Главная ?> Авторы ?> Княгинин -> Для России актуален запрос на глобальную эффективность
Версия для печати

Для России актуален запрос на глобальную эффективность

Как показал ход дискуссии, развернувшейся вокруг Концепции Стратегии социально-экономического развития регионов РФ, базовые принципы новой региональной политики остаются предметом дискуссий среди экспертов и представителей различных уровней власти. Споры продолжаются не только по вопросу о механизмах функционирования отношений “Центр-регионы”, но и по поводу политических и глобальных экономических последствий предлагаемых новаций. Оценить возможные результаты изменения подходов к вопросам пространственного развития редакция “Российского экспертного обозрения” попросила научного руководителя Фонда “ЦСР “Северо-Запад” Владимира Княгинина.

—  Споры по вопросам региональной политики, как это подтверждает и развернувшаяся на страницах нашего издания дискуссия, явно далеки от завершения, как на уровне правительственных учреждений, так и на уровне экспертов, а также в целом ряде субъектов федерации. Есть стратегии пространственного развития, предлагавшиеся ЦСР “Северо-Запад”, есть наработки ЦСИ ПФО, есть авторская версия концепции, представленной учеными РАН-МГУ; разрабатываемые отдельными регионами (к примеру, Вологодской областью и Красноярским краем) проекты также отличаются различными методологическими подходами. Они по ряду пунктов схожи, прежде всего в констатирующей части, в чем-то различны. Есть ли смысл искать точки соприкосновения, или логичнее двигаться в разных направлениях, чтобы каждый искал что-то свое?

— Во-первых, я бы не рассматривал эти документы как абсолютно противоположные варианты развития. Все представленные концепты отмечают что-то свое. Но это и неплохо. Вопрос лишь в том, на каком из проектов остановятся государственные институты. Можно бесконечно спорить по теоретическим вопросам, какая точка зрения лучше. Однако для решения практических задач важно определиться в приоритетах и последовательно добиваться их реализации.

Я понимаю сложность провозглашения политики “поляризованного развития” и осознаю сложность ситуации, когда не все попадают в число “опорных” регионов. В общем, пока не обсуждалось – и такая дискуссия будет сложной и болезненной,  какая именно деятельность опирается для России на эти регионы. Но я исхожу из следующего: “поляризованное развитие” – это ситуационный выбор. Если представить себе цикл-волну в кондратьевском духе, то, возможно, при быстром экономическом росте страны есть смысл проводить политику “выравнивания” уровня развития отдельных субъектов федерации, не допуская возникновения слишком резких разрывов в региональном развитии. В ситуации же, когда идет спад, выравнивание теряет свою эффективность и больше не обеспечивает развитие (можно зафиксироваться на низком уровне). Очевидно,  что те регионы, которые в этот момент должны “вытягивать” развитие страны в целом, не смогут справиться со своими функциями, и поэтому именно их надо поддержать. Скорее всего, это окажутся не те, кто был “чемпионом” на предыдущем шаге. И тогда востребованным оказывается иной тип политики — “поляризованное развитие”. В этом нет ничего предрешенного, на новом этапе можно будет вернуться к “выравниванию”.

На мой взгляд, для государства сейчас пришло время признать “поляризованное развитие”, приняв на себя все связанные с этим проблемы и работая с ними. Надо добиться того, чтобы у нас появились “чемпионы”, которые “потянут” страну. В противном случае “выравнивание” бессмысленно. Все копья ломаются по вопросу “поляризованного развития” или “выравнивания регионов”, а также по поводу того, какой должна быть специализация российских регионов.

—  Концепция МРР вызвала достаточно серьезную критику по целому ряду проблем, скажем, недостаточно четко прописаны критерии выделения “опорных” регионов, недостаточное внимание уделено социальным вопросам, недоучтена роль частного бизнеса, причем эти оценки высказаны со стороны как экспертов-академиков, так и со стороны региональной власти…

— Есть глобальные, фундаментальные процессы, не нами придуманные и не у нас начатые. Едва встает вопрос, как к ним относиться, на передний план выходит практический аспект: хорошо в теории рассуждать про глобализацию, но требуется понять, что делать и как этим управлять. Именно поэтому я считаю, что огромный плюс состоит в появлении внятного государственного документа, определяющего региональную политику в стране. Слава богу, появилось что критиковать.

