Версия для печати

Лорд Г. Редсток и генеральша Е. И. Черткова. Истоки евангельского пробуждения в аристократическом Петербурге

Великосветский кружок графини Лидии Ивановны в романе «Анна Каренина» — «совесть петербургского общества»

Современному читателю мало что говорят несколько разбросанных по страницам романа «Анна Каренина» мимолетных высказываний героев и отдельных авторских штрихов, характеризующих великосветский кружок графини Лидии Ивановны. Между тем, для 1870-х гг., т. е. для времени, когда происходит действие романа, этот кружок был общеизвестной и весьма важной реалией духовной жизни петербургского высшего света. В тот период упоминания о его деятельности не нуждались в специальных пояснениях. Он примечателен тем, что сам факт его существования опровергал распространенное среди демократически настроенных слоев представления о пустоте и бездуховности великосветской жизни.

Напомним ту экспозицию, через которую Толстой представляет кружок Лидии Ивановны. Давая общую характеристику петербургского высшего света, писатель выделяет в нем три основных круга, связанных между собой. Один — это система деловых связей, где людей соединяют служебные, официальные отношения. Другой — это мир светских балов, придворных празднеств и званых обедов. И третий круг — тот самый, центром которого была графиня Лидия Ивановна и через который Алексей Александрович Каренин сделал свою карьеру. «Это был кружок старых, некрасивых, добродетельных и набожных женщин и умных, ученых, честолюбивых мужчин. Один из умных людей, принадлежащих к этому кружку, называл его «совестью петербургского общества». Алексей Александрович очень дорожил этим кружком» (Толстой Л. Н. Собр. соч. в 20 т. Т. 8. М., 1963. С. 151 — 152).

Деятельность, которой занята графиня Лидия Ивановна, Толстой называет деятельностью филантропического, религиозно-патриотического учреждения.

Анна Каренина так же причастна к этому кружку. Она временами посещала дом графини Лидии Ивановны и имела возможность наблюдать деятельность его участников. Примечательно то, как Толстой характеризует отношение Анны к кружку до ее встречи с Вронским и после нее, когда вопрос о возможной измене мужу стал для нее реальностью: «… Анна, так умевшая сживаться со всеми, нашла себе в первое время своей петербургской жизни друзей и в этом круге. Теперь же, по возвращении из Москвы, кружок этот ей стал невыносим. Ей показалось, что и она и все они притворяются, и ей стало так скучно и неловко в этом обществе, что она сколько возможно менее ездила к графине Лидии Ивановне» (Там же. С. 152).

С деятельностью круга Лидии Ивановны связана фигура некоего сэра Джона. В романе нет никаких сведений, указывающих на то, кто это такой. Его имя упоминается в романе в момент встречи Анны с Вронским в большом свете, в доме княгини Бетси Тверской на Большой Морской. Напомним и эту сцену. Анна входит в гостиную, приближается к хозяйке, здоровается. «Вронский низко поклонился и подвинул ей стул.

Она отвечала только наклонением головы, покраснела и нахмурилась. Но тотчас же, быстро кивая знакомым и пожимая протягиваемые руки, она обратилась к хозяйке:

— Я была у графини Лидии и хотела раньше приехать, но засиделась. У ней был сэр Джон. Очень интересный.

— Ах, это миссионер этот?

— Да, он рассказывал про индейскую жизнь очень интересно.

Разговор, перебитый приездом, опять замотался, как огонь задуваемой лампы.

— Сэр Джон! Да, сэр Джон. Я его видела. Он хорошо говорит. Власьева совсем влюблена в него…» (Там же. С. 163 — 164).

Итак, кто же такой, этот сэр Джон и чем он мог быть интересен Анне, Лидии Ивановне и другим представителям аристократического Петербурга?

Феномен лорда Г. Редстока в русском религиозном и светском сознании

Под именем сэра Джона в романе Толстого выведен английский проповедник-евангелист, лорд Гренвил Аугустус Вильям Вальдигрев Редсток (1831 — 1913). Что же касается событий, которые происходили в 1870-е гг. в аристократическом Петербурге и были непосредственно связаны с его именем, то они имеют два названия. Так, светские наблюдатели характеризовали его как «великосветский раскол». Н. С. Лесков даже обозначил этим определением свое сочинение, посвященное Редстоку (См.: Лесков Н. С. Великосветский раскол: Лорд Редсток и его последователи (очерк современного религиозного движения в петербургском обществе). СПб., «Библия для всех». 1999).

Современные русские протестанты называют все, что связано с Редстоком и его последователями, евангельским пробуждением.

