Главная ?> Авторы ?> Кутузов -> Военная мысль Российской империи: об армии, стране и перспективах
Версия для печати

Военная мысль Российской империи: об армии, стране и перспективах

Идеология нации во многом определяется политической деятельностью власти и политической стратегией государства, которую эта власть провозглашает и реализует. Если понимать под идеологией политику, объектом которой является общественное сознание, то логично будет предположить, что основные «мыслительные субъекты» будут воспринимаемы в той мере, в какой мере общество готово разделить их идеи, понять полезность и перспективность этих идей в рамках того прогресса, который сумеют увидеть. Или того, который им сумеют внушить — в большей или меньшей степени. Поэтому прежде, чем рассуждать о системах, способных быть генераторами идей, нам волей-неволей придется понять, в какое время каких идей требовали общество и государство, и, как следствие, какие идеи были понятны обывателю.

Российская империя, созданная Петром Первым, продолжала колониальную политику Московии на новом, модернизированном уровне. Но, как и в Московии, главной силой для реализации колониальной политики оставалась вооруженная сила. Только если в Московии это были стрелецкие полки, служилое казачество, то при Петре к ним добавилась регулярная армия, а вместо Новгорода, Твери или Сибири объектами политики стали Гетманщина или земли тех же донских казаков. Роль вооруженных сил и особенно гвардии в стране была, пожалуй, главной, а возможности — самыми эффективными. За сто лет — с 1725 по 1825 год — только Павел Первый взошел на престол без активного участия армии. Военная карьера была самым важным фактором возвышения в политической иерархии, поэтому практически все царедворцы в той или иной степени рассуждали с позиций военных — либо как действующие военачальники, как Потемкин, либо как бывшие военные — как Пален или Ягужинский.

Однако до определенного времени личные взгляды и пристрастия тех или иных персон, дворцовых группировок и влиятельных лиц дворцового истэблишмента находились в постоянном противостоянии, формировали различные подходы к внутренней политике — как правило, в интересах конкретных сил или сообществ. Армия была скорее инструментом этой политики. До Суворова и Ушакова, заявивших себя не только военными, но и практическими политиками, военная мысль как таковая из пределов генеральского круга не выходила. Но после Французской революции, после того, как французские ополченцы — санкюлоты наголову разгромили отменных австрийских вояк при Вальми в 1792 году — стало ясно: войны из королевских забав превратились в общенародное дело, нации видят в них инструмент реализации собственных намерений, пусть даже ценой значительных жертв. Участвовавший в походе на революционную Францию в свите саксонско-веймарского герцога Йоган Вольфганг Гёте так оценил «канонаду при Вальми»: « С этого места и с этого дня начинается новая эпоха мировой истории, и вы можете сказать, что вы присутствовали при этом». Личности, сумевшие возглавить нации, стремившиеся воевать, получали в свои руки инструмент колоссальной мощи, который можно было применить как в целях разрушительных, так и созидательных. Правда, для созидания необходимо вначале разрушить — такой была философия многих из них. В том числе и самого выдающегося, артиллерийского генерала, ставшего первым консулом, а затем и Императором Франции, Наполеона Бонапарта.

Ко времени расцвета империи Бонапарта Россия достигла своего наивысшего территориального расширения: от границ со Швецией на Западе до границ с Испанией в Калифорнии. При этом единая централизованная государственная система начала потрескивать на сгибах: в Княжестве Финляндском Александр был вынужден принять парламентскую форму законотворчества и всеобщее избирательное право, в американских колониях государеву власть практически полностью заменял Устав Российско-Американской компании, которая одно время даже выпускала собственные деньги, вела собственные внешнеторговые операции. В общем, государственной власти понадобились профессионалы государственного управления, новые принципы деятельности власти и тонко рассчитанная политика. «План государственного уложения» Сперанского был в этом смысле проектным документом, которым следовало руководствоваться в государственном переустройстве.

