Главная ?> Русский мир ?> Диаспоры постсоветского пространства ?> Русская диаспора ?> Проблемы русских Казахстана — этничность или политика?
Беате Эшмент

Проблемы русских Казахстана — этничность или политика?

После распада Советского Союза 6 млн. русских в Казахстане стали второй по величине (после самой большой на Украине — около 11 млн.), русской диаспорой в ближнем зарубежье. По переписи 1989 г., они были здесь вторым по численности этносом после казахов (37% населения). В северных, граничащих с Российской Федерацией областях, их доля доходила до 66%. В начале 90-х гг. это обстоятельство давало повод западным наблюдателям опасаться самого худшего варианта развития событий. Однако, несмотря на то и дело дающую о себе знать напряженность, между русскими и казахами до сих пор не было серьезных столкновений в духе Самуэля Хантингтона*1. В то же время из опросов и интервью известно, что русские в Казахстане находятся в состоянии неуверенности и нарастающего дискомфорта, но далеки от массовых организованных выступлений. В представленной статье делается попытка показать причины как царящего до сих пор в стране относительного спокойствия, так и растущего недовольства.

Вопреки тому, что утверждалось во многих публикациях на Западе*2, в 1991 г. между русскими и казахами не существовало никакого экстремального антагонизма. Обе этнические группы оценивали разницу в условиях своей жизни как небольшую и относились критически к перспективам полной независимости Казахстана; антирусские же настроения здесь, по сравнению с другими центрально-азиатскими государствами, были выражены крайне слабо*3. И хотя в 1991 г. среди русских было меньше сторонников Н. Назарбаева, чем среди казахов, все же 74,8% опрошенных русских (81,5% казахов)*4 одобряли действия президента. Все последующие опросы, проведенные в независимом Казахстане, показывали ухудшение социального самочувствия и рост неуверенности всех его граждан. Для русских решающими, на наш взгляд, были два момента.

Первый из них связан с экономикой. Доход на душу населения, промышленное производство и продовольственное снабжение демонстрировали негативную динамику еще в период с 1985 по 1991 г., однако к моменту обретения независимости республика даже опережала Российскую Федерацию по важнейшим экономическим показателям*5. Распад СССР, как и в остальных бывших союзных республиках, привел здесь к экономическому кризису со всеми известными последствиями, хотя уровень жизни основной массы русских и в независимом Казахстане по многим показателям был все еще выше уровня жизни казахов. Но, во-первых, существовала и сейчас существует узкая прослойка очень богатых казахов, которые для русских — как бельмо в глазу*6, а во-вторых, русские сравнивали свое положение не с общеказахстанским, а с идеализированным представлением о жизни в России (правда, сейчас их видение ситуации уже более реалистично). Продолжает также существовать мнение, что "бестолковые" казахи "виноваты" в недостатках еще больше, чем распад СССР.

Отсюда второй важнейший источник дискомфорта русских. Еще с XVIII в. в российском сознании укоренилось, в том числе и под влиянием западных просветительских идей, представление о прогрессивном русском, который, как новатор и носитель европейской цивилизации, приобщает отсталых кочевников к культуре*7. За последние семьдесят лет это представление усилилось благодаря советской пропаганде*8, поэтому сегодня многим русским трудно смириться с тем, что ими руководят казахи*9. Стремление последних к независимости, переоценка собственной истории и критика советской системы воспринимается ими как отсутствие должной благодарности за помощь, которая оказывалась на протяжении столетий. Русские в Казахстане считали себя прежде всего советскими гражданами и не делали различия между Россией и Советским Союзом. В 1991 г., например, СССР считали своей родиной 77% русских в Казахстане (в сравнении, например, с 50–60% в странах Балтии*10). Соответственно, большинство казахстанских русских 11 были слабо связаны с Казахстаном, почти ничего не знали о казахском языке, истории и культуре, т. к. их интересы были обращены к Москве и к РСФСР. Эта ориентация привела к тому, что у многих из них возникли большие проблемы с новым, нерусским государством и у них возникли серьезные трудности с собственной идентичностью. Раздоры непосредственно на национальной почве, напротив, играли подчиненную роль в восприятии русскими новой ситуации. Ухудшение межнациональных отношений хотя и отмечалось ими, но ставилось по своему значению далеко позади экономических трудностей*12.

В советское время Казахстан считался "лабораторией дружбы народов", но, как сегодня стало известно, и тогда имели место проявления "бытового национализма", причем иногда весьма ощутимые*13. В декабре 1986 г. в Алма-Ате даже произошли первые из получивших в Советском Союзе широкую огласку крупные беспорядки. Однако многое говорит в пользу того, что речь шла о демонстрации, направленной в первую очередь против Москвы, а не против русских в Казахстане. На фоне более поздних кровавых событий, имевших место в других республиках за последние 14 лет, эти демонстрации представляются лишь вспышками местного масштаба. Но в 1986 г. этот случай вызвал шок и во многом стал определять отношение к Казахстану со стороны российской и зарубежной общественности. Истинные причины и подоплека этого дела во многом неясны и сегодня, и поэтому мы не будем вдаваться в подробности*14.

