Конфессиональный портрет России

Доклад профессора кафедры религиоведения РАГС Ремира Лопаткина на Второй Российской научно-практической конференции "Религия в изменяющейся России". Пермь. 11-12 мая 2004 г.

Конфессиональное пространство современной России чрезвычайно насыщенно, многообразно и разнородно. Этот факт может нравиться или не нравиться, вызывать интерес или раздражение, рассматриваться как закономерный результат исторического развития российского общества или как проявление чьей-то злой воли или неосмотрительности, но от него никуда не уйти: конфессиональное пространство России, структура вероисповедного состава ее населения сегодня именно таковы, каковы они есть. Только в Государственном реестре Минюста на 1 января 2003 г. зарегистрированы 21448 религиозных организаций, представляющих более 60 конфессий, церквей, религиозных направлений и деноминаций. Кроме того, большое число религиозных организаций и групп действуют без регистрации, не получая статуса юридического лица. И здесь возникают, по крайней мере, три вопроса:

1) является ли такое конфессиональное многообразие характерной чертой только России или оно представляет собой проявление некой общемировой тенденции нашего времени;

2) как и в результате чего возникло такое многообразие;

3) какое место в нем занимает православие, Русская Православная Церковь, каковы ее роль в этой ситуации, если можно так выразиться, ее самочувствие в этом многоконфессиональном доме.

Что касается первого вопроса, то следует признать, что изменение, усложнение и насыщение конфессионального пространства происходит в последние десятилетия в большинстве стран мира. Увеличение открытости внешнему миру, глобализация экономики, естественная и вынужденная миграция больших масс людей, в том числе перемещения из страны в страну трудовых ресурсов, потоки беженцев и вынужденных переселенцев из «горячих точек», зон голода и природных катастроф, привели в XX в. к большим изменениям национального состава многих стран, прежде всего Европы и Америки, а вместе с ним и конфессиональной структуры населения. В традиционно христианских странах, таких как Великобритания, Германия, Франция, США, сейчас уже существуют многомиллионные мусульманские общины. Быстро увеличивается число мусульман в Швейцарии, Норвегии, Швеции, Польше и других странах Европы. Одновременно во всем мире интенсивно растут и распространяются многочисленные направления протестантизма, особенно пятидесятнические и адвентистские церкви. Вторая половина XX в. отмечена появлением первоначально в США и ряде стран Западной Европы, а затем и в других странах, включая Советский Союз и Россию, новых религиозных и квазирелигиозных движений, восточных культов и т.п.

Так что увеличение насыщенности и разнородности конфессиона-льного пространства, которое мы наблюдаем в России, не является только нашей особенностью, а представляет собой объективно обусловленную мировую тенденцию. Надо отметить, что этот процесс не только у нас, но и в других странах встречает неоднозначную оценку со стороны общественности, правительств, представителей традиционных религий, в том числе и попытки административными, а кое-где и законодательными мерами сдержать его развитие, закрыть доступ в свои страны тем или иным нетрадиционным религиям и культам.

Теперь обратимся ко второму вопросу: как и в результате чего возникло такое многообразие конфессионального пространства России?

Было бы ошибкой считать, что оно возникло лишь в последнее время, в результате какого-то быстротечного процесса, вызванного религиозно-идеологической экспансией из-за рубежа. Такое многообразие и разнородность конфессионального пространства России складывалось исторически, под воздействием множества факторов: экономических, политических и этнических, мирных и военных. Это и продолжавшееся веками географическое расширение нашей страны, включение в состав России завоеванных и добровольно присоединившихся новых территорий с населявшими их народами, исповедовавшими свои, традиционные для них религии и культы, и развитие экономических связей между регионами России и с зарубежными странами, встреча разных самобытных культур и, как следствие, культурный обмен, и миссионерство, а также другие факторы.

Если первоначально, с принятием Киевской Русью христианства в 988 г., можно рассматривать Русское государство (Киевское, Ростово-Суздальское, наконец, Московское великое княжество) как моноконфессиональное, православное, то с началом расширения Московского великого княжества (затем царства), особенно в XVI в., в период царствования Ивана Грозного, и в последующие три века, оно постепенно включало в себя территории, населенные народами, исповедующими ислам и буддизм на Востоке и Юге, католицизм на Западе, лютеранство на Северо-Западе. Не говоря уже о шаманизме, многочисленных родовых и племенных верованиях и культах, религиях природы и т. д. Но безусловное преобладание в составе населения России русских и вообще славянского элемента, в массе своей исповедовавших православие, а также христианизация многих народов Поволжья, Урала, Сибири и Севера по-прежнему позволяли православию занимать господствующее положение. Оно закреплялось единением монархии и православия, безусловной государственной поддержкой православной церкви (в том числе в ее миссионерской деятельности) и было оформлено юридически. Это давало основание считать и называть Россию православной страной, православным государством. Таковым оно и было.

Однако это никак не отменяет того факта, что в ходе исторического развития нашей страны происходило постепенное усложнение и обогащение ее конфессионального портрета. Народы, вошедшие в состав России, как и приезжавшие сюда на службу или по коммерческим делам иностранцы, сохраняли свою веру, и это признавалось государством.