Православные священнослужители отзывались о Редстоке с большим неудовольствием, видя в английском проповеднике нарушителя духовного благоденствия, «хищного волка», проникшего в православную овчарню, а в аристократах-«редстокистах» — совращенных отступников от истинной веры, опасных еретиков. Но все признавали, что деятельность английского лорда «наделала довольно большого шума в России». О нем, по словам того же Лескова, повсеместно толковали даже такие люди, которые не умели выговорить его имени и вместо Редсток называли его «кресток» (См.: Лесков Н. С. Указ. соч. С. 32).                                      

Обращает на себя внимание слабая исследованность указанного феномена. Даже Н. С. Лесков, автор наиболее обстоятельного описания «дела Редстока», с самого начала предупреждает читателей, что сведения, которыми он располагает, «не особенно точны и весьма неполны».

Вся литература о Редстоке ограничивается незначительным числом записок очевидцев и несколькими популярными очерками. (См.: Белов С. В. Ф. М. Достоевский и его окружение. В 2-х т. Т. II. СПб.: Алетейя, 2001; Достоевский Ф. М. Лорд Редсток // Он же. ПСС, т. 22; Достоевский Ф. М. Миражи. Штунда и редстокисты // Он же. ПСС, т. 25; История евангельских христиан-баптистов в СССР. М., 1989; Карев А. В. Русское евангельско-баптистское движение // Альманах по истории русского баптизма. СПб., «Библия для всех». 1999; Каретникова М. С. История петербургской церкви евангельских христиан-баптистов // Альманах по истории русского баптизма. Вып. 2. СПб., «Библия для всех». 2001; Ливен С.П. Духовное пробуждение в России/ Корнталь, 1967; Лесков Н. С. Великосветский раскол: Лорд Редсток и его последователи (очерк современного религиозного движения в петербургском обществе). СПб., «Библия для всех». 1999; Мещерский В. П. Лорд-апостол в большом петербургском свете. СПб., 1876; Мещерский В. П. Новый апостол в петербургском большом свете // Гражданин, 1874, № 8; 1968; Пругавин А.С. Раскол верху. Очерки религиозных исканий в привилегированной среде. СПб., 1909; Trotter E. Lord Radstock, an Interpretation and a Record. London , n. d.). Серьезные же теоретические исследования историков, религиоведов, социологов, в которых была бы прояснена сущность этого явления и представлен его углубленный научный анализ, пока отсутствуют. До сих пор суть «редстокизма» скрыта от понимания большинства современных читателей, а сам он продолжает оставаться кем-то вроде «неразгаданного сфинкса». Причин этому несколько.

Первая причина — это указанное выше разнообразие точек зрения, по разному оценивающих деятельность Редстока в Петербурге. Православное и протестантско-евангельское сознание предлагают относительно личности и миссии Редстока альтернативные, взаимоисключающие точки зрения. Первая носит негативный и даже бранный характер, а вторая окрашена в восторженно-умиленные тона. Современному русскому христианину, православному или протестанту, в его стремлении определиться относительно деятельности английского миссионера в православной стране не составит особой сложности. Достаточно лишь присоединиться к одной из двух установившихся позиций. Что же касается светского, внецерковного сознания, то для него такое самоопределение — достаточно трудная задача. И это лишний раз доказывает, что для решения теоретических вопросов религиозно-церковного характера не существует «объективной», надконфессиональной позиции. Любые попытки современных светских ученых занять такую позицию оборачиваются ее очевидной неконструктивностью, неспособностью проникнуть в самую суть исследуемых проблем. Лучшее, на что они, не разделяющие взглядов ни православных, ни протестантов, могут рассчитывать, — это возможность внести некоторые дополнительные фактографические штрихи в общую картину исследуемой проблемы.

Вторая причина состоит в том, что деятельность «редстокистов» была пресечена царским правительством и впоследствии какое-либо серьезное научно-теоретическое внимание к ней не находило поддержки в официальных университетских, академических кругах. Сами же русские протестанты, евангельские христиане, находясь в России, а затем в СССР фактически на нелегальном положении, были поставлены в такие условия, когда заниматься научными исследованиями своей истории и предыстории было для них крайне затруднительно и фактически невозможно.