Важным представляется лишь то, что данные события не имели для русских никаких радикальных последствий, ибо в более поздний период они не оценивали межнациональные отношения как плохие.
Оскорбления словом и действием — проявления национализма на бытовом уровне особенно участились в первые два года независимости и снова пошли на спад вместе с угасанием эйфории по поводу провозглашения суверенитета. В 1994 г. лишь 20% всех опрошенных казахстанцев признались, что наблюдали конфликты представителей разных этнических групп, и еще меньше — 15,7%, признали, что они сами в них участвовали*15. Свыше 30% всех респондентов рассчитывали на вмешательство государства в случае, если вспыхнет конфликт на межэтнической почве *16. Однако результаты некоторых опросов, например, в Северном Казахстане, свидетельствуют об усилении национализма на бытовом уровне уже начиная с 1995 г. *17.

Национальная политика казахстанского руководства, отраженная в Конституции и других законах, отражает озабоченность сложной этнической ситуацией. Это связано с тем, что казахская руководящая элита, сплотившаяся вокруг президента Назарбаева, состоит из обрусевших русофилов и поэтому идет навстречу национальным казахским требованиям лишь настолько, насколько это действительно необходимо. Новые законы, специально касающиеся этнических вопросов, производят впечатление выдержанных в духе разума и терпимости (по сравнению с другими постсоветскими государствами). Приобретение гражданства не связано, как в Прибалтике, с какими-либо условиями, русский язык сохраняет особое значение. Этнические группы могут организовываться в так называемые культурные центры, где они получают возможность развивать свой язык и традиции. В обеих постсоветских Конституциях Казахстана (1993 и 1995 гг.) не содержится никаких специальных ссылок на русских. Гражданские права и права человека гарантируются государством, дискриминация по признаку "происхождения, социального, служебного и имущественного положения, а также пола, расы, национальности, языка, отношения к религии, убеждений, места жительства..." однозначно запрещается *18 В Конституции 1995 г. говорится также, что каждый имеет право на пользование родным языком и культурой, на выбор языка общения, образования и искусства. Эти свободы ограничиваются лишь в том случае, если их осуществление угрожает миру в государстве или нарушает Конституцию. Так, например, считаются неконституционными все действия, которые могут нарушить "межнациональное согласие". Общественные объединения, "цели или действия которых направлены на насильственное изменение конституционного строя, разрушение территориальной целостности республики, нарушение безопасности государства, разжигание социальной, расовой, национальной, религиозной, сословной и родовой ненависти, запрещаются" (ст. 5.3.). Подобным образом регламентируется и свобода слова (ст. 20.3). Такие меры безопасности при сложном этническом составе населения Казахстана представляются не только оправданными, но и необходимыми.

И все же события последних лет показывают, что между законотворческой теорией и практической политикой существуют весомые разногласия, которые, однако, касаются не конкретно русских, а являются следствием все расширяющейся президентской власти. Н. Назарбаев даже воспользовался тяжелой межнациональной ситуацией в Казахстане для расширения своих президентских полномочий. С помощью этого аргумента был узаконен целый ряд недемократических мер, которые представляют демократию принципиально непригодной для многонациональных государств *19 С тех пор, как Н. Назарбаев юридически обезопасил свою власть при помощи конституции 1995 г., нарушение "межнационального согласия" все реже упоминается в его речах, а оппозиция в Казахстане возможна только в ограниченных рамках.

Конкретные правовые жалобы и требования русских в Казахстане связаны в последние десять с проблемами языка и двойного гражданства.

Статус русского языка — это больная тема, на которую проецируются многие другие проявления недовольства. Понять ее можно только на фоне особой языковой ситуации в Казахской ССР, где в 1989 г. по-русски говорило почти все население. Это был не только язык социального продвижения, но и разговорный язык городских казахов, а казахский язык все сильнее утрачивал свои позиции. Казахская номенклатура в советские времена говорила почти исключительно по-русски и должна была заново учить казахский после провозглашения независимости. Менее 1% русских владели казахским, и для них все вышесказанное означало, что русский язык — как язык большинства населения, должен был занять господствующее положение в государстве и обществе, т. е. получить статус второго государственного; приверженцы же казахского языка, напротив, делали вывод, что русский следует ограничить на государственном уровне.

Закон о языках 1989 г. *20 был самым либеральным из всех аналогичных законов, принятых в республиках Советского Союза. Казахский был объявлен в нем государственным языком (ст. 1), что остается неоспоримым и по сей день. Русский получил статус "языка межнационального общения" и мог употребляться наравне с государственным языком (ст. 2). В духе большой терпимости были выдержаны и все остальные положения, не только в отношении русского, но и языков других этносов. И все-таки русские восприняли закон как "поражение, которое трудно осилить психологически *21. Наряду с практическими проблемами, изучение этого "второсортного языка" вызывало у них большое внутреннее сопротивление. С тех пор из-за вопроса о языках почти постоянно ведутся споры. Не умолкают требования сделать русский вторым государственным языком, но новые законы и обучающие программы по казахскому приводят к тому, что статус русского языка постепенно понижается. Однако число сторонников русского в казахском руководстве все еще настолько велико, что русский язык занимает здесь гораздо более высокие позиции, чем, например, в государствах Балтии или в Узбекистане и еще долго будет их сохранять. Все усилия оттеснить русский язык и поддержать казахский пока мало что изменили. Как и прежде, русский язык является доминирующим в науке, средствах массовой информации и в большой политике. Жалобам на недостатки в преподавании казахского несть числа: "плохие условия, плохие материалы, плохие учителя" *22.

