Версия для печати

Обретение себя

Пути формирования новой идентичности

От ответов к вопросам

Возможно, одним из важнейших итогов прошедшего двадцатилетия можно считать те вопросы, которые встали перед нашим движением. Двадцать лет назад нам казалось, что все ясно: есть черное и белое, Бог и дьявол, правда и грех – у нас на все был четкий, однозначный ответ! Сегодня стало понятно, что мир сложнее, чем мы тогда могли себе представить. Он уже не выглядит черно-белым, плоским, с четкими границами. В нем появились краски, полутона, возник объем. Мы вдруг обнаружили себя живущими в сложном, интересном и загадочном мире. И осознали себя предстоящими тайне, даже – множеству тайн. Тайне творения и человеческой личности. Тайне воплощения и искупления. Тайне Церкви и нашей миссии в этом мире. При этом Иисус по-прежнему остается Ответом на все эти вопросы. Перефразируя известную фразу, можно сказать, что ответ мы знали и раньше, но тогда еще не понимали, в чем состоит вопрос. За прошедшее время мы стали видеть лучше, и уже способны различать не только Ответ, но и вопросы… Более того, мы обнаружили, что и Сам ответ не так прост, как нам казалось. И чем дальше мы продвигаемся в познании Господа, тем больше вопросов встает перед нами.

Эти вопросы характеризуют возросшую зрелость Евангельской церкви, ее готовность решать более сложные задачи. Новые вызовы требуют по-новому ответить на вопрос о собственной идентичности. Мы не можем решить новые проблемы старыми методами. Невозможно выйти на новый уровень служения, сохраняя прежний формат мышления. Наша миссия, пути ее осуществления, ожидаемые результаты – все это основывается на том, как мы воспринимаем самих себя. Мы нуждаемся в переосмыслении и, я бы сказал, в конструировании нового представления о Евангельской церкви, которое было бы адекватно новым условиям и более сложным задачам. Вот почему вопрос об идентичности все чаще выходит на повестку дня самых разных протестантских (конфессиональных и межконфессиональных) форумов.

Понятно, что поиск ответа на этот вопрос происходит не в вакууме. Мы сознаем себя частью Церкви Иисуса Христа, причем, мы точно не принадлежим традиционным, историческим церквям (православной или католической). У нас есть своя, специфическая история, связанная с историей наших стран и народов. Все это задает нам ориентиры для поиска. У нас уже есть имя: Евангельское движение[1]. Тем не менее, вопрос остается. Мы – часть протестантизма, результат миссионерской работы протестантских церквей? В нашем вероучении, практике церковной жизни, отношении к миру и людям, безусловно, можно заметить значительное влияние Реформации. Мы ценим отношения с протестантскими церквями по всему миру и сознаем себя органичной частью этого большого пространства. Но с другой стороны, корни нашей веры обнаруживаются задолго до того, как церкви Реформации появляются на территории Руси-России. Мы видим себя в движении стригольников, нестяжателей, новгородско-московских реформаторов, духоборов и молокан. И даже раньше – когда христианская вера распространялась по территории Киевской Руси, еще не будучи "освященной" благословением государственной власти. Одним словом, мы чувствуем свое родство всем, для кого вера была личным выбором, а не выражением лояльности кесарю. И потому русские религиозные философы тоже прочитываются нами как "свои". Так может, нам нужно мыслить себя как продолжателей традиции русского богоискательства?

Какая из этих точек зрения ближе к истине? Или мы не можем отождествить себя в полной мере ни с тем, ни с другим, являемся чем-то третьим? По всей видимости, ответ не лежит в плоскости "или – или". Мы одновременно являемся и закономерным результатом многовекового русского богоискательства, и – плодом Реформации. В поисках собственной идентичности нам нужно удерживать оба фокуса, тем самым формируя сложную, не укладывающуюся в привычные представления, идентичность. И тогда мы сможем найти ответ на вопрос и о своей миссии, своем предназначении в религиозном, общественном, политическом пространстве наших стран. И предложить свой, отличный от византийской колеи, путь для наших народов. Предложить свою повестку дня для "города и мира[2]".