Личность и деятельность Редстока

Полное имя английского миссионера — Гренвил Аугустус Вильям Вальдигрев Редсток (1833 — 1913). Аристократическое семейство, к которому он принадлежал, имело ирландские корни и входило в англиканскую церковь. Его отец был адмиралом флота. Мать отличалась набожностью, благочестивостью и склонностью к благотворительной деятельности. Эта знатная леди посещала кварталы бедняков, где с Библией в руках проповедовала распятого Христа обездоленным и падшим людям. Совершенно очевидно, что Редсток унаследовал от нее многие свои душевные и духовные качества. С детства он отличался добронравием и прилежанием в учебе.

Получив образование в Оксфордском университете, он поступил в военную службу. Ему довелось участвовать в Крымской военной кампании. Там Редсток заболел тяжелой формой лихорадки и оказался на краю смерти. Именно тогда, во время болезни, к нему пришло отчетливое сознание его греховности и виновности перед Богом. Один из друзей (по другой версии это был протестантский миссионер), узнав об этом, посоветовал ему молиться Спасителю. В результате, по собственному признанию Редстока, ему открылось, что грехи каждого, кто чувствует свою немощь, уже омыты святой кровью Спасителя. Христос ходатайствует за каждого перед Богом-Отцом, и все принявшие Его, спасены. Уверовавшему нет нужды беспокоиться и сомневаться в своем спасении. Сердце его должно быть преисполнено радости и благодарности Богу, возлюбившему мир, и Сыну Его, Чья кровь пролилась за людские грехи.

Главный протестантский тезис оправдания верой («sola fide») вошел в сердце Редстока как бы изнутри, из его страдающего в болезни существа и его ищущего духа. Войдя глубоко и бесповоротно, он изменил его сердце.

Следствием этих молитв и размышлений явилось то, что в болезни Редстока наступил решительный перелом, и он начал выздоравливать. Когда болезнь оказалась позади, молодой офицер принял решение начать трудиться на ниве Господней. Он отчетливо понял и почувствовал, что все открывшееся ему должно становиться достоянием как можно большего количества людей. Он ощутил в себе неодолимое желание проповедовать Евангелие, служить Спасителю, делиться с другими людьми своим духовным опытом, выводить их из мрака, открывать и возвещать им Христа.

Возвратившись в Лондон, Редсток продал все предметы роскоши, распустил прислугу. В 1866 г. в возрасте 33-х лет, будучи в звании полковника, он оставил военную службу, чтобы целиком посвятить себя делу благовествования. Вначале он проповедовал Евангелие в Англии, но в последующие годы местами его проповеднической деятельности стали многие города Голландии, Франции, Индии и России.

Редсток принадлежал к протестантской церкви дарбистов. Ее основатель, англичанин Джон Нельсон Дарби (1801 — 1882) был англиканским священником ирландской церкви. Духовный поиск привел его в христианское «плимутское братство». Его члены собирались на совместные молитвы и все свое внимание сосредоточивали на темах библейских пророчеств и второго пришествия Христа. В 1845 г. Дарби отошел от «плимутских братьев» и стал в своих проповедях призывать верующих к созданию небольших общин наподобие первоапостольских. Он много проповедовал в Швейцарии, Франции и Германии.

Отвергая обряды и церковные таинства, Дарби утверждал, что для нормальной христианской жизни достаточно, чтобы ею руководили свободные проповедники. Он придавал большое значение Священному Писанию и считал его ежедневное чтение обязательным для верующего. Дарби был убежден в близости второго пришествия Христа, и эта уверенность придавала ему и его последователям особую духовную, нравственную энергию.

Лорд Редсток, следуя по стопам Дарби, намеревался благовествовать в России, против которой он воевал в Крымской кампании. Одной из причин этого желания послужило то обстоятельство, что обращение лорда Редстока к Богу произошло у рубежей этой далекой и загадочной страны, столь не похожей на европейские страны. Однако, ему хотелось, чтобы Бог призвал его на служение в Россию через кого-то из русских. Десять лет он молился об этом, пока в Париже не произошла его встреча с генеральшей Е. И. Чертковой. Страдавшая от тяжелых утрат, потери двух сыновей и смерти мужа, она искала утешения в Боге. Беседы лорда Редстока о Христе произвели целительное воздействие на ее сердце. При расставании она пригласила его в Петербург.

Весной 1874 г. состоялся первый приезд Редстока в российскую столицу. Его первые евангельские проповеди проходили в небольшой англо-американской церкви на Почтамтской улице. Благодаря усилиям и связям Е. И. Чертковой его стали приглашать в аристократические салоны петербургской знати. Так началась «салонная миссия» лорда-проповедника, который, не акцентируя внимание на своей деноминационной принадлежности, рассказывал о Христе и раздавал всем желающим книги Нового Завета.

