если это жизнь Золотого века.

Источник: журнал «Урания» № 3, 1997