Чтобы ответить на вопрос об идентичности, нам нужно проделать тройную работу. С одной стороны, нам надо понять, что мы можем взять, в качестве основания для движения в будущее, из тех источников, с которыми мы исторически и духовно связаны. Во-вторых, нам нужно обозначить те проблемы, из-за которых наша идентичность "схлопывается", закрывая от нас горизонт миссии. И, обозначив эти проблемы, нам нужно увидеть пути их преодоления. Наконец, нам нужно понять, перед какими вызовами стоит современное Евангельское движение на постсоветском пространстве, чтобы увидеть нашу идентичность пророчески, исходя не только из того, что есть, но и из того, что должно быть.

Наше наследие

Как было выше показано, Евангельское движение на постсоветском пространстве органически связано с двумя источниками: европейская Реформация, с одной стороны, и русское богоискательство – с другой. Возможно, самое важное, что мы черпаем в этих источниках – это наша укорененность в истории. Для каждого из нас вера – это событие личной встречи с Христом, произошедшее однажды и происходящее сегодня, связь с Вечностью непосредственно в каждом моменте моей жизни. И одновременно – это участие в жизни исторической Церкви, соучастие в ее истории. Мы связаны с тем историческим путем, который прошла Церковь Христова за два тысячелетия, равно как и с историей Руси-России. Признавая и усваивая себе эту историю, мы обнаруживаем себя наследниками апостолов и Отцов Церкви, великих богословов и святых, реформаторов и миссионеров. Наследниками той работы, которую Дух Святой совершал все это время в Церкви и через Церковь – в мире. Нам чрезвычайно важно видеть, что многие из тех вопросов, которые стоят перед нами сейчас, уже обсуждались и решались нашими предшественниками. Мы можем видеть и те ошибки, которые совершала Церковь на своем пути. Из этого источника мы будем черпать и мудрость, и мужество, чтобы достойно встретить вызовы сегодняшнего дня. Это – наше наследие, которым мы пока очень мало пользуемся. При этом нам нет нужды искать формальное преемство рукоположения: наша преемственность коренится в том Духе, Который животворил Церковь на протяжении всего этого времени и продолжает делать это сегодня.

И для Реформации, и для русского богоискательства принципиально важно понимание веры как свободного отклика человека на призыв Бога, как ответ Богу и, одновременно, как ответственность перед Ним. А потому это может быть вера только свободная, неформализованная, не навязанная сверху. Именно такая вера способна породить свободную и творческую личность, сознающую и принимающую свою ответственность за свою жизнь, семью, страну, цивилизацию.

Связь с русским богоискательством дает нам основание в истории наших народов, в истории Руси-России. И ставит перед нами задачу – дать свою версию ответа на специфически русские вопросы, так глубоко поднятые как в русской литературе, так и в русской религиозной философии. Отвечая на эти вопросы мы сможем преодолеть обвинения в иностранном характере наших общин.

А осознание себя наследниками Реформации вводит нас в контекст мирового Евангельского движения. Исторически сложилось так, что наши народы оказались на периферии Pax Christiana, а потому во многом были оторваны от развития культуры, науки, образования и т.д. В силу этого обстоятельства равнодушие к образованию, общественным процессам, диалогу с наукой и философией, а также – некоторая изолированность от остального мира, до сих пор остаются характерными признаками русскоязычного христианства. Когда мы увидим, какие вопросы сегодня обсуждаются и решаются в Церкви в мире, мы будем иначе видеть и ту роль, которую мы призваны сыграть в наших странах!

Еще одна, важная грань Реформации – это утверждение, что церковь должна быть в состоянии перманентной реформации[3], постоянной работы по возвращению к основам и восстановлению первоначального образа. А значит, мы не можем замереть, остановиться на достигнутом. Нам нужно снова и снова возвращаться к основам, каждый раз делая шаг к восстановлению замысла Христа о Своей Церкви.

Наши проблемы

Маргинальность[4] 

Не всякое наследство есть благословение. Мы унаследовали маргинальность от своего прошлого. В течение долгого времени эта позиция, возможно, была единственно правильной. Но это не значит, что она богодухновенна, верна всегда, при любых обстоятельствах. Верность Христу не подразумевает быть непременно "с краю, на обочине[5]", поскольку такое отношение к обществу хотя и позволяет "хранить себя неоскверненным от мира" (Иак.1:27), однако не дает возможности влиять на мир, заквашивать его Царством Божьим.

