Версия для печати

Что нужно России — гражданская религия или христианская идея?

Совершенный атеист стоит на предпоследней верхней ступени
до совершеннейшей веры  (там перешагнет ли ее, или нет),
а равнодушный никакой веры не имеет, кроме дурного страха.
Ф. М. Достоевский, «Бесы»

Правительство Российской Федерации поставило перед учеными Академии наук задачу — сосредоточить силы на разработке принципов объединяющей идеологии. Причины этого шага понятны: государство нуждается в едином духовном пространстве, не раздираемом внутренними противоречиями. Так наметился новый виток в коллективном «мозговом штурме» проблемы национальной идеи. В связи со всем этим обращает на себя внимание один факт нашей отечественной духовной жизни, о котором и пойдет речь ниже.

Не так давно в материалах, приуроченных к Второму Всероссийскому социологическому конгрессу («Социология и современная Россия». М., 2003) была опубликована статья московского социолога А. Б. Гофмана «Социология и гражданская религия в современной России». В ней автор рассуждает о национальной идее России и формулирует тезис, примечательный своей парадоксальной безысходностью. Он указывает на существование многочисленных попыток самых разных лиц найти, придумать, сформулировать национальную идею для России. И тут же Гофман говорит, что эта задача в основном уже выполнена, ибо «национальная идея России состоит как раз в неустанных поисках такой идеи» (Указ. соч. С. 84).

Трудно придумать что-нибудь более нелепое и абсурдное. Спрашивается, почему великая страна должна пребывать в состоянии того, кто вечно жаждет, умирает от жажды, но кому так и не дано добраться до источника? Откуда берется эта апология вечного блуждания?

Полагаю, что она может родиться только в лоне секулярного сознания. Более того, именно секулярное мышление — главное препятствие к тому, чтобы говорить сегодня о сути объединяющей идеи.

Думаю также, что это именно та проблема, к аутентичному пониманию которой мы никогда не приблизимся, если будем мыслить только сугубо секулярными, т. е. атеистически-материалистическими категориями. Здесь нужен иной язык — язык не светской идеологии и даже не политической социологии, а политической теологии. Ведь речь в данном случае идет о том, что неизмеримо глубже идеологии. Даже более того: речь идет о том, что вообще не является идеологией.

Как показывает печальный социальный опыт новейшего времени, идеология, как таковая, в принципе не может быть объединяющей. Ни коммунистическая, ни какая другая партийная или национальная идеология не может сыграть роль объединяющей идеологией. Причина этого в том, что идеологемы всегда апеллируют к интересам какой-то отдельной части, но не целого. Объединив одних людей, идеология всегда отделяет их от других. Идеологии всегда патрикулярны и различаются лишь направленностью и масштабами этой патрикулярности В них по определению нет и не может быть консолидирующего универсализма.

По-настоящему объединяющей силой, т. е. силой, лишенной деструктивных интенций, может быть только религия. Ее механизмы срабатывают на глубинных уровнях не политического, а религиозного сознания.

Для религиозного сознания (а я говорю пока что только о христианском сознании) абсолютным авторитетом обладают не идеологемы, а Священное Писание. Библия же учит, что вся жизнь человеческая, всё в мире — политика, экономика, благополучие, безопасность людей — находится в руках Бога. Она утверждает, что люди, народы, уповающие только на себя, на свои силы, на свою гордыню и дерзость неизменно терпят крах. Вспомним строителей Вавилонской башни. У них была своя объединяющая, консолидирующая идея. Их всех сближала гордая самоуверенность и богоборческая гордыня. Но эта гигантская авантюра завершилась крахом и еще большим разъединением всех строителей, полностью утративших способность понимать друг друга. Бог, сокрушив их, показал им Свою власть.

Мы можем сегодня рассуждать об объединяющей идее секулярным языком. Но следует помнить, что в подобных случаях это всегда будет означать одно и то же — вынос Бога за скобки нашей картины мира. Рассуждать так — это, в лучшем случае, значит встать на позиции деизма, т. е. предположить, что Бог не станет вмешиваться в наши дела. Но именно так думали и инициаторы и исполнители вавилонского «долгостроя», пока не потерпели сокрушительный крах.

Но если секулярный, атеистический, богоборческий язык бесперспективен в разговоре об объединяющей идее, то остается язык библейский, теологический. Однако, чтобы мыслить и рассуждать о сущем и должном в его терминах, необходимо иметь хотя бы некоторые представления о том, что такое политическая теология. Но кто сегодня у нас в России способен вести дискуссию на языке политической теологии? Среди российских православных богословов почти нет таких, которые обладают необходимой широтой политического видения современных социальных реалий. Тяжелое наследие древнего византизма серьезно мешает им. Современные светские политологи и социологи бесконечно далеки от теологии. В результате образуется нечто вроде дискурсивной ниши, нуждающейся в заполнении.

Чтобы начать процесс концептуального заполнения этой ниши, необходимо понимание одной важной вещи: для России есть только одна объединяющая идея, которая может быть ценностной, смысловой, нормативной доминантой в ее социальной и духовной жизни. Это христианская идея.