В беседах-проповедях Редстока совершенно отсутствовали внешние эффекты. В нем самом не было ни малейшей доли какого-либо пафоса или артистизма. Да и внешность его была ничем не примечательна. Вот как описывает его Н. С. Лесков в своем очерке «Великосветский раскол»: «Наружность Редстока — одна из неудачных. Он не только далеко не красив и не изящен, но даже совсем не имеет того, что называется «представительность». Редсток среднего роста, коренаст и мускулист; фигуру его можно удачно определить русской поговоркой «Плохо скроен, да крепко сшит». Он рыжеват, с довольно приятными, кроткими, голубыми глазами… Взгляд Редстока чист, ясен, спокоен. Лицо его по преимуществу задумчиво, но иногда он бывает очень весел и шутлив и тогда смеется и даже хохочет звонким и беспечным детским хохотом. Манеры его лишены всякой изысканности… Привет у него при встрече с знакомым заученный и всегда один и тот же — это: «Как вы себя душевно чувствуете?» — Затем второй вопрос: «Что нового для славы имени Господня?» Потом он тотчас же вынимает из кармана Библию и, раскрыв то или другое место, начинает читать и объяснять читаемое. Перед уходом из дома, прежде чем проститься с хозяевами, он становится при всех на колени и громко произносит молитву своего сочинения, часто тут же импровизированную: потом он приглашает кого-нибудь из присутствовавших прочесть другую молитву и, слушая ее, молится… Молитва всегда обращается к Богу-Отцу, к Троице или к Иисусу Христу, и никогда ни к кому другому, так как призывание Св. Девы, апостолов и святых лорд Редсток не признает нужным и позволительным… В молитвах, кроме прошений, слышится иногда восторженный лепет хвалы… Это лепет страстного экстаза души влюбленной; но тем это и понятнее. Молитвы в этом жанре необыкновенно нравятся редстокисткам, и кто будет столько груб и жесток, чтобы осуждать их за это и ставить им в вину, что они жарко молятся этими словами, а не болтают без толку, холодно другие слова, порою вовсе не понятные. А наши дамы положительно многих церковных молитв не понимают, чему, впрочем, нисколько нельзя и удивляться, потому что их не понимают даже и мужчины и притом те самые мужчины, которые учились церковно-славянскому языку…» (Лесков Н. С. Указ. соч. С. 55 — 57).

И еще один примечательный штрих к портрету Редстока, которого Лесков считал самым добрым и искренним человеком и называл «Дон-Кихотом проповедничества»: «Поведение Редстока всегда целомудренно, и он не только в публичных беседах, но даже в самых интимных разговорах никогда не касается никаких вопросов, где примешана хотя малейшая мысль нравственной нечистоты или неправильной жизни» (Там же. С. 85).

Этот словесный портрет, составленный одним из крупнейших русских писателей, весьма выразителен. В нем подчеркнуты основные черты как внешнего, так и духовного облика «лорда-апостола». Одна из них — это некоторая детскость, проявляющаяся во всем его поведении. Но, пожалуй, самая главная из особенностей — это самоотдача и полная погруженность в служение, стремление использовать каждое мгновение, любую встречу для благовествования.

Обращает на себя внимание и указание Лесковым на один из важных пунктов притяжения протестантизма — возможность для верующего молиться не по общим стандартам церковного молитвенника, а своими словами, изливая Богу свою душу, говоря о своих сугубо индивидуальных переживаниях и обращаясь к Нему со своими глубоко личными мольбами. Примечательно, что Лесков, будучи православным критиком протестантизма, не находит ничего предосудительного в молитвах такого рода. Более того, ему представляются весьма целесообразными пересмотр и исправление православного молитвослова, который, по его мнению устарел и не отвечает духовным нуждам современных верующих.

Те особенности поведения, которые Редсток демонстрировал в России, ничуть не помешали тому необыкновенному эффекту, который обнаружился с его приездом в Петербург. Многих поражала простота и убедительность его объяснений спасительной миссии Христа. Он говорил об оправдании человека верой в искупительную смерть Христа, о необходимости проповедования Евангелия во всех концах земли и о важности каждодневно ожидания второго пришествия Спасителя. Буквально веруя во все, что сказано в Евангелии, он стремился передать это верование своим слушателям прямыми и простыми словами. И в его верованиях не было ничего такого, что противоречило бы общехристианским воззрениям. И в этом смысле его позиция была неуязвимой. На встречах с ним среди присутствовавших часто раздавались возгласы: «Как просто!», «Как понятно!» Эта ясность подкупала и располагала. Впоследствии российские евангельские верующие сравнивали роль, которую сыграл Редсток в их обращении, с ролью няни в детской.

