Версия для печати

Арнольд Тойнби о русском византизме

Во второй половине 1940-х гг. известный английский историк и социолог культуры Арнольд Тойнби[1] обращался к проблеме русского византизма в своих публичных лекциях и журнальных публикациях. По его мнению, Россия в ее активном взаимодействии с Западом постоянно демонстрировала противоречивость своих реакций. Ею двигало упорное желание сохранять собственную идентичность и независимость от Европы и, вместе с тем, ей хотелось ни в чем не отставать от нее.

Вызов Запада породил у России две противоположные социальные реакции, рассредоточенные во времени и пространстве. Первая реакция носила ярко выраженный византистский характер и имела вид ортодоксального консерватизма. Ее наиболее страстными приверженцами были русские староверы, разорвавшие отношения как с государством, так и с официальной православной Церковью, не принявшие предложенных теми реформ. Замкнувшиеся в своем самоотчуждении и черпая силы в религиозных убеждениях, староверы оказались в положении непримиримой оппозиции по отношению ко всему, что исходило от Запада.

Другая реакция имела вид западнической политики Петра I, пытавшегося поставить православную Русь в один ряд с государствами западного мира, приблизить ее гражданское и военное устройство к европейским стандартам и при этом сохранить ее политическую независимость и культурную автономию. Это был, по словам Тойнби, первый в истории пример «добровольной самовестернизации незападной страны».

Россия, встав на этот путь, действовала особым образом: она по-своему перекраивала западные стандарты и заставляла их служить своим национальным целям. Впрочем, она и не могла действовать иначе, поскольку на протяжении столетий принадлежала не к западной цивилизации, а к византийской. И хотя последняя представляла собой сестринское общество того же греко-римского происхождения, но все же это была совершенно другая цивилизация и ее печать оставалась «варварской отметиной» на социальном теле России. Ощущая чужеродность западного мира, Россия в течение веков противилась его влияниям из боязни оказаться в зависимости от него. Запад же в ответ нередко демонстрировал встречную враждебность.

Со времен Петра I прошло два с половиной столетия. Несмотря на то, что западнические ориентации российского государства доминировали на протяжении этого времени, византизм и, в частности, византийское мировоззрение, сохранили в России чрезвычайно прочные позиции на самых разных уровнях. Ее главными столпами продолжали оставаться русское православие и российская государственность, генетически связанные с первородным византизмом.

Тойнби, вглядываясь в очертания феномена византизма из Европы, не скрывал своего критического отношения к нему. Он писал: «Средневековое византийское тоталитарное государство, вызванное к жизни успешным воскрешением римской империи в Константинополе, оказало разрушительное воздействие на Византийскую цивилизацию. Оно было злым духом, который затмил, сокрушил и остановил развитие общества, вызвавшего этого демона. Богатейший потенциал Византийской цивилизации, попавший в оковы тоталитарного государства, прорывается вспышками самобытности в регионах, лежащих за пределами действенной власти Восточной Римской империи, либо в следующих поколениях, появившихся уже после гибели Империи… «Специфическая организация» византийского общества не только подавляла все предпосылки к творчеству, она, как уже упоминалось, привела самое цивилизацию средневековой Византии к преждевременному краху, лишив Византийский мир возможности расширяться, не ввергая себя в борьбу не на жизнь, а на смерть между греческими апостолами византийской культуры и их основными негреческими приверженцами» (Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. Сборник. М., 2003. С. 379).

По мнению английского ученого, Россию ХХ века продолжают роднить с Византией две характерные черты. Первая — это убежденность в том, что она всегда права, а вторая — это институты тоталитарной государственности. Тойнби подчеркивал, что византийский дух все еще жив в душе России и что структуры византийской государственности, лежащие под спудом, могут в любой момент всплыть из-под наслоений импортированных западных режимов. По его словам, это более, чем реально, поскольку они уже дважды всплывали. В XVIII — XIX вв. они приняли вид просвещенной автократии Петра Великого и его наследников, а в ХХ в. — вид коммунистического режима.