Однако в 1811 году начинать реформы было не просто неразумно, но и запредельно опасно. Поэтому созданные в стране учебные заведения, так сказать, высшего уровня — Пажеский корпус и Царскосельский лицей — готовили кадры больше на перспективу. Главная потребность страны существовала в кадрах военных — и в армию шли университетские студенты, совсем молодые — как Грибоедов. Военное дело ввели в свою программу Московский и Юрьевский университеты. Буквально накануне войны — в конце в начале весны 1812 года в Московском университете возникает «Общество любителей математических наук» — для изучения важнейших разделов стратегии и тактики, вождения колонн, топографии и так далее. Фактически это была военная школа ускоренного типа на общественных началах. Президентом был избран Н.Н.Муравьев. Впоследствии общество было преобразовано в Московское училище для колонновожатых.

Стремившийся во что бы то ни стало сокрушить Англию Наполеон задумал поход в Индию — через Россию. Отменно налаженная агентурная разведка — в числе информаторов русского Генерального штаба был даже Талейран — сделала свое дело, и за два года до начала войны военный министр Барклай-де-Толли разработал общий замысел кампании против Буонапартия, как тогда называли в России императора французов. Был, кстати сказать, и альтернативный план некоего австрийца Фуля, однако в реальности Кутузов реализовал на практике то, что было задумано Барклаем — с учетом конкретных условий складывавшейся обстановки. Война, впоследствии названная народной, стала тем самым поворотным моментом в российской истории, когда военные реально творили государственную политику — в интересах не только государственной, но и национальной безопасности. Однако именно в войне 1812 года в России впервые столкнулись профессиональные военные и дипломатические императивы государственной политики. Военные устами фельдмаршала Кутузова предлагали закончить войну на границах империи, предоставив Европе — по сути Англии — ее проблемы с Наполеоном. Дипломатию России определял и фактически осуществлял Александр Первый, который еще после Аустерлица и Прейсиш-Эйлау понял, что с военной точки зрения Наполеон превосходит его абсолютно, поэтому решил превзойти «маленького капрала» в искусстве дипломатическом. Александр предполагал, что после войны главенствовать в Европе будет тот, кто сумеет не просто сколотить антинаполеоновскую коалицию, но приведет ее в Париж. Для этого нужно было идти в Европу, что и было осуществлено. Нельзя не признать, что замысел Александра осуществился в полной мере.

Однако за успехи дипломатические — после войны Россия однозначно и непоколебимо заняла лидирующее положение в европейской политике и играла ведущую скрипку в первом проекте европейской глобализации, именовавшемся «Священным союзом» — пришлось платить проблемами внутри страны. Либеральные идеи двигались в Россию со всех сторон: из Европы — с офицерами армии-победительницы, из Америки — Русско-Американская компания хотела еще большей экономической самостоятельности, из Польши и Финляндии — по сути, так и остававшихся «русской заграницей». Офицеры жаждали учиться — статус победителей и впечатления от Европы будоражили сознание, возбуждали потребность теоретических знаний. Офицерское училище 1-й армии в Могилеве — по сути, двухгодичные курсы повышения квалификации — стало первым военным учебным заведением нового типа, в котором опыт боевой практики закреплялся на уровне теоретического знания. Всего в России с начала века до 1825 года число военных учебных заведений возросло с 4 до 17. Именно в них было положено начало военной мысли страны, которая за восемьдесят лет сделала стремительный взлет и вошла в историю как одна из лучших в мире. В 1816 году в Главном штабе открывается библиотека, годом позже начинает издаваться «Военный журнал». Собранные под руководством «отца русской артиллерии» Алексея Андреевича Аракчеева материалы положили начало военно-ученому архиву.

Восстание декабристов было первой попыткой заявить о новых носителях проектов государственного уровня — военных и богатом купечестве: не забудем, что в числе руководителей восстания был не только Вятского полка полковник Пестель, но и чиновник Российско-Американской компании Рылеев.