Вопрос языка не является сегодня, как это может показаться на первый взгляд, ключевой этнической проблемой. Даже в первые годы независимости такой аргумент, как незнание языка, можно было лишь ограниченно использовать для оттеснения русских с руководящих позиций — иная ситуация, чем во многих других республиках бывшего Советского Союза. Сейчас языковая проблема развивает свой конфликтный потенциал уже внутри казахской правящей элиты. Хотя старый правящий слой и успел уже приобщиться к знанию казахского, однако предпочтение, как и прежде, отдается русскому, что заметно по тем усилиям, которые прилагает Н. Назарбаев для становления русского языка как второго государственного. Интересы этого слоя совпадают с интересами русских. Но молодое поколение казахов, постепенно наступающее на пятки старшим, напротив, предпочитает родной язык. Таким образом, спор о языках является не межэтническим русско-казахским конфликтом, а, скорее, внутриэтническим конфликтом разных поколений казахов, а также проявлением водораздела между городом и деревней, все беспощаднее разделяющего Казахстан на два лагеря.

Вопрос о гражданстве очень волновал русских в первые годы независимости, сегодня он слегка отошел на задний план. Закон о гражданстве от 1 марта 1992 г. и Конституция Казахстана запрещают двойное гражданство *23 Русские оказались перед альтернативой принять либо казахстанское, либо российское гражданство. Большинство русских решилось на казахстанское, но кажется, что для многих из них это не признание себя частью казахстанского государства, а вынужденный шаг. Они охотно стали бы одновременно и гражданами Российской Федерации *24. С принятием гражданства Казахстана они становятся иностранцами на своей "исторической родине", а с принятием гражданства России — в стране, где они живут и работают. Требование двойного гражданства содержится практически во всех документах русскоязычных организаций и во время опросов всегда называется как главная причина недовольства. Создается впечатление, что различные проблемы русских в Казахстане сплелись в этой точке воедино: и страх за свое будущее в новом государстве, связанное с неуверенностью в собственной идентичности, и желание обеспечить себе тыл на исторической родине, и в то же время определенное недоверие к ней из-за неготовности России активно помогать русским в ближнем зарубежье, в первую очередь, материально.

Дебаты о статусе языка и о двойном гражданстве — всего лишь вершина айсберга, а истинная первопричина недовольства лежит глубже, в области так называемой "казахизации", оттеснения русских с руководящих позиций и с появившимся из-за этого чувством утраты своего будущего в Казахстане. Данная проблема воспринимается русскими, а вместе с ними и многими наблюдателями, как этническая, но в действительности она касается и других народов, включая рядовых казахов. По мнению автора, эти процессы можно обозначить как клиентелизм и нео-патримониализм.

Число русских на руководящих постах и в органах политического представительства в независимом Казахстане постоянно уменьшается. Нельзя сказать, чтобы их было чересчур много в советские времена, потому как многолетнему партийному шефу Казахстана Кунаеву удалось разместить на высших политических постах преимущественно казахов *25. Возможно, поэтому недостаточное представительство в органах власти не вызывает сейчас особых протестов со стороны русских. Для них это всего лишь продолжение уже знакомого неравноправия, против которого, как показывает их опыт, протестовать бессмысленно.

В верхней палате казахстанского парламента (сенате), впервые избранной в 1995 г., было 32 казаха, 13 русских, один уйгур и один украинец *26. В соответствии с Конституцией 14 сентября 1999 г. половина сенаторов была переизбрана; среди 29 кандидатов было всего пять русских, но ни один из них не был избран. Вместе с 14 казахами в парламент попал один немец и один татарин. Однако среди семи сенаторов, непосредственно назначенных Н. Назарбаевым, было, по меньшей мере, двое русского происхождения. В нижнюю палату (мажилис) граждане Казахстана избрали в декабре 1995 г. 44 казаха, 19 русских, двух украинцев, одного корейца и одного немца *27; на выборах в нижнюю палату в октябре 1999 г. было избрано 55 казахов (74,3%) и 19 русских (25,7%) *28.

Все возрастающее доминирование казахов в выборных органах власти, особенно в парламенте, в современных условиях не является решающим в политике, т. к. парламент не имеет почти никакого реального политического влияния. Таких точных пропорций национального представительства, как в советские времена, едва ли можно достичь при помощи демократических методов. Гораздо тревожнее то, что снижается число русских в органах реальной власти *29, начиная с правительства и акиматов (областных администраций) и вплоть до местного уровня, а также в руководстве экономикой. Впрочем, перевес казахов не ведет автоматически к антирусской политике, также как и более масштабное политическое участие русских не вызовет автоматически улучшения их положения. Однако сама по себе ответственность одного этноса за все возрастающие трудности другого увеличивает опасность национальной поляризации общества. В то же время современную казахстанскую избирательную систему нельзя назвать закрытой этнократией. Русские в этой системе тоже имеют шансы на успех, если они связаны круговой порукой и лояльны президенту *30.