Что касается второй части вопроса – неучтенности некоторых факторов. Мы же имеем дело с дорогой с двухсторонним движением: пусть бизнес доформулирует свою позицию. Нельзя учесть то, что не сформулировано. А вот критерии выделения “опорных” регионов – вопрос интересный. Есть два пути их определения. Фактически мы знаем, что есть естественно сложившиеся регионы. Если мы посмотрим на транспортную карту, увидим — там, где находятся точки пересечения основных потоков, это и есть центры управления страной, искомые “опорные регионы”.

Два таких центра – Москва (центр первого порядка) и Санкт-Петербург (центр второго порядка). Кроме того, имеются еще полтора десятка городов, которые тоже несут ряд функций с точки зрения размещения штаб-квартир крупных компаний, где есть уже логистическая схема и т.д. Выделяя эти “опорные регионы”, нужно просто “сделать фотографию” уже сложившейся социально-экономической ситуации в стране.

Но возможен и второй подход, когда мы не перерисовываем полностью “фотографию”, а ретушируем ее. У нас есть образ той страны, которой нет, но которую хотелось бы иметь, и в силу этого кое-что надо доделать, не дожидаясь, пока все это произойдет естественным путем. И тогда возникает вопрос: какого рода проект национального масштаба или макрорегионального уровня может притязать на то, чтобы не признавать “опорными” те или иные регионы, а делать их, создавать. Это две разные позиции. Одно дело признать, вручить мемориальную табличку и вкрутить ее в стену, а другое дело – построить новое. И, на мой взгляд, эта развилка выбора в региональном развитии РФ пока не пройдена.

— Не будем спрашивать про “умирающие” деревни, поскольку они умирают вне зависимости от той или иной концепции, а вот недооценка социальных последствий, о чем говорят в голос представители регионов, явно имеет место. Что будет с теми регионами, которые не будут признаны “опорными” и у которых нет для этого условий?

— Что касается “умирающих деревень”, то сошлюсь на  Валерстайна; он лет 10-15 назад написал, что все индустриальное общество жило за счет перекачки деревни в город, и если мы посмотрим на карту мира, то увидим, что есть что перекачивать в Юго-Восточной Азии, в Индии, и, может быть, еще в двух-трех точках; за счет этой перекачки деревенского населения в города мир в своей индустриальной фазе еще какое-то время поживет. Деревни умирают не из-за того, что кто-то их злобно закрывает, а из-за того, что умирает прежний образ не только хозяйствования, но и жизни.

А вот по вопросу, могут ли все быть “опорными”… Честно говоря, и не стоит всем претендовать на это. У жизни есть некоторая последовательность, и в этом смысле в ряде случаев лучше для себя определиться о характере связанности с “опорными” регионами, ведь последние потому и являются “опорными”, что на них опирается некоторая деятельность. Установить с ними связь – означает, по сути, включиться в эту деятельность. Поэтому депрессивность во многих случаях является временной характеристикой территории. Просто еще не отлажена связь с центром развития. Да, тот или иной регион не будет мегацентром, но, может быть, всем и не надо строить небоскребы?

— И все же, не получится ли, что “поляризованное развитие” просто будет способствовать интеграции в мировую экономику ряда субъектов, отбрасывая остальные на обочину жизни?