Маргинальность, по определению, есть переходное состояние. Либо маргинальная группа обретает новое, более сложное представление о своей идентичности, либо она исчезает, умирает, во всяком случае, как общественно значимое явление. Наша маргинальность сегодня проявляется в равнодушии к общественным проблемам и вопросам, но и общество платит нам той же монетой, игнорируя евангельские церкви, выдавливая нас из общественного пространства. Неудивительно, что в социуме есть силы, которые стремятся сохранить такое положение Церкви. Многим выгодно, если христиане в обществе играют роль "мучеников и мусорщиков". Другое удивляет: мы сами зачастую готовы согласиться с таким положением, лелеем свою маргинальность как достижение, выдаем именно ее за посвящение Богу и верность Евангелию. По всей видимости, срабатывает механизм психологической защиты: гораздо проще вернуться к привычным моделям поведения, вместо того, чтобы мужественно откликнуться на вызовы времени и шагнуть в неизвестное. Но то, что вчера было подвигом веры, сегодня – не более чем бегство от действительности.

Маргинальность лишает Церковь возможности влиять на культуру и историю народа, которому мы призваны служить. В результате исторический, культурный, научный процессы происходят помимо Церкви, без ее влияния. Такая позиция всегда приводит к потере видения и миссии, к фактическому отказу от будущего. В самом деле, есть "титульная конфессия", которая отвечает за духовную ситуацию в стране. Мы на такое влияние претендовать отказываемся. Тогда на что мы претендуем? Лишь на то, чтобы занять свою нишу, в которой нас никто не будет тревожить? Разве такая позиция достойна Того, Кто призвал нас быть Его свидетелями и послал нас "до края земли"? Разве так верила и действовала Ранняя Церковь?

Маргинальная позиция не может дать ответ на вопрос "Кто мы такие?". Тем более такой подход не может ответить на вопрос о нашем предназначении. Маргинальная позиция погружает нас во вневременье: ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Ни истории, ни основания для действия сегодня, ни перспективы. Нам нужно преодолеть сложившуюся ситуацию: как внешние попытки маргинализировать Церковь, так и – особенно – наше внутреннее состояние маргинальности, привычку мыслить себя вне основных общественных процессов. Этот шаг требует мужества (поскольку подразумевает прямой диалог с обществом), сопряжен с большим риском (поскольку можно смешаться с обществом и утратить силу "заквашивать и осолять"), но сделать этот шаг необходимо, если мы хотим претендовать на будущее.

Конфессиональная ограниченность

Это – еще одна из ключевых проблем современной евангельской Церкви на постсоветском пространстве. Нередко можно услышать высказывания о "недопустимости размытия конфессиональных границ". И сам вопрос об идентичности зачастую ставится именно в конфессиональном контексте: как определить ту или иную конфессиональную идентичность. Выглядит так, словно Христос пришел основать группу конфессий, а не Единую Церковь! Или, хуже того, говорящий считает, что только его конфессия – и есть Тело Христово! Никто не возражает против конфессиональных особенностей – богословских, литургических или культурных. Более того, такое разнообразие – это богатство Церкви! Но преступно мыслить Церковь рамками только своей конфессии. Такое отношение есть самое грубое сектантство!

Когда Павел говорит о Теле Христовом, он подчеркивает необходимость разнообразия для полноты Тела, показывает, что разные "органы" должны служить друг другу, восполняя своим избытком то, что у другого недостает. А потому в Церкви должны быть отличия между нами: "Если все Тело – глаз, то где слух?" (1Кор.12:17). Мы легко применяем этот образ на отношения верующих внутри общины. Но он также верен и в отношениях между общинами, более того – между конфессиями! Мы нуждаемся в других, чтобы развиваться. И особенно сильно нуждаемся в тех, кто сильнее от нас отличается! Поскольку мы можем послужить им тем, в чем у нас избыток, и обогатиться от них тем, чем Бог благословил их. Именно недостаток общения с другими приводит к тому, что замкнутые сообщества довольно быстро вырождаются. И либо исчезают из истории, либо превращаются в музей. Какой из вариантов хуже – большой вопрос!