Военную мысль, бившую ключом, нельзя было не заметить. В 1826 году генерал барон Г. Жомини подает Николаю Первому записку «Об учреждении центральной стратегической школы». Тремя годами позже — уже после Балканского похода — император приказал создать комиссию для ее рассмотрения и составления положения о военной академии, устав которой был разработан и утвержден к 1830 году. Академии ставилась задача обучать офицеров для службы в Генеральном штабе и распространение военных знаний. Сразу обратим внимание на важнейшее качество образования: теорию предполагалось закреплять практическими навыками еще в стенах Академии, то есть готовить намеревались людей знающих и практичных. Обучение было двухгодичным, младший курс — теоретический и старший — практический. Предполагалось набрать на оба курса по 20-25 строевых офицеров для службы в Генеральном штабе, по 4-5 офицеров инженеров и артиллеристов. Правом поступления пользовались офицеры в чине до капитана. Предполагались «испытания в науках и строевых учениях», как пеших, так и конных. Набор преподаваемых предметов был очень обширным: русская словесность, немецкий и французский языки, начала артиллерии и баллистики, тактика, военная география Европы и России, военная статистика, логистика — наука о движении войск, фортификация, военная история, военная литература, организация службы штабов. Следует особо подчеркнуть: практически все общеобразовательные дисциплины были взяты из программ Училища колонновожатых , что дает основание говорить об известной преемственности: от кружка офицеров — любителей математики до академического учебного заведения. Выдержать такую громадную учебную нагрузку было очень непросто, но высокая планка теоретических знаний и практических навыков, поставленная при создании Академии, сохранялась до самой революции. Предполагалась также значительная научно-исследовательская работа преподавателей и слушателей.

28 ноября 1832 года в Санкт-Петербурге, в доме на Английской набережной подле Николаевского моста была торжественно открыта и освящена Императорская военная академия — впоследствии Николаевская. Из тридцати семи первых абитуриентов на вступительных экзаменах срезалось десятеро, половина — на манежной езде.

Дело начиналось трудно, поскольку для обучения нужны были профессора, которых в тогдашней России было очень трудно найти. По понятным причинам, иностранцы исключались. Но и те, кто попал в число первых, были действительно среди лучших в стране: профессор Зедделер, полковник Языков и другие были действительно сильнейшими в стране специалистами в своем деле. Проблема была в том, что уровень их знаний не воспринимался как необходимый для тех, кого они обучали. Академия первые двадцать лет своего существования по сути лишь оперялась как учебное заведение. Но вполне оправдывала себя как учреждение исследовательское. Был глобально переоценен весь опыт наполеоновских войн — по сути, заложивших основы европейской политической стратегии на сорок последующих лет. В отсутствие дипломатического учебного заведения именно в Академии не только исследовались перипетии европейской политики, но и вырабатывались известные рекомендации по ее осуществлению. Поскольку политика была всеохватно колониальной, — естественно, что ее главной силой была армия. Именно тогда в Академии закладывались основы системного анализа в исследовании и системной оценки обстоятельств при принятии командирского решения. Была сформулировано понятие стратегического замысла, заложены основы войсковых операций, значительная роль уделялась разведке как основе информационного обеспечения принятия управленческого решения. Может показаться, что все перечисленное — сфера сугубо военного интереса, мало касавшаяся людей невоенных, но это лишь кажущаяся иллюзия. Во-первых, в стране, победившей самого Наполеона, обыватель был совершенно убежден в абсолютной роли армии как государственного инструмента, способного добиться любого задуманного результата. Во-вторых, только в армии специалист мог получить реальный навык того, что называется управленческой практикой — особенно в условиях непрерывной Кавказской войны, которая длилась, то затухая, то вспыхивая с новой силой больше шестидесяти лет. Управленческие знания и образованность — серьезная площадка для большой карьеры. Абсолютное большинство генерал-губернаторов и просто губернаторов России были выпускниками Академии, а это были главные администраторы в громадном государстве. Практически всю техническую разведку за рубежом вели тоже офицеры. Офицеры же строили первую в стране железную дорогу и телеграф. Офицеры создавали металлургию и новые образцы вооружения — с 1826 по 1860 год было разработано и принято на вооружение 14 образцов нарезного оружия. Академия постепенно выходила на первые роли в государственной кадровой системе, ее престиж рос, росло и влияние на общественное мнение академической профессуры. Именно по инициативе Академии была издана первая российская энциклопедия — само это слово после вольнодумцев «Волтера и Дидерота» в России считалось неприличным. Она называлась «Военным энциклопедическим лексиконом», состояла из 14 томов и за пятнадцать лет выдержала два издания. С военными активно сотрудничали самые лучшие умы страны: Чернышевский был литературным редактором «Военного журнала», по военным вопросам высказывался Белинский.