Особенно конфликтогенной является проблема доступа к высшему образованию. Еще в советское время доля казахов среди студентов была весомой — самой большой среди представителей титульных наций всех центральноазиатских республик *31. Еще в 70-е гг. русские жаловались на несправедливость по отношению к ним при поступлении в вузы, а с наступлением независимости диспропорция стала еще более явной. В 1989 г. 54% всех студентов были казахи, 31% — русские *32, а в 1996/97 учебном году казахи составляли 65,2%, а русские только 24% всех обучающихся *33, а более высокая доля молодежи среди казахов усиливает этническую конкуренцию. Также как и при реформировании избирательной системы, надо стремиться ни к тому, чтобы национальный состав студентов идеально соответствовал страновым пропорциям, а к приему в вузы (а также раздаче оценок и стипендий) на основе четких критериев, в основе которых лежит не национальная или семейная принадлежность и не сумма денежного взноса. Это не только исключило бы обиды со стороны русских, но и позволило бы более справедливо обходиться с казахами, независимо от наличия у них денег и связей.

Совершенно очевидно, что в области образования — самая большая межэтническая конкуренция и, следовательно, здесь заключен самый большой конфликтный потенциал. Обычно у студентов этнические предубеждения выражены сильнее всего *34. Однако показательно то, что, как и в 70-е гг., сейчас против несправедливости протестуют не русские, а в первую очередь казахи. При этом русские считают "кадровый вопрос" исключительно важным *35, и поэтому недостаточные шансы сделать карьеру и ненадежное будущее детей они чаще всего называют в качестве причин эмиграции.

Для недовольных русских, желающих изменить свое положение, есть две возможности: остаться или уехать. Остаться и переломить ситуацию в свою пользу означало бы организовать представительство своих интересов и бороться политическими средствами против несправедливости и этнической дискриминации. "Уехать" — означает либо эмиграцию, либо отделение.

Для политической борьбы русские, судя по всему, подготовлены слабо; подавляющее большинство их страдает социальной апатией, а кроме того, им недостает осознания собственной идентичности. Они уже объединились для выдвижения своих требований в несколько организаций, но все они страдают от недостатка активных действий. Русские группы и объединения демонстрируют также типичный для общественных движений Казахстана синдром: раскалываются на все более мелкие из-за разногласий на личностном уровне. За рамки местного значения вышли движение "Лад", Русская Община и, прежде всего, казаки. Наряду с ними существуют различные более мелкие организации местного значения, о численности которых нет достоверных данных.

Казахстанское казачество *36 до сих пор привлекало к себе наибольшее внимание, в том числе и зарубежной прессы, что, впрочем, не совсем соответствует его истинной роли — в сегодняшнем Казахстане оно представляет лишь небольшую часть русских. По примеру российских собратьев, казачество, объединения которого были распущены после революции, заново воссоздало свою организацию *37 и теперь борется за реабилитацию и "восстановление status quo ante 1917 г." *38, т. е. за возвращение старых земель и присоединение к Российской Федерации. По сравнению с другими организациями русских, казаки относительно хорошо организованы и действуют не только реактивно, но и сами проявляют инициативу, которая нередко выражается в намеренно провокационных выступлениях. По меньшей мере, отдельные представители казачества в интервью западным наблюдателям давали понять, что они готовы к применению силы *39. Поскольку требования казаков противоречат закону Республики Казахстан о неприкосновенности границ и, к тому же, законом запрещено их тесное сотрудничество с российскими казаками, то у них часто возникают проблемы с властями. Неумелые действия последних уже несколько раз приводили к обострению этого противостояния. Так было, например, во время ареста и судебного преследования атамана Семиреченского казачества Н. Гунькина в 1995–96 гг. Атаман был осужден за свое провокационное выступление, а его арест привел к подъему волны солидарности и среди остальных русскоязычных граждан Казахстана, которые ранее в массе своей не одобряли его действий. Конфликт попал в поле зрения московской и зарубежной прессы, которая потом, не проверив фактического положения дел, жаловалась на преследование русских в Казахстане по национальному признаку. Таким образом, казакам приписывают несоразмерную с их численностью роль представителей всех русских Казахстана, как это было, например, в 1996 г., когда комитет Государственной Думы официально жаловался на "непрекращающиеся преследования русского населения, особенно казаков" *40, хотя арест одного из них был вполне правомерен. Казачество в Казахстане представляет собой феномен, к которому следует отнестись серьезно, прежде всего, из-за его готовности к применению силы и из-за тесных связей с Россией. Однако поведение казаков не являются типичным для всех казахстанских русских.

Очевидно, что успешное представительство своих интересов затрудняется для русских еще и тем, что они до сих пор не нашли новой идентичности, не могут осознать себя в качестве единой группы. Русское население Казахстана расколото по нескольким линиям, и это обусловлено, в том числе, растянувшейся на 200 лет российской колонизацией этих территорий. Иммигранты и их потомки в зависимости от времени и цели своего приезда (казаки, крестьяне-переселенцы, ссыльные сталинских времен, рабочие, занятые на производстве и др.) *41 сильно отличаются друг от друга по своему социальному, экономическому и культурному уровню; существуют большие различия и в степени их привязанности к Казахстану.

Историческая специфика освоения Казахстана состоит в том, что относительно большая часть русских живет здесь в городах и работает преимущественно в индустрии. Однако доля русских, занятых в сельском хозяйстве, тоже высока (18% русских и 57% казахов) *42 по сравнению с другими центральноазиатскими республиками. Русские сельчане чаще говорят по-казахски и в большинстве своем принадлежат к первой волне иммигрантов, поэтому имеют более глубокие корни в Казахстане. Послевоенные переселенцы — как целинники, так и индустриальные рабочие, напротив, считали, что приехали на время, не собираясь менять страну проживания; они всего лишь переезжали из одной части Советского Союза в другую.