Идентичность не может основываться на тех или иных отличиях от другого. Во-первых, это означало бы, что идентичность данной группы носит исключительно негативный характер, в ней нет позитивного содержания. А во-вторых, в итоге такой подход приводит к "войне всех против всех", к борьбе с любым инакомыслящим. По этой причине идентичность не может отождествляется с конфессией, опираться на особенности вероучения или духовной практики. Она может (и должна) быть конфессионально окрашена, поскольку каждый из нас по-разному выражает свою веру в Христа. Но основываться она должна на том, что является позитивным содержанием нашей веры, что соединяет нас с Христом и друг с другом, и выражать то, что мы призваны дать этому миру. Только в том случае, если наша идентичность способна вместить всю Церковь, мы сможем увидеть свое уникальное место в Теле Христа. И только тогда, когда наша идентичность выражает основное содержание нашей веры, мы сможем понять нашу миссию в мире вообще и для наших народов, в частности.

Наше будущее

Идентичность определяется не только тем, где мы были прежде и где находимся сейчас, но и тем, куда мы направляемся. Вызовы из будущего не менее чем история, важны для понимания своей идентичности. При этом нужно отметить, что основные вызовы связаны не с выживанием наших общин, строительством зданий или поиском средств для очередного проекта. Бог ожидает от нас намного более дерзновенных замыслов и действий! Но действия в пространстве будущего требуют новой, более сложной идентичности. А потому нам нужно увидеть будущее как ресурс и использовать его для достраивания нашего представления о самих себе.

Вот некоторые из вызовов будущего, которые должны быть учтены при конструировании нового взгляда на евангельскую идентичность.

Изменение религиозной ситуации в обществе

Ближайшие годы мы столкнемся со значительными переменами в религиозной структуре общества. Во-первых, роль православной церкви будет существенно меняться. Долго быть в положении "религиозно-идеологического гегемона" у нее не получится, даже если такое положение будет поддерживать государство. Слишком сильно сопротивление такой роли церкви как внутри РПЦ, так и в светском обществе. А значит, весьма скоро евангельская церковь может оказаться в роли полноправного участника диалога – как с православием, так и с обществом. В такой ситуации то, что сейчас выглядит как наша слабость, может оказаться уникальным ресурсом: и отсутствие единого руководящего центра, и большое разнообразие общин, и удаленность от власти… И мы сможем развернуть этот ресурс, чтобы предложить обществу иной взгляд на события, иные основания для движения в будущее, иную, христианскую повестку дня. Сможет, если мы будем готовы. Но мы можем и упустить этот момент, если сегодня не будем думать над теми вопросами, которые нам зададут завтра.

Во-вторых, нельзя забывать и об усилении исламского влияния. Нам точно нужно выстраивать свою позицию в отношении мусульман, которая позволяла бы вести содержательный диалог, не изменяя при этом своей вере во Христа. 

Изменения форматов жизни и деятельности

Это уже стало серьезным вызовом для Церкви. Все больше людей не живут в традиционном ритме: пять рабочих дней, два – выходных. Все больше коммуникация, отношения и деятельность перемещаются в виртуальное пространство.  Увеличивается мобильность людей: все чаще можно встретить тех, кто меняет место жительства через каждые несколько лет. Многие проводят выходные не в том городе, где работают (подчас – даже в другой стране!). Эти изменения оказывают все больше влияния на современное общество. И темп этих перемен в ближайшее время будет только нарастать. Какой должна быть современная церковная община, чтобы служить таким людям? Формат жизни и служения исторических церквей сложился в Средневековье и полностью соответствует ритму жизни людей того времени, подстраиваясь под календарь сельскохозяйственных работ. Но он стал неадекватен условиям Нового времени, что и стало одной из причин Реформации. Формат традиционных протестантских церквей сложился в условиях промышленной революции и идеально подходит для небольших промышленных городов. Но образ жизни жителя мегаполиса совсем иной, и нужны иные, новые форматы церковной жизни, которые позволят этим людям быть полноценно включенными в церковную общину и сохранять современный темп жизни и деятельности.