Крымская война заставила на многое взглянуть по-иному. Прежде всего, битые когда-то французы отыгрались за казаков на Елисейских полях — правда, дорогой ценой. Политика Священного союза полностью обанкротилась, европейская политика входила в высшую фазу колониальных захватов. В Севастополе наглядно было продемонстрировано превосходство новой техники и оружия над устаревшими образцами — Нахимов был вынужден затопить свою эскадру у входа в бухту, дабы не допустить пароходов на внутренний рейд. Цвет российского офицерства — артиллеристы — несли невероятно высокие потери, поскольку английские нарезные штуцера били дальше русских гладкоствольных пушек, и один толковый шотландский стрелок — их называли снайперами — на выбор выбивал орудийную прислугу, находясь вне зоны досягаемости: один из них смертельно ранил Павла Степановича Нахимова. Английская кавалерия под Балаклавой не просто устояла перед атакой уральских казаков — но контратаковала и наголову разгромила их. Дивизия зуавов генерала Боскэ, наступая от Евпатории, сходу сбила русские войска с господствующих высот, вынудив отступить к Бахчисараю, и ринулась к Севастополю. Громадные потери и эпидемии — это было новой военной реальностью. Но, как это ни покажется странным, союзников никак нельзя признать в той войне победителями, поскольку ни одной из намеченных целей — выхода на Кавказ, захвата дальневосточного побережья — они не добились. Но Россия вынуждена была считать себя проигравшей стороной — поскольку победы она точно не одержала, и выиграв бой под Петропавловском и в бухте Де-Кастри, проиграла в Керчи, Евпатории и Севастополе. Впрочем, новый канцлер Александр Горчаков сумел извлечь все возможные выгоды из статуса проигравшей стороны: девизом его новой политической линии стало «Россия сосредотачивается».

С 1854 года Николаевская Военная академия стала называться Николаевской академией Генерального Штаба. Одновременно были созданы Николаевская инженерная и Михайловская артиллерийская академии — толковых офицеров не хватало катастрофически. Были сняты количественные ограничения приема — и уже в 1855 году в Академию Генерального Штаба подают прошения до 150 абитуриентов. Значительно увеличены штаты преподавателей и профессуры, постепенно осуществляется переход на индивидуальные программы обучения офицеров. С 1855 года введены «годовые сочинения» по военным наукам для выяснения способностей офицеров к самостоятельной работе, постепенно получившая все большее развитие — они рассматривались комиссиями, защищались публично и рассматривались наравне с экзаменами. С 1854 года осуществляется первый набор на отделение геодезии, где фундаментально изучалась высшая математика, сферическая и практическая астрономия. После окончания курса офицеры на два года прикомандировывались к Пулковской обсерватории для приобретения необходимой практики. Главный упор делается на командно-административную и разведывательно-аналитическую подготовку. Начинается преподавание новых наук — военной географии и военной администрации. Военная администрация, которую с известными допусками можно назвать военным менеджментом — определялась «Военным энциклопедическим лексиконом» как «заключающая в себе правила и законы, проистекающие из политического быта, народного характера и статистических данных государства, и потому нарушение этих законов действует постоянно и неотразимо на всю массу народонаселения, и часто последствия одной необдуманной меры не могут быть исправлены в продолжение значительного времени» Весьма толковое определение, и явно выходящее за пределы военной сферы.