Сохранились записи нескольких проповедей Редстока в петербургских салонах, составленные его непосредственными слушателями. Их содержание заставляет признать, что «лорд-апостол», несмотря на критические отзывы о нем, был ярким и сильным проповедником. Чтобы у читателя была возможность убедиться в этом, приведем заключительную часть одной из таких проповедей.

«В заключение, позвольте спросить вас: ненавидимы ли вы светом или в ладу с ним? О, если вы с ним в ладах, — бойтесь его суда; бойтесь прослыть глупцами, безумными, мистиками или фанртазерами… Но плохие вы в таком случае ученики Христа и жалкие вы Ему свидетели! Лучше я вам посоветую, — помните, что не высоко честили и Самого Господа нашего и многих из лучших Его последователей!..

Теперь обращусь к другим, к тем, которые самодовольно проживают дни свои совсем без Христа, без мира душевного, без надежды на будущее! Вы зашли сюда, конечно, с духом гордости; вы с насмешкой и с сожалением смотрите на смиренные души, ищущие Спасителя своего и нашедшие Его.

Вы называете это экзальтацией, сумасбродством. Вы чувствуете себя не в своей среде… вы, быть может, остроумно критикуете простую смиренную речь человека, слабо и плохо передающего Слово Божие… Вы, вероятно, находите, что тут нет ничего нового!.. Да, в этом вы правы: ничего нового… Но вот уже восемнадцать столетий это не новое слово обновляет все ветхое: живит безжизненных, будит заснувших, утешает плачущих, прощает грешных и призывает глухих услышать благую весть. Но вы не хотите идти на зов; вы боитесь быть в числе этих, по вашему, простаков и безумцев. Вы говорите, что у вас есть своя восстановленная религия, что вы молитесь по установленной форме, и чего еще надо! Но Господь читает в сердцах. Кому вы отдали ваше сердце — Ему или миру? По-вашему — я знаю: выходит, что как будто вы даже одолжаете Бога, лепеча Ему вашу молитву или оказывая какую-нибудь услугу вашему ближнему… Ужасное и жалкое состояние!

Идет год за годом, один за другим исчезают с лица земли ваши здешние друзья, и смерть каждого из них вас поражает: вы как будто этого не ожидали; вы как будто думали, что смерть не должна касаться до некоторых людей. Настанет и ваша очередь умереть… Быть может, скоро — быть может, гораздо скорее, чем вы думаете… Куда же пойдет ваша душа? На вечный покой или в вечный ад? Но теперь, впрочем, принято говорить, что ад не вечен, что этого быть не может… Какая ужасная дерзость! Как вы смеет ставить Христа в лжецы? Ведь это Он, Сам Он вам это сказал, что будут муки вечные! Что же, если в сию ночь возьмут у вас вашу душу! Олеклись ли вы в брачную одежду? Все готово… сейчас, может быть, сию минуту, пожалуй, призовут одного или нескольких из нас! Одумайтесь, остановитесь, бедные братия; смейтесь, над чем хотите, но можете ли вы осмеять Того, Кто так возлюбил вас, что положил жизнь Свою за вас?.. Но вы скажете: «Я не готов, прежде, чем идти — следует мне приготовиться». Все ваши приготовления — гниль. Он один приготовит душу вашу и обновит ее. Или вы скажете: «Погодите — я обдумаю это». О, нет; о, умоляю вас, — не раздумывайте, не уходите отсюда, не воззвав к Нему — ведь вы не знаете, что может случиться с вами через один час, через одну минуту! Вы так сообразительно и терпеливо собираете себе сокровища на земле — ужель вечность не стоит, чтобы вы о ней позаботились так же сообразительно?

Дверь перед вами растворена. Всякому дозволено войти в чертог; но когда Хозяин затворит дверь — вы будете стоять за порогом и будете стучать напрасно… Дверь — Христос.

Идите к Нему и принесите Ему ваши язвы: безверие, непокорность, неблагодарность. Он все омоет Своей кровию и даст взамен веру, смирение, любовь» (Там же. С. 97 — 98).

Редсток не только проповедовал в великосветских гостиных. Он покупал на свои средства большие коробки книг Нового Завета, набивал ими глубокие карманы своего пальто и шел либо в ночлежные приюты, либо раздавал книги прямо на улицах всем желающим. Покидая Петербург, он, как правило, оставлял «редстокистам» по нескольку коробов Нового Завета для раздачи, чтобы во время его отсутствия распространение Благой Вести не приостанавливалось.