Запрос на подлинную соборность

Позиция Церкви не будет отождествляться с позицией только ее предстоятеля. Людей мало волнует, какой конфессии мы принадлежим, их интересует, что может Церковь сказать от имени Господа относительно тех проблем, с которыми они сталкиваются. И свой вопрос они адресуют не лидерам конфессий, а тем людям, которых они лично знают. "Предстояние" за всю Церковь, более того – за Христа(!), в трудовом коллективе или неформальном сообществе – это не только миссия каждого христианина, это – реальность нашего ближайшего будущего!

В свою очередь, это требует пересмотра принципов построения Церкви и управления ею. Переход к подлинной соборности, когда каждый христианин может реально влиять на жизнь и служение Церкви – есть выражение принципа всеобщего священства, провозглашенного в Писании и восстановленного в эпоху Реформации. Но до сих пор не создано необходимых структур, которые позволяли бы реализовывать этот принцип на практике. Евангельский Собор есть движение в эту сторону, однако нужно будет сделать еще немало шагов, чтобы соборность действительно стала образом жизни Церкви – Тела Христова. И если мы хотим работать с будущим, нам нужно сознательно двигаться в этом направлении!

Требование единства Церкви

Это требование звучит все чаще. Перед лицом тех вызовов, с которыми сталкивается мир, наши конфессиональные различия выглядят просто смешно. И стыдно, что указывают нам на это люди, внешние по отношению к Церкви. Нам нужно обрести новое понимание единства: не в совпадении всех деталей вероучения, не в одинаковости форм поклонения Богу и не в объединении единой структурой. Бог несравненно больше наших представлений о Нем и тех форм, в которых мы выражаем нашу веру в Него. Подлинное единство возможно только во многообразии. В принятии другого, в диалоге. В сохранении различий и противоречий, которые задают пространство развития. Новая идентичность возникнет только тогда, когда мы перерастаем нашу конфессиональную ограниченность и открываемся для Бога, являющегося нам в ином образе (Мк.16:12). Встретившись с Ним в образе наших братьев, мы делаем подлинный шаг по пути обретения единства Церкви.

В поисках новой идентичности

Вот почему сегодня мы должны говорить о построении новой, евангельской идентичности. Благая Весть о явлении Бога во Христе является основой этой идентичности, ее ядром. А  конфессиональная принадлежность каждого из нас – лишь прилагательным, лишь способом выражения личной веры. С непременной оговоркой, что этот способ не лучше, чем другие, просто он более соответствует личному опыту познания Господа. Тем самым мы заложим основание для единства Тела в разнообразии Его членов.

Новая идентичность не обязательно отвергает прошлое. Она новая потому, что построена по-новому, иначе, чем строились идентичности в прошлом. Такая идентичность может быть построена только на основе единых ценностей. Основываясь отчасти на предыдущих рассуждениях, я рискну предложить некоторые из них:

(1)    Вера как учение и как опыт.  Двойное положение веры: с одной стороны, есть вероучение, зафиксированное в Писании и переданное нам через двухтысячелетнюю историю Церкви, а с другой – есть момент личной встречи с Христом, вера как отклик моего сердца на эту встречу. Такое понимание веры и прежде лежало в основе идентичности всех евангельских верующих, независимо от конфессии.

(2)    Primo Christus. В первую очередь – Христос. Он – в центре нашей веры. Остальное – вторично по отношению к Нему.

(3)    Единство во многообразии. Умение ценить и принимать другого.

(4)    Соборность как образ жизни Церкви. Научиться жить вместе.

(5)    Открытость миру и устремленность в будущее. Быть светом и солью в мире и нести людям надежду.

Этот перечень, скорее всего, не точен и явно не полон. Но, оттолкнувшись от него, мы можем начать разговор о том, кто есть христианин и что есть Церковь в мире настоящем и будущем. Каковы наши основания и цели. Какова наша ответственность. А через это – выйти на формирование христианской повестки дня и дерзнуть поверить, что через пятьдесят лет наши народы и страны будут более христианскими, чем это есть сегодня.  И тем самым дать оправдание будущему.