Эти особенности освоения русскими Центральной Азии привели еще и к тому, что у них никогда не было чувства принадлежности к единой общности, они никогда не осознавали себя в качестве русских Казахстана, а только как колонистов царской империи или как ссыльных советских граждан. Поэтому они никогда и не выступали сообща в защиту своих интересов, что было прерогативой московских властей *43. К тому же русские, как и все казахстанское общество, разделяются на бедных и богатых, увеличивается также разрыв между разными поколениями. Таким образом, поведение и настроение русских не только испытывают на себе влияние ситуации в Казахстане в целом, но и во многом отражают особенности этой ситуации. Так, расслоение существует не только среди русского населения — все казахстанское общество еще в советское время демонстрировало, а сейчас тем более, признаки плюралистического общества с целым рядом социальных групп и подгрупп. Казахи также ни в коем случае не являются единой нацией, они разделены на городских и сельских и, прежде всего, на роды (жузы). К тому же политическая апатия типична для всех казахстанцев. Они не привыкли объединяться для отстаивания собственных интересов и рассматривать избранных депутатов как своих реальных представителей. Причина этого кроется, очевидно, не только в наследии советских времен, а в еще досоветских структурах мышления и власти, которые пережили социализм *44.

Подобно русским, Казахстан в целом еще не обрел своей идентичности. В настоящее время предпосылок для обретения новой государственной идентичности все меньше из-за растущего дефицита демократии. К тому же тают ряды руководителей, ориентированных на Россию, а, значит, снижается влияние сторонников сближения с ней.
После распада СССР, особенно в первые годы, многие русские Казахстана приняли решение эмигрировать. Хотя число покидающих страну русских в последнее время снизилось, оно все еще измеряется многими десятками тысяч (см. табл. 1).

Таблица. 1.
Русская эмиграция из Казахстана (1992–1998 гг., чел.) *45

1992 175 000
1993 170 000
1994 283 154
1995 160 883
1996 120 427
1997 174 616
1998 124 494

Согласно приведенным данным, с 1992 по 1998 г. Казахстан покинуло 1,2 миллиона русских, причем более 90% из них уехало в Россию. Число тех людей, которые хотели бы выехать, но не могут этого сделать из-за отсутствия квартиры, работы, финансовых средств и пр., возможно, весьма велико. Как свидетельствуют имеющиеся в нашем распоряжении неполные данные о происхождении и профессии выезжающих, большинство из них горожане и относятся к более молодой и образованной части населения *46 . Из-за эмиграции и этнической специфики естественного прироста, национальный состав населения страны за последние годы сильно изменился. Уже в начале 1992 г. казахи (8,13 млн. чел.) представляли абсолютное большинство населения (52%); а русских насчитывалось только 31,4%.

Точно неизвестно, в какой степени статистика миграций может служить доказательством плохого положения русского населения *47 . Здесь важно другое: люди, планирующие покинуть страну, не проявляют в ней социальной и экономической активности, а единомышленников ищут за ее пределами, даже если они эмигрируют не по этническим мотивам. Поскольку переселенцы в своем большинстве принадлежат к более молодому и образованному городскому населению, то в их лице выезжают потенциальные сторонники политических лидеров. В настоящее время дефицит таких людей обостряется и тем, что критика официальной курса властей (или конкретных лиц у власти)) не остается, как правило, незамеченной наверху, и поэтому многие политически активные русские решили, что им ничего не остается, кроме выезда из страны.

Казахстанские русские все больше ощущают, что правительство и население России их уже не рассматривают как "своих". В первые годы после распада СССР не было недостатка в воинственных высказываниях о защите русских в "ближнем зарубежье", однако же реальная политика показала, что их интересы не являются высшим приоритетом для исторической родины *48. Неоднократно переселенцы убеждались на собственном опыте, что здесь им не особенно рады. Официальная Россия не заинтересована в усилении иммиграции из бывших республик СССР, но считает своим моральным долгом принимать прибывающих, не имея, однако, возможности в достаточной мере поддержать их материально и организационно. Местное население часто отвергает этих "казахов" или "совсем других русских" *49. По оценке С. Панарина, российское общество относится изоляционистски к Востоку и к Югу бывшей империи. Одна часть общества просто "забыла" о проживающих там русских, другая радеет о своих "земляках" в тех краях как о чем-то абстрактном, о носителях высших этнических интересах, но не как о реальных людях *50.

Из высказываний казахстанских русских следует, что последние в своем собственном восприятии по-другому социализированы, нежели русские в России 51 Кстати, еще во время перестройки ощущалась разница между русскими в Российской Федерации и за рубежом: последние были, как правило, настроены патриотичнее (типичный феномен диаспоры) *52 Тот факт, что в 1989 г. 67% казахстанских русских были родом из Казахстана *53, позволяет также предполагать, что многие из них, явно не ведая этого и помимо своей воли, адаптировались в казахском окружении *54. Можно ожидать поэтому, что казахстанские русские начнут реагировать на свой опыт изгоев и "инородцев" развитием собственного чувства групповой идентичности, отличающего их от русских в России. Этот процесс находится пока в стадии становления и затрудняется расколом русского населения. Эмиграция русских в социально-экономическом отношении не отвечает интересам ни России, ни Казахстана. Нынешнее руководство страны, скорее дружественно настроенное по отношению к России, не может, исходя из собственных политических целей, быть заинтересовано в выезде русских. Однако оно так сильно погрязло во внутриказахской борьбе за власть, что для снижения эмиграции не принимается никаких решительных мер.