В результате бесед-проповедей «лорда-апостола», которые он проводил на английском и французском языках, покаялись и встали на путь евангелизма многие столичные аристократы, в том числе известный богач, отставной гвардейский полковник В. А. Пашков, барон М. М. Корф, министр путей сообщения, граф А. П. Бобринский, княгиня В. Ф. Гагарина, княгиня Н. Ф. Ливен вдова генерал-адъютанта Е. И. Черткова (урожденная графиня Чернышева-Кругликова), дочь поэта Дениса Давыдова Ю. Д. Засецкая, графиня Е. И. Шувалова и др. Все их стали называть «редстокистами».

Примечательно, что проповеди Редстока не имели не малейшего успеха в Москве, где, в отличие от Петербурге, преобладал дух традиционного византизма.

Редсток не стремился к созданию церковной общины в Петербурге. Свою миссию он видел в том, чтобы приводить людей не в церковь, а к Христу.

Барон М. М. Корф, познакомившийся с Редстоком в 1874 г., так писал о нем в своих «Воспоминаниях»: «Меня особенно поразила в нем привязанность ко Христу и полная убежденность в богодухновенности Библии… Во всем его существе проявлялась какая-то особая естественность. Догматическим богословием он не занимался, но зато основательно был знаком со всей Библией и любил ее как письмо любимого друга. Его простая, детская любовь ко Христу и Слову Божьему поражала каждого. Вся личность его была проникнута полным и глубоким доверием к Спасителю. Он подчинился Слову Божию, как маленький ребенок подчиняется воле своих родителей. Я не встречал еще такого ревностного верующего, который с такой любовью старался бы убедить меня на основании Священного Писания, что Христос спас меня… Редсток, — еще раз подчеркивает Корф, — ни в личных разговорах, ни в публичных собраниях, никогда не касался догматических вопросов. На его собрания приходили иногда священники, чтобы удостовериться, не говорит ли он против православной церкви, но ничего подобного они не от него не слыхали. У него было на сердце приводить грешников к сознанию, что они без Христа погибшие» (Цит. по: А. В. Кареев. Русское евангельско-баптистское движение // Альманах по истории русского баптизма. СПб., «Библия для всех». 1999. С. 122 — 123).

Другое свидетельство о Редстоке оставил И. С. Тургенев, писавший в одном из своих писем: «Лорд Редсток, несмотря на гонение, обретает сердца нескладными и не красноречивыми проповедями» (Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: в 28 т.. Письма. Т. ХII, Кн. I. М. — Л.: Наука,. С. 555).

Один из главных вопросов, занимавших сторонников и противников Редстока, заключался в желании понять, чем же привлекал людей, которые номинально считались православными, протестантизм «лорда-апостола»? Лесков придал этому вопросу острую форму довольно злого выпада: мол, чем брал этот аристократ, в котором не было ни грана аристократизма, этот увалень «с его суконным языком, ухватками ярмарочного коробейника и сапожищами, которыми он стучит, как лошак копытами»? И писатель сам же отвечает на свой вопрос, высказывая весьма тонкое суждение. Суть его в том, что Редсток, конечно же, чрезвычайно умен и давно понял, что идея аристократизма совершенно изжила себя и что в деле евангелизации она ничего, кроме вреда, ему не принесет. К этому следует добавить, что сама природа протестантизма, прочно связанного с основами религиозно-гражданской жизни, с активностью пробуждающегося гражданского общества, несла в себе тенденцию к демократизации. И аристократ с манерами демократа в полной мере отвечал этой тенденции.

Об уме и тонком чутье Редстока свидетельствует и то обстоятельство, что он, хотя и в равной степени не принимал католичество и православие, но свои умонастроения демонстрировал в России по-разному. Относительно католиков он утверждал, что их церковь, запрещающая чтение Слова Божиего, скрывающая от прихожан главный источник истины, не является церковью Христовой. Что касается восточной церкви, то он с русскими о ней никогда не говорил. Это, однако, не мешало ему критически относиться к русскому духовенству и сетовать на то, что в нем мало энергии и рвения к славе Божией, и что на нем лежит вина за то сонное равнодушие к вере, которое поражает его в русских людях.

 О религиозно-политических взглядах Редстока знавшие его говорили, что они самые смирные и сугубо евангельские. Он был противником всех тех, кто ратовал за непокорность властям. Вместе с тем, он избегал каких бы то ни было прений с социалистами, анархистами, нигилистами и прочими радикалами.