В 1856 году профессор Академии Д.А.Милютин подает Александру Второму записку, в которой предлагает новые принципы государственного военного строительства. Важнейший из них — «наибольшая соразмерность боевых сил в военное время при наименьшем числе наличных войск в мирное время». Записка была озаглавлена более чем красноречиво: «Мысли о невыгодах существующей в России военной системы и средствах к устранению оных». Следует подчеркнуть, что подобным демаршем Милютин нажил себе массу врагов: реально речь шла о сокращении громадного количества должностей. Пресса обвиняла его в непатриотизме, в стремлении развалить армию — а в те годы пресса была весьма влиятельной силой. Но, будучи прекрасным аналитиком, генерал прекрасно понимал: новые возможности воюющих сторон могут уничтожить армию, стоящую под ружьем, за несколько месяцев. При отсутствии подготовленного призывного контингента шансов выиграть войну — никаких. С 1861 года он становится военным министром на двадцать последующих лет, сохраняя статус профессора. Пять лет спустя происходит событие, которое дает ему в руки неубиенные козыри в пользу реформ: с началом австро-прусской войны Пруссия отмобилизовывает шестисоттысячную армию за три недели, активно используя для этих целей железную дорогу и электрический телеграф. Австрийцы не успевают собрать свою армию, и терпят жесточайшее поражение под Садовой. С 1869 года начинается реформа Военного министерства, с 1874 года рекрутская повинность заменяется всеобщей воинской повинностью, которая не распространялась на духовенство и «туземные народы». Государство подвергается «перепланировке»: губернии и генерал-губернаторства «перекраиваются» административно таким образом, чтобы иметь возможность в кратчайшие сроки собрать на сборных пунктах возможно большее число призывников — кстати, такими они и остались до сего дня, поскольку всеобщая воинская повинность как основа государственной военной политики существует и сейчас. В полный рост встал вопрос о государственной транспортной системе — первой становится Волга, быстро обросшая частными пароходствами. Стремительно развивается сеть железных дорог, сталелитейное производство: возникают новые заводы в Петербурге, Златоусте, Мотовилихе под Пермью. Литая стальная нарезная пушка П.М.Обухова получает первую премию на всемирной промышленной выставке 1862 года.

А колониальные походы продолжались. Началось проникновение в Среднюю Азию, заселялись забайкальскими казаками дремучие урманы вдоль Уссури. Выпускники Академии имеют реальную возможность применить полученные знания в геодезии и военной статистике на территории от Оренбурга до Камчатки. О них известно очень немного — по неписанным военным законам, офицеры Генерального штаба в силу специфики занятий себя не афишировали — но сделанное ими воистину велико.