Вообще нужно отметить, что Российское государство с большой терпимостью относилось к вероисповеданию иностранцев, приезжавших в Россию с добрыми намерениями: купцов, деловых и служилых людей, мастеров и специалистов в различных отраслях производства, культуры, науки, военного дела. Россия сама приглашала их к себе, она нуждалась в их услугах, их знаниях, умениях, опыте, связях, в их капиталах, наконец. И поэтому стремилась создать им нормальные условия для жизни и практической профессиональной деятельности, в том числе и в вопросах религии. Им предоставлялась полная возможность исповедовать свою веру и соблюдать обряды и другие предписания своей религии, образовывать общины единоверцев. Лютеранские и кальвинистские пасторы уже со времен Ивана Грозного получали денежное содержание от московского правительства, им позволялось посещать общины иностранцев-протестантов в других городах России, совершать в них богослужения и проповедовать. С жестким условием, однако, чтобы эта проповедь ни в коем случае не распространялась на православных россиян.

Тем более религиозная терпимость распространялась на иноверческое население присоединенных к России новых территорий. Она составляла один из важных принципов внутренней политики самодержавия.

Так, например, по Ништадскому мирному трактату 1721 г., которым завершилась Северная война между Россией и Швецией, последняя уступила России все свои права на Лифляндию, Эстляндию с островом Эзель, Ингерманландию и часть Финляндии с Выборгом. Статья 10 этого трактата специально оговаривала религиозные права населения этих территорий: «В уступленных землях не имеет быть введено принуждение к совести, а напротив того Евангелическая вера, церкви и училища и что к тому принадлежит, на том основании, на котором при последнем Свейском правительстве были, оставлены и содержаны будут с тем, однако ж, чтобы в них и вера Греческого исповедания впредь также свободно и без всякого помешательства могла быть отправлена»[1]. Кстати, Петром I было разрешено построить в Выборгском и Кексгольмском уездах лютеранские кирхи «дабы оставшиеся в Российской стороне в прежние свои кирхи не ходили»[2]. Это ли не мудрая забота государя о том, чтобы жители земель, ставших российскими, чувствовали себя в новом отечестве как дома? Только таким путем можно было рассчитывать на эффективную организацию государственного управления новыми территориями, на лояльность их населения и его готовность признать смену подданства. Немаловажное значение имела при этом и задача обороны северных территорий России. Петр I создал также в государственном аппарате специальное ведомство иностранных исповеданий.

Дальновидной была и вероисповедная политика Екатерины II. В своем Наказе Комиссии для составления нового Уложения (1767 г.) она писала: «В столь великом государстве, распространяющем свое владение над столь многими разными народами, весьма бы вредным для спокойствия и безопасности граждан был порок — запрещение их различных вер»[3]. В Указе Екатерины II Святому Синоду «О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, предоставляя все сие светским правительствам» (1773 г.) говорилось: «Как Всевышний Бог на земле терпит все веры, языки и исповедания, то и Ее Величество из тех же правил, сходствуя Его святой воле в сем поступить изволит, желая только, чтобы между подданными всегда любовь и согласие царствовали»[4].

Пригласив для освоения Поволжских и Причерноморских земель десятки тысяч переселенцев из Восточной Пруссии, Нидерландов, Польши, она гарантировала им, в числе других прав и льгот, свободу вероисповедания. При Екатерине II впервые было официально оформлено и положение мусульманства в России: ее именным указом от 22 сентября 1788 г. было создано Оренбургское Духовное Собрание с местопребыванием в Уфе. Ему были подчинены все мусульманские приходы в России за исключением Таврической губернии. В 1832 г. указом Николая I был утвержден Устав Евангелическо-лютеранской церкви, вошедший в Свод Законов Российской империи и окончательно конституировавший положение, внутреннее устройство и управление этой церковью в России.

Во второй половине XIX в. на территории Российской империи получили распространение баптизм, евангельское христианство, адвентизм, а в начале XX в. — пятидесятничество. Занесенные первоначально немецкими и американскими миссионерами, они постепенно становились исповеданием значительных групп собственно россиян, в том числе этнических русских и украинцев. Усложнение конфессионального портрета страны шло и другим путем, а именно за счет внутренних процессов и расколов в самом православии: выделение старообрядцев, причем множества толков, образование различных форм исконно русского сектантства — христововеров, молокан, духоборцев и др., позднее — толстовства (процесс, прекрасно исследованный и описанный в трудах А.И. Клибанова). Разными направлениями, сектами и толками были представлены в России ислам, буддизм, иудаизм.

Таким образом, уже в дореволюционной России ее конфессиональное пространство, при безусловном численном, статусном и культурообразующем преобладании православия, было весьма неоднородным. В дальнейшем увеличение его разнообразия прошло несколько этапов.

Существенный импульс этот процесс получил в 1939–1940 гг. после включения в состав СССР западных областей Украины и Белоруссии, Бессарабии, Северной Буковины и Прибалтики. Вместе с населением этих территорий в нашу страну пришел целый ряд направлений пятидесятничества (в том числе христиане веры евангельской, мурашковцы, субботствующие пятидесятники и др.), Свидетели Иеговы, новые группы баптистов, адвентистов и другие, постепенно распространившиеся и на территории России. Их распространению, как это ни парадоксально, в немалой степени способствовала и репрессивная политика советского правительства по отношению к этим религиозным направлениям и целым слоям населения, обвиненным в национализме и сопротивлении коллективизации. Благодаря депортациям, высылкам, заключению в лагеря на территории Сибири и Дальнего Востока (а также Казахстана и Средней Азии) эти религиозные направления укоренились и там. А минимальное присутствие в этих регионах фактически разгромленной православной церкви способствовало этому процессу.

Следующий этап появления в СССР и России новых религиозных направлений, усложнявших ее конфессиональное пространство, начинается в 70-х гг. как отражение, пока еще слабое, происходившего на Западе процесса образования так называемых религий нового века («New Age»), распространения восточных культов и учений (йога, Общество сознания Кришны, Ананда марга, трансцендентальная медитация и др.). Они, несмотря на жесткие преследования КГБ, получили некоторое распространение среди интеллигенции и в молодежной среде как своеобразное движение протеста против официальной идеологии, как контркультура.

И, наконец, последний большой всплеск появления в России нетрадиционных религий, конфессий, религиозных новообразований произошел с началом «перестройки» и процессов демократизации и реформирования общественного устройства страны, с падением «железного занавеса» и ростом открытости России Западному миру. Этот процесс пошел по двум направлениям:

1. В страну хлынула масса иностранных миссионеров и проповедников, представлявших как уже действующие в России церкви и религиозные направления, главным образом протестантские, так и новые (Церковь объединения, Церковь сайентологии, религиозные движения и культы ориенталистского толка).

2. Стали возникать религиозные и квазирелигиозные образования, так сказать, отечественного происхождения: Белое братство — Юсмалос, Богородичный центр (позднее принявший наименование Церкви Матери Божией «Державная»), Церковь последнего завета (Виссариона) и др.

К этому следует добавить и процессы, происходящие внутри самой Русской Православной Церкви, также ведущие к увеличению разнообразия конфессиональной картины: расколы, образование Русской Православной Церкви заграницей (РПЦЗ), Российской православной свободной церкви (РПСЦ), Российской православной автономной церкви (РПАЦ), Истинно-православной церкви (ИПЦ), появление в России приходов Украинской православной церкви (Киевского Патриархата). Аналогичные процессы наблюдаются в некоторых протестантских церквах, в российских исламе, буддизме и иудаизме.

В результате всех этих процессов, как далекого, так и совсем недавнего прошлого и даже наших дней, и сформировался тот конфессиональный портрет страны, который мы сегодня имеем.

Таким образом, до 1917 г. и по настоящее время конфессиональное пространство России — при безусловном преобладании православия — было и остается неоднородным, многообразным. Но что же все-таки изменилось в нем к рубежу тысячелетий?

Во-первых, число религий, конфессий, религиозных направлений и деноминаций существенно выросло, и эта тенденция к росту конфессионального разнообразия сохраняется.

Во-вторых, многоконфессиональность распространилась на регионы, в том числе такие, которые прежде были полностью или в основном моноконфессиональными. Исторически носителями определенных религий были конкретные этносы или группы этносов. Ареалы их традиционного, исторически сложившегося расселения были одновременно и ареалами распространения исповедуемых ими религий. Европейская часть России, большая часть Украины и Белоруссии, значительные пространства Сибири и Дальнего Востока, заселенные славянами — русскими, украинцами, белорусами, а также принявшими христианство финно-угорскими и уральскими народами и народностями –это территории распространения православия. Западные области Украины и Белоруссии, а в дореволюционной России и Польша — это зона распространения римо-католицизма и греко-католицизма. Прибалтика, Финляндия, Ингерманландия — это территории распространения лютеранства. Среднее и частично Нижнее Поволжье, часть Приуралья и Западной Сибири, заселенные татарами, башкирами и другими тюркскими народами, а также Казахстан, Средняя Азия, Северный Кавказ — это традиционные регионы распространения ислама. Алтай, юг Сибири и Дальнего Востока — ареал бытования буддизма, а также шаманизма. Эти регионы и сейчас в известной мере сохраняют свою традиционную этническую и конфессиональную определенность. Но их этноконфессиональные границы уже размыты, а многие вообще перестали быть моноконфессиональными. В XX в. произошли гигантские процессы миграции, прежде всего трудовой, стимулированные индустриализацией и урбанизацией страны, бурным экономическим развитием отдельных регионов, промышленным освоением Сибири, Севера, Дальнего Востока, развитием путей сообщения. Это повлекло за собой и планомерное, и стихийное перемещение трудовых ресурсов, исход массы людей из трудоизбыточных регионов или регионов с дисбалансом полового состава населения