Отношение столичной общественности к Редстоку было неоднозначным. Обнаружились как его приверженцы, так и яростные противники. Большинство вынуждено было признать совершенно особенный, невиданный успех его проповедей. Не редкость были суждения такого рода: «Есть нечто дивное в том, что успевает делать Редсток с теми во всех отношениях скудными средствами, с какими, кажется, ничего бы нельзя сделать, а тем более повлиять на холодные себялюбивые натуры людей с лоснящейся кожей и гнать их в норы и трущобы, где страдает и гибнет злополучная нищета. Каков бы он ни был, но никакой другой проповедник ничего бы подобного с этими людьми не сделал» (Там же. С. 64).

Это суждение тем более важно, что оно прозвучало из уст не протестанта, а православного писателя. Но если протестанты признавали, что через «лорда-апостола» в России действовал Св. Дух, то православные аналитики не могли дать удовлетворительных объяснений того успеха, какой имели проповеди Редстока в Петербурге.

Впрочем, как было уже сказано, дифирамбами дело не ограничилось. Не замедлили обнаружиться нигилисты, стремящиеся исказить всю картину.

Князь В. П. Мещерский выпустил в свет сочинение «Новый апостол в петербургском большом свете», в котором обвинял Редстока в неуважении к православной церкви и в «совращении» ее детей.

В это же время столичные газетчики предложили сугубо секулярную, откровенно позитивистскую интерпретацию успеха проповедей Редстока. В посвященной ему передовице газеты «Голос» это явление объяснялось в терминах психиатрии: мол, налицо массовый психоз, подобный тем, что когда-то имели место в средневековой Европе. Подобные интерпретации в то время на Западе и в России не были редкостью. Они объяснялись влиянием, по меньшей мере, трех взаимосвязанных фактов — бурным развитием психологии и психиатрии, воздействием принципов позитивизма на сознание, мышление творческой интеллигенции и, конечно же, общей атмосферой тотальной секуляризации, охватившей все сферы духовной, культурной жизни. Не случайно примерно с этого же времени начали появляться публикации, где были представлены попытки рассматривать в тех же терминах психиатрии и психопатологии даже личность и деятельность Иисуса Христа.

Здесь следует особо заметить, что впоследствии данное обстоятельство заставило Альберта Швейцера написать специальное исследование «Психиатрическая оценка Иисуса: характеристика и критика». Он взялся за критический разбор публикаций де Лоостена, Вильяма Хирша и Бине-Сангле, которые усматривали у Иисуса параноическое умственное расстройство, мании величия и преследования, указывали на присущие Ему галлюцинации. Свою задачу Швейцер видел в том, чтобы определить с медико-психиатрической точки зрения, действительно ли мессианское сознание Иисуса граничило с психическими отклонениями. Исследователь пишет о том, что Иисус никогда не вел себя как человек, который блуждает в мире бредовых иллюзий. Он совершенно нормально реагировал на то, что Ему говорили, и на то, что происходило вокруг Него, никогда не теряя контакта с реальностью. Выводы, к которым Швейцер пришел в результате проведенного исследования, состояли в том, что ни один из психиатров, усомнившихся в психическом здоровье Иисуса, не учитывал характера той духовной атмосферы, внутри которой Он жил, и все они были слабо знакомы с исторической стороной вопроса. А, между тем, это был мир позднеиудейских ожиданий конца света. Вера в приближение мессианского Царства не содержала в себе ничего психопатологического. Не было ничего маниакального и в убежденности Иисуса в том, что Он происходит из рода Давида и что Ему принадлежит мессианский сан, обещанный пророками давидову потомку. Таким образом сочинения психиатров представляли собой ничто иное как злые наветы на Спасителя, составленные секулярным рассудком ученых-позитивистов, стоящих на позициях апостасии.

Возвращаясь к Редстоку, необходимо подчеркнуть, что важную роль в успехе его проповедей сыграло то обстоятельство, что в России, как заметил поэт-классик, «дворяне все родня друг другу». Так, княгиня Вера Федоровна Гагарина была родной сестрой княгини Натальи Федоровны Ливен (это их совместную религиозно-филантропическую деятельность графиня Лидия Ивановна назвала «делом сестричек»). Генеральша Елизавета Ивановна Черткова являлась сестрой жены полковника В. А. Пашкова, Александры Ивановны и т. д. Именно родственные связи способствовали быстрейшему распространению евангельских идей и настроений среди петербургских аристократов. Примечательно, что после отъезда Редстока возрожденных христиан Петербурга стали именовать уже не «редстокистами», а «пашковцами».