Еще менее желательным для всех участвующих сторон является радикальное решение — "уход" русских из Казахстана путем отделения северных территорий. Граница Казахстана с Россией не проходит по каким-либо естественным преградам и с исторической точки зрения является сравнительно новой. Некоторые ее участки были определены только в советское время (в 1924 г.), при этом между двумя республиками произошел обмен небольшими территориями (на северо-востоке к Казахстану отошла область севернее реки Иртыш, которая издавна принадлежала к Сибири, зато к РСФСР присоединили считавшиеся казахскими части Оренбургской и Омской областей). Север Казахстана населен преимущественно русскими и социально-экономически ориентирован на Сибирь. Казаки и сепаратисты в Усть-Каменогорске и Петропавловске считают это достаточным основанием для требований присоединения к России Восточно-Казахстанской и Северо-Казахстанской областей или, по меньшей мере, их автономии. Однако, согласно Конституции Казахстана, граница неприкосновенна. После того, как в период распада СССР некоторые московские политики заявили о своих претензиях на казахстанские области, договор о границе был признан на межгосударственном уровне.

Русское население Казахстана продемонстрировало, в общем, относительно спокойное отношение к идее отделения. Результаты опросов показывают, что вопрос об изменении границ вызывает у населения северных областей скорее чувство беспокойства, чем радости *55, критически относится оно и к идее автономии. И все же ситуация в индустриальных регионах севера и востока, особенно в Усть-Каменогорске, остается напряженной: одна часть области только в 1924 г. стала казахстанской, население ее никогда не чувствовало себя частью Казахстана, тем более, что в этой области наблюдается самый высокий процент русских (63,6% в 1994 г.) *56 Расположенная там тяжелая индустрия находится после распада СССР в кризисе; соответственно, в трудном положении оказались рабочие семьи, почти исключительно русские. Преимущественно русский средний слой возлагает вину за недостатки на руководство, в котором все больше казахов и, таким образом, возникает опасность этнического противостояния. Идея о том, что принадлежность к России означала бы решение экономических проблем, довольно широко распространена среди русских.

В ноябре 1999 г. казахстанские силы безопасности арестовали в Усть-Каменогорске 22 молодых русских (12 из них — граждане России, а 10 — граждане Казахстана), организовавших вооруженную группу "Русь". Было объявлено, что они планировали и готовили восстание на севере Казахстана с целью провозглашения независимой "Республики Русский Алтай". Троим из них, в том числе и возглавившему группу В. Казимирчуку (он же Пугачев), уже предъявлено обвинение в незаконном хранении оружия, образовании преступного объединения и попытке насильственного переворота. Президент Н. Назарбаев и правительство Казахстана постарались не придавать значения этому случаю, а шеф местной службы безопасности справедливо подчеркивал, что арестованные не имели поддержки среди населения. Однако идеи русского сепаратизма здесь все же распространены и к ним надо отнестись серьезно. По мнению автора, выбор сепаратистами Усть-Каменогорска не был случайным.

* * *

Если попытаться в заключении вынести суждение о перспективах русских в Казахстане, то оно не будет особенно оптимистичным ни для них самих, ни для Казахстана. Особенно тревожными представляются автору следующие моменты: доля русского населения в Казахстане будет в дальнейшем снижаться и, следовательно, будет расти значение всего казахского, а заодно и уже существующее чувство дискомфорта русских. Неуверенность, страх перед будущим, чувство несправедливости происходящего и опасения стать жертвой могут послужить плодородной почвой для националистических идей и, возможно, действий, особенно на севере. Русским в Казахстане нужно понять, что они хотя и находятся в особом положении по отношению к России, но имеют свои интересы и не являются проводниками политики Москвы. Они должны быть достаточно сильными для того, чтобы представлять свои интересы самостоятельно, без помощи московских националистически мыслящих политиков. Они должны развить собственную идентичность и признать, что они отличаются от русских в России и в чем-то близки к казахам — может быть, более, чем им самим до сих пор казалось.

Система государственного устройства Казахстана все больше отдаляется от демократической. Власти проявляют все меньше терпимости, так что и у русских, и у других населяющих страну народов остается все меньше шансов выражать свое недовольство и свои требования законным путем, что кроет в себе опасность радикализации. Один живущий в Алматы журналист так охарактеризовал существующую ситуацию: "Напряженность между правящей элитой, в которой становится все больше казахов, и русскими в Казахстане никогда еще не была такой высокой" *57 . Напряженность, таким образом, существует не между русскими и казахами, а между русскими и руководством страны, преимущественно казахским. Как уже отмечалось, в настоящее время интересы казахов и русских во многом совпадают, а им противостоит национально ориентированная небольшая группа новой казахской элиты. Здесь проходит основная линия потенциального конфликта. От того, кто одержит верх, решающим образом зависит и ориентация страны, и перспективы сохранения здесь все еще многочисленного русскоязычного населения.

Весь Казахстан находится в настоящий момент на распутье. Образование этно-социальных групп еще не завершилось. Поэтому трудно делать прогнозы о тенденциях развития межэтнических отношений в республике. Чем более казахским будет ее руководство и чем меньше внимания оно будет уделять экономическим и социальным проблемам, тем выше опасность того, что противоречия между русскими и казахами будут нарастать.