— Если еще пять лет назад слово “глобализация” было ругательным или непонятным, скорее употреблявшимся в академических кругах, то теперь про нее знают все, говорят об этом всегда, как о всеобщем факторе влияния. Но мало кто разбирался, в чем, собственно, смысл данного процесса. Россия позже других стран – в силу известных особенностей своей истории – входит в международное разделение труда. И оказывается, что ряд производств, видов деятельности, раньше существовавших в стране, вполне уместны, а ряд не находят себе места в открытом рынке. Это во-первых. Во-вторых, оказывается вовсе не обязательно создавать все полномасштабное производство и размещать его на своей территории. Вполне возможно ограничиться отдельными функциями, а выполнение других операций, в целом необходимых для существования производственного процесса, передать другим субъектам рынка, на другие территории.

Вопрос о том, будет ли это внутри или за пределами страны, теряет свою актуальность. Если есть смысл передать что-то в ближнее “предполье” Санкт-Петербурга, то, конечно, можно передать и сюда. А если есть необходимость разместить производство в Китае – то надо делать это в Китае, потому что сейчас европейцы рассматривают вопрос размещения своих производств в Азии. Мысленно и управленчески они эти расстояния преодолели.

Подобный запрос на глобальную эффективность возникает и для Российской Федерации. Сразу оказывается, что часть видов трудовой и производственной деятельности исчезает, и в старопромышленных регионах возникают какие-то пустоты. Петербург и Москва оказываются в чем-то “перекачаны” по площадям, ранее работавшим на ВПК. В то же время в этих крупнейших российских городах мало свободного места для роста видов деятельности, которые стали вычленяться из производства. Так в свое время выделилась социальная сфера, ранее “утопленная” внутрь предприятий. Как только она вычленилась, сразу стало понятно, что в городах должна быть зона “фитнеса”, зона торгового обслуживания, зона публичной жизни, и это все уже не в пределах заводской черты. Современный менеджмент не требует пребывания управленческой конторы в пределах самой фабрики или завода, для нее нужен нормальный офис, напрямую зависящий от размеров предприятия. Это новое пространственное распределение деятельности верно не только по отношению к городам, но и к целым регионам.

Выстраивается новая региональная иерархия: каждая территория заново обретает свою специализацию и должна быть встроена в международное разделение труда. Если еще пять-семь лет назад то, что я говорю, выглядело скорее как лозунг, отражение чужого опыта (шведского или немецкого, к примеру), то сейчас это очень актуально для России. Возникает вопрос, а что, собственно говоря, и как развивать? Старый подход, когда мы размещали полное производство, производившее готовый продукт, для нас не актуален; мы должны готовиться жить в рассредоточенном мире, где у каждого должна быть специализация, каждый должен претендовать на определенные функции. Вопрос, таким образом, таков — будем ли мы просто принимать отдельные операции на выполнение, переданные нам другими субъектами, или же удержим за собой возможность контролировать в целом сборку розданных другим отдельных операций? Отсюда возникает проблема: какие характер и тип регионального развития ДОЛЖНЫ быть заложены.

— Нет ли тут опасности повторения схемы СЭВ, где тоже не было законченного цикла: руду добывали на Украине и в России, везли в Венгрию, обрабатывали там, потом готовое изделие везли обратно, а потом выяснилось, что этот комбинат никому не нужен?

— Я бы не ругал СЭВ. В этом виде он пытался ухватить процесс глобализации, но, может быть, сделал это не очень эффективно. Совет экономической взаимопомощи был попыткой добиться постановки рассредоточенного производства в большем масштабе, но, правда, будем справедливы, СЭВ, скорее, ориентировался на законченную специализацию отдельных территорий, и если мы будем говорить про классическую схему аутсорсинга, данной интеграционной системе было очень далеко до нее. Распределить отдельные операции, как, например, сейчас – когда половина банковских сделок и проводок Великобритании осуществляется  box-офисами в Индии, ничего подобного в СЭВе не было.

Для нас это вопрос о том, каковы механизмы регионального развития, потому что одно дело – работать с готовыми предприятиями, с полным циклом производства, другое дело в условиях рассредоточения отдельных операций выделять для них специальные зоны или пространства.

 

Истояник: "Российское экспертное обозрение", 2005 г.

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2016 Русский архипелаг. Все права защищены.