Переломным моментом европейской истории второй половины девятнадцатого века справедливо считают франко-прусскую войну 1870 года. Новые принципы строительства армии и патриотического воспитания нации позволили Бисмарку не только добиться победы, но и сделать Пруссию Германией, а Германию — самой милитаризованной страной Европы, с которой вынуждены были считаться все. Начинался новый период войн за колониальные территории — и немцы по праву победителей отнимают у французов их территории в Китае. Вновь возникает Балканский вопрос — русское общественное мнение всецело поддерживает решение Александра Второго «освободить братьев — болгар от турецкого ига», хотя в реальности главной задачей кампании были все те же пресловутые проливы… Вторая Балканская, или Болгарская война принесла России громадные человеческие потери, каких нация не знала ни в Крыму, ни на Кавказе. Похмелье было тяжким: нация впервые задумалась о цене за колониальные приобретения. И хотя еще предстояла Туркменская экспедиция Скобелева, наиболее проницательным специалистам становилось понятно: колониальные приобретения подходят к концу. Военными вопросы начинают исследовать сугубо гражданские лица: варшавский банкир И.Блох за свой счет собрал авторский коллектив, который провел исследование на тему «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях». В 1892 году его публикует журнал «Byblyoteka Warszawska”, а годом позже — «Русский вестник», журнал сугубо гражданский, познавательный. Авторскому коллективу оказывает всяческую поддержку начальник штаба Варшавского военного округа, выпускник Академии генерал М. Пузыревский, и к 1898 году из нескольких сотен газетных очерков набирается пятитомный труд.

Девяностые годы и начало двадцатого века — период кризиса государственной колониальной политики. Военным — в том числе и академикам — становится очевидно понятным, что дальнейшее развитие страны путем расширения собственных территорий с военной точки зрения неперспективно. Назревал реальный конфликт между сообществами военных и предпринимателей: последним нужны были источники сырья и рынки сбыта, и другого пути, кроме колонизации новых территорий, они не видели. Строительство Китайско-Восточной железной дороги и последующее намерение отхватить территорию Манчжурии от Амура до линии железной дороги стал последним рывком на Восток. Уже после Боксерского восстания 1900 года стало ясно: России предстоит серьезная война на Дальнем Востоке. Япония ее выиграла вчистую, и лишь усилиями С.Ю.Витте, ведшего мирные переговоры, Россия сумела сохранить Сибирскую эскадру и Владивостокскую крепость, хотя и поступилась территориями…

После этой войны кризис противоречий между системой государственной власти и наиболее передовыми сообществами развивается стремительно и неотвратимо. Инженерный корпус, ученые, военные, быстро приобретшие значительное влияние в обществе юристы — все они были неудовлетворенны возможностями собственной реализации. Новая война, разразившаяся в 1914 году, окончательно расставляет акценты: русское офицерство и военная наука объективно противостоят командной немощи высшего руководства. В марте 1917 года все командующие фронтами согласились с намерением царя отречься от престола — надеясь на собственные силы и возможности противостоять немцам. Слишком поздно…

Многие из тех, кто заканчивал Академию Генерального штаба, одобрительно восприняли революцию. Для них было важным сменить отживший государственный строй, относительно дальнейшего они мало задумывались. Иные стали выдающимися военачальниками — как маршал Б.М.Шапошников, иные — знаменитыми учеными, как выдающийся теоретик стратегии А.А.Свечин. Биография некоторых совершенно замечательна — Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич стал генерал-лейтенантом… дважды: в царской и советской армии. Создатель русской агентурной оперативной разведки, он с 1919 года участвовал в создании Высшего геодезического совета, который возглавил с 1923 года. В 1925 году возглавил государственное техническое бюро «Аэрофотосъемка». В 1949 году он завершил 9-томное справочное издание «Геодезия», которое до сего дня является учебным пособием. Многие академики оказались в эмиграции, очень многие — в лагерях. В 1936 году в Москве была открыта новая, советская Академия Генерального Штаба, где обучают высшие военные кадры страны. Наследницей той, петербургской, стала Военная академия имени Фрунзе.

Сегодня многие говорят о военной реформе. Ее проведение ни у кого не вызывает ни малейших сомнений. Но об одном из аспектов этой реформы говорят явно недостаточно: о необходимости востребовать громадный опыт русской военной мысли, служившей своему народу и государству. О лучших в стране историках и статистиках, психологах и аналитиках — их учили замечательные наставники. «Достойный муж, — говаривал некогда Лао Цзы, — отличен тем, что почитает предков — дабы было чему поучать потомков…».

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2020 Русский архипелаг. Все права защищены.