Перевод с немецкого И. Крутанова.


 1 Huntington S. The Clash of Civilizations // Foreign Affairs, 1993. Vol. 72. № 3. P. 22–49.

2 См., напр.: Bremmer I. Is There a Future of Kazakhstan? // Association for the Study of Nationalities. Analysis of Current Events, 1994. № 5. P.15; Svanberg I. In Search of a Kazakhstani Identity // Journal of Area Studies, 1994. № 4. P. 119; Karger A. Die Erblast der Sowjetunion. Konfliktpotentiale in nichtrussischen Staaten der ehemaligen UdSSR. Stuttgart-Berlin-Koln, 1995. S. 172.

3 Gudkov L. Attitudes Toward Russians in the Union Republics // Russian Social Science Review, 1993. № 1. P. 59; Levada Y. Public Opinion on the Conditions and Factors of the Russian Migration. Moscow, 1993 (unpublished manuscript). P. 13.

4 Davis S., Sabol S. O. The Importance of Being Ethnic: Minorities in Post-Soviet States — The Case of Russians in Kazakstan // Nationalities Papers, 1998. Vol. 26. № 3. P. 487.

5 Fridman L. Economic Crisis as a Factor of Building up Socio-Political Tensions in the Countries of Central Asia and Transcaucasia // Ethnicity and Conflict. Ed. by V. Naumkin. Westport-London, 1994. P. 31–68.

6 Eschment B. Hat Kazachstan ein "Russisches Problem"? Revision eines Katastrophenbildes Sonderverцffentlichung. Berichte des Bundesinstituts fьr ostwissenschaftliche und internationale Studien (BBIOst). Kцln, 1998. S. 76.

7 Gudkov L. Op. cit. P. 62; Halbach U. Weltpolitik und Eigenentwicklung in Zentralasien // Ausenpolitik, 1992. № 4. S. 49.

8 Kolsto P. The New Russian Diaspora. Minority Protection in the Soviet Successor States // Journal of Peace Research, 1993. Vol. 30. P. 200.

9 Laitin D. Identitiy in Formation. The Russian-Speaking Populations in the Near Abroad. Ithaca-London,1998. P. 161.

10 Melvin N. Forging the New Russian Nation. Russian Foreign Policy and the Russian-Speaking Communities of the Former USSR. L., 1995. P. 15.

11 Слова "казахский/казах" используются здесь, как это принято в Республике Казахстан, по отношению к этническим казахам, "казахстанский/казахстанец" — по отношению к государству и его гражданам.

12 Eschment B. Op. cit. S. 26

13 Следует отметить, что проявления национализма, как и в советское время, так и сейчас во многих случаях были направлены не против русских, а против представителей малых некоренных народов, в частности, выходцев с Кавказа.

14 Более подробную информацию о событиях 1986 г. можно найти в: Halbach U. Perestrojka und Nationalitдtenproblematik. Der Schock von Alma-Ata und Moskaus gespanntes Verhдltnis zu Mittelasien. BBIOst. Kцln, 1987. № 38; Aлма-Ата, декабрь1986. Книга-хроника. Алма-Ата, 1991; Пономарев В., Джукеева С. Документы и материалы о событиях 1986 г. в Казахстане. М.,1993.

15 В основе "этнических вопросов" — ни что иное, как экономика // Газета Экспресс. ??? 1994, 28 сентября.

16 Аренов М. М., Бабкин А. И., Гладов А. В., Кувандыков А. У. и др. Современные этносоциальные процессы и тенденции их развития в Казахстане (социально-политологический анализ) // Республика Казахстан. Межэтнические аспекты социальных и экономических реформ. Алматы, 1993. С. 29.

17 Этнополитический мониторинг в Казахстане, весна 1996. Выпуск 3. Алматы, 1996. С. 10.

18 Конституция Республики Казахстан. Алматы, 1995. Статья 14.2.

19 См., напр.: Сулейменов О. Смел тот, кто думает о последствиях // Казахстанская правда. 1995, 26 апреля.

20 Law of the Kazakh Soviet Socialist Republic on Languages, 22 August 1989 // Furtado C. F., Chandler A. F., Perestroika in the Soviet Republics. Boulder, 1992. P. 479–481.

21 Guboglo M. Sprachengesetzgebung und Sprachenpolitik in der UdSSR und in den Nachfolgestaaten der UdSSR seit 1989. BBIOst. Koln, 1994. № 32. S. 9.

22 Laitin D. Op. cit. P. 156.

23 Статья 10.3. Правда, всем казахам, проживающим за рубежом, Закон о гражданстве от 1 марта 1992 г. предоставляет гражданство Республики Казахстан и не требует отказа от прежнего.

24 Закон о гражданстве Российской Федерации допускает двойное гражданство.

25 Kaiser R. J. Nationalizing the Work Force: Ethnic Restratification in the Newly Independent States // Post-Soviet Geography, 1995. Vol. 36. № 2. P. 93, 97.

26 При очередных выборах части сенаторов в октябре 1997 г. не произошло больших изменений. См.: Постановление Центральной избирательной комиссии Республики Казахстан "Об избрании и регистрации депутатов Сената Парламента Республики Казахстан на выборах, состоявшихся 8 октября 1997 года" // Казахстанская правда. 1997, 9 декабря.