Представим основных действующих лиц этого религиозного движения, обозначенного Л. Н. Толстым как «круг графини Лидии Ивановны».

Генеральша Е. И. Черткова (урожденная графиня Чернышева-Кругликова)

Елизавета Ивановна Черткова была дочерью героя войны 1812 г. графа И. Чернышева-Кругликова. С детства она отличалась набожностью. Но традиционные формы православной обрядности не способствовали, а, напротив, препятствовали развитию ее религиозных чувств. Душа ее тянулась ввысь, искала живого Бога, но не находила утоления духовной жажды.

Эта жажда еще более обострилась после обрушившихся на нее испытаний. К ее сыну Мише был приглашен домашний учитель, который оказался евангельским верующим. Мальчик через него уверовал в Христа, стал читать Евангелие и усердно молиться. Мать не придавала всему этому особого значения и вела обычный для дам ее круга светский образ жизни. Между тем, сын начал ей задавать ей вопросы, которые были совсем не детскими: «Мама, любишь ли ты Христа?», «Знаешь ли ты Его?». Мать и на них не обратила внимания.

Внезапно мальчик заболевает. Во время болезни он часто молится, говорит матери о Христе, просит ее поверить в Него, любить Его и жить по Его заветам. И с этими словами на устах он умирает.

Мать, пораженная в самое сердце как смертью сына, так и тем, что он ей говорил, пережила глубочайший внутренний переворот. Она отказалась от прежних светских развлечений. Ее главным желанием теперь стало услышать слова утешения, которые были бы созвучны тому, о чем ей говорил сын. Одновременно перед ней встала во всей ее жесткой неумолимости вечная религиозно-богословская проблема, издавна называемая теодицеей. Она хотела во что бы то ни стало понять, как благой и справедливый Бог допускает то, что в ее глазах выглядело несправедливостью.

Не находя утешения в православии, она во время заграничных поездок заинтересовалась католичеством, слушала проповеди знаменитых католических пастырей, но католичкой не стала. Близкое знакомство с немецкими и английскими протестантами тоже не оставило глубокого следа в ее душе.

Трудно сказать, сколько бы времени продолжалось это состояние духовного поиска и сопутствующей ему внутренней неустроенности, если бы в Париже не произошла встреча Елизаветы Ивановны с лордом Редстоком. Она увидела в нем истинного христианина, а в его проповедях о Христе почувствовала присутствие Святого Духа. Редсток помог ей утешиться — увидеть истинный смысл своих страданий, покаяться и примириться с Богом.

Как уже упоминалось выше, именно от нее Редсток получил приглашение посетить Россию. В ее большом петербургском доме в Гавани, на Среднем проспекте Васильевского острова, зазвучали его первые проповеди. Е. И. Черткова стала связующим звеном между дотоле никому не известным англичанином и высшей петербургской аристократией. Благодаря ей перед ним распахнулись двери самых значительных и модных великосветских гостиных.

Став евангельской христианкой, Е. И. Черткова много сил и времени начала отдавать как благовествованию, так и благотворительности. Она построила специальный дом для молитвенных собраний. Ей удалось открыть в Петербурге несколько швейных мастерских и магазинов. Для детей работавших в них женщин устраивались христианские праздники. Девочкам-подросткам предоставлялась возможность обучаться шитью у хороших мастериц. Во время обучения и работы им читали вслух Евангелие и поясняли смысл тех мест, которые оказывались трудны для понимания. Все доходы от продажи швейных изделий направлялись на различные благотворительные цели и в первую очередь на помощь неимущим.

Н. С. Лесков, характеризуя Е. И. Черткову в своей книге «Великосветский раскол», называл ее очень благородной и уважаемой женщиной, образцом строгой честности, всегда остававшейся совершенно чистой от всяких нареканий.

Черткова вошла в Дамский комитет посетительниц женских тюрем, регулярно посещала тюремные больницы. Однажды, сидя у постели молодой арестантки, которая умирала, страшилась смерти и с тревогой спрашивала, накроет ли ее тьма при переходе. Черткова призвала ее покаяться и уверила, что Христос не оставит ее и будет сопровождать неотлучно. Умирающая тут же ответила внезапно вспомнившимися ей словами из Библии: «Если я пойду и долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною…» и, спустя несколько минут, с просветленным лицом отдала Богу душу.

Источник: "Христианская мысль: социология, политическая теология, культурология". Том II, Санкт-Петербург, 2004 г.