Можно ли считать, что эта идея лучше других идей, например, идеи гражданского общества? Она не лучше, она выше. Она вообще из другого мира и потому как бы вне конкурса. Одно дело — это все светские, секулярные идеи, объединяющие или разъединяющие. Циркулирующие в современном идеологическом космосе, они измышляются людьми. А христианская идея, дана Богом, принесена Сыном Божьим, Иисусом Христом. Поэтому светские идеи, объединяющие или разъединяющие, будут приходить и уходить, а христианская идея пребудет вечно.

Поэтому какой смысл прилепляться душой к тому, что измыслили люди, такие же слабые, порочные, как и все мы? Зачем тянуться к побрякушкам и блестящим стекляшкам, когда перед нами — чистой воды бриллиант?

Через христианскую идею сам Бог протягивает нам спасительную длань. И тот, кто отталкивает спасающую руку, — безумец. Тот, кто пытается укусить кормящую руку, — сумасшедший. И сегодня, увы, большинство окружающих нас людей выступают в качестве именно таких безумцев.

Это, наверное, закономерно. В эпохи исторических катаклизмов безумцев всегда становилось гораздо больше. Слабые человеческие души не выдерживают тяжких, непомерных испытаний. Но это еще не повод для отчаяния. У Арнольда Тойнби есть прекрасная мысль. Он утверждает, что надломы и распады цивилизаций могут оказаться ступеньками к развитию высших религиозных начал. В сущности он высказывает глубоко христианскую мысль о том, что дух мужает и крепнет в страданиях. Но чтобы он действительно возмужал и вышел из испытаний с честью, ему необходимо выдерживать верное направление.

Для современной России такое направление может открыться только в том случае, если ее главным ориентиром будет христианская идея. На все прочие, секулярные идеи коллективная душа народа вряд ли отзовется должным образом и с должной силой.

Важно подчеркнуть еще и то, что это должна быть не православная, не протестантская, не католическая идея, а идея христианская. И начинать двигаться в этом направлении надо с того, что в школах следует вводить предмет не православной культуры, как того кто-то желает, а христианской культуры.

В чем же суть христианской идеи? Она проста, как просто все великое: социальную и духовную жизнь надо организовывать так, чтобы живая душа, ищущая живого Бога, могла бы Его обрести. Надо, чтобы все социальные институты не мешали ей в этом, а помогали. И тогда все остальное приложится как бы попутно и во всех жизненно важных сферах без исключения — экономической, политической, правовой, воспитательно-образовательной, семейной, культурной и др.

Если мы будем гнаться за показателями социального прогресса, рассчитывая только на свои силы, то нам этого прогресса не видать. Если же каждая индивидуальная душа вместе с коллективной душой народа будут пребывать под сенью крыл живого Бога, то социальный прогресс непременно приложится. Ибо с Богом возможно всё!

Стремясь к величайшему, мы как бы между делом достигнем и того великого, что сегодня кажется недостижимым. Ибо сказано: ищите прежде всего Царства Божия, а остальное приложится вам.

Это и есть консолидирующая идея высшей пробы. И нам никогда не придумать ничего лучше и выше ее.

Сегодня существуют попытки отыскать объединяющие сакральные ценности вне религии, вне христианства. Вышеупомянутый А. Б. Гофман, например, предлагает использовать опыт либерально-секулярного сознания, взять из него термин гражданской религии и оттуда черпать консолидирующие ферменты. А для этого, мол, надо сакрализовать закон, право, учредить «веру в закон». Он утверждает, что «право должно носить священный характер в масштабах всего общества», начиная с властных и правовых институтов. На первый взгляд может показаться, что это было бы весьма неплохо. Но возникает вопрос: а с помощью каких сил это можно сделать? Что нужно сделать, чтобы люди увидели в юридических законах святыни и преисполнились к ним священной любовью? Возможно ли это вообще? Не похоже ли это на то, как если бы мы призывали лошадь любить узду, а собаку — любить цепь и ошейник…

Конечно, можно призывать к сакрализации чего-угодно. Обожествить можно даже кровавого сатрапа. История знает такие случаи. Но эти выдвинутые и вознесенные по воле людей предметы сакрального отношения будут не более, чем симулякрами, т. е фальшивками. Но с помощью симулякра объединить нацию, народ можно только на короткий срок, а потом неизбежен крах.

Поэтому вряд ли есть смысл заниматься искусственной сакрализацией права, законов или чего-либо иного. В этом нет нужды, поскольку мы располагаем тем, что изначально и абсолютно сакрально — христианской идеей. Христос сказал: «Я есьм путь и истина». И еще Он сказал: «Познайте истину и истина сделает вас свободными». И самое интересное в том, что эта истина, неотрывная от Христа, способна сделать людей не только свободными, но одновременно и законопослушными, и моральными, и трудолюбивыми. И примеров этому бесконечное множество. Истинная, т. е. христианская идея способна и напоить, и накормить. И, конечно же, она способна и объединить, консолидировать людей, обеспечить действенность и эффективность солидаристических связей в обществе.

Источник: Христианская мысль: социология, политическая теология, культурология. Том I, Санкт-Петербург, 2004 г.