27 Cummings S. N. Kazakhstan's Parliamentary Elections and After // FSS Briefing, February 1996. № 5. P. 2. Сравнение составов двух предыдущих парламентов, которые были еще однопалатными, но намного большими по численности (360 человек), показывает, что русские были представлены в них примерно одинаково (около 28% депутатов), в то время как присутствие казахов заметно выросло за счет других проживающих в Казахстане этнических групп — с 54,7% в 1990 г. и 59% в 1994 г. до 65,7% (нижняя палата) и 68,1% (сенат) на выборах ??? г.

28 По данным Казахстанской избирательной комиссии, представленным в интернете по адресу: http://www.election.kz. Результаты повторных выборов в 3-м избирательном округе 26 декабря 1999 г. автору еще не известны.

29 Kolsto P. Anticipating Demographic Superiority: Kazakh Thinking on Integration and Nation Building // Europe-Asia Studies,1998. Vol. 50. № 1. Table 1. P. 63.

30 См. также: Edmunds T. Power and Powerlessness in Kazakstani Society: Ethnic Problems in Perspective // Central Asian Survey, 1998. Vol. 17. № 3. P. 464.

31 Akiner Sh. The Formation of Kazakh Identity. From Tribe to Nation-State. L., 1995. P. 51.

32 Eschment B. Op. cit. Table 8. P. 69.

33 Высшие учебные заведения в Республике Казахстан в 1996/97 учебном году. Алматы, 1996. C. 52.

34 Межнациональному согласию в Казахстане альтернативы нет. Алматы, 1993. С. 110.

35 Аренов М. М., Бабкин А. И. и др. Указ. соч. С. 27.

36 В период Российской империи, на территории современного Казахстана находилось три казачьих войска. Уральское, основанное в 1591 г., расположено на северо-западе и сегодня разделено российско-казахстанской границей; по обе стороны границы, на севере, находится и историческая область Сибирского войска (основано в 1808 г.). Поселения семиреченских казаков (основанные в 1867 г.) на юго-востоке Казахстана (Алма-атинская и Талдыкурганская области) полностью находятся в пределах границ современной Республики Казахстан.

37 Об истории казаков см.: Абдиров М. З. История казачества Казахстана. Алматы, 1994.

38 Gehrmann U., Ruslands "neue" Kosakenpolitik // Osteuropa, 1996. Vol. 46. № 6. S. 548–564, 551.

39 Skinner B. Identity Formation in the Russian Cossack Revival // Europe-Asia Studies, 1994. Vol. 46. № 6. S. 1017–1037, 1029.

40 Айрапетова Н. Нарушение прав нетитульных наций в Казахстане // Независимая газета, 1996, 6 декабря.

41 .Татимов М. Влияние миграции на межнациональные отношения. Варшава-Алматы, 1993 (неопубликованная рукопись).

42 Пономарев В. Демографическая ситуация в Казахстане // Панорама. Центральноазиатские страницы. Вып. 3. М., 1995. С. 20.

43 Панарин С. Безопасность русскоязычного меньшинства в Центральной Азии и политика России // Национализм и безопасность в постсоветском пространстве. М., 1994. С. 26–35, 29.

44 Kangas R. D. State Building and Civil Society in Central Asia // Political Culture and Civil Society in Russia and the New States of Eurasia. Ed. by V. Tismaneanu. Armonk-New. York-London, 1995. P. 271–289; Carley P. M. The Legacy of the Soviet Political System and the Prospects for Developing Civil Society in Central Asia. Ibidem. P. 291–317, 294–299.

45 Eschment B. Op. cit. Table 14, S. 82 (подсчитано под материалам Национального статистического агентства Казахстана).

46 Eгорова Л. Oтрицательное сальдо миграции // Советы Казахстана. 1994, 2 августа.

47 Ср. с вышеуказанной работой Б. Эшмент, особенно с. 80.

48 О политике Россиипо отношению к русским в ближнем зарубежье см.: Zevelev I., Russia and the Russian Diasporas // Post-Soviet Affairs, 1996. Vol. 12. № 3. P. 265–284.

49 Kудрявсев В. Ловушка интеграции // Независимая газета, 1996, 15 июня.

50 Панарин С. Указ. соч. С. 26.

51 Kувандыков A. Русские в Казахстане // Россия и Казахстан — стратегия для будущего (Maтериалы международной научно-практической конференции, 4–5 мая 1993 г.). Aлматы, 1993. С. 60–64, 61.

52 Melvin N. Op. cit. P. 15.

53 Rudensky??? 1994, S. 61. См. также: Kaiser R.J. Op. cit. P 255, Table 10.9 — 66,6%. Н. Мелвин (см.: Melvin N. Op. cit. P. 51) называет только 47%.

54 Kувандыков А. Указ. соч. С. 61.

55 Там же. С. 63.

56 О ситуации в Усть-Каменогорской области подр. см.: Eрофеева И. Региональные аспекты славянской миграции из Казахстана (на примере Северо-Казахстанской и Восточно-Казахстанской областей) // В движении добровольном и вынужденном. Постсоветские миграции в Евразии. Под ред. А. Р. Вяткина, Н. П. Космарской, С. А. Панарина. М., 1999. С. 154–179.

57 Kaufman W. Russians in the Kazakhstani squeeze // The Globe. Almaty, 23 November 1999; цит. по: Johnson's Russia List. № 3644, 25 November 1999.

Источник: журнал "Диаспоры", №2-3, 1999 г.

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2020 Русский архипелаг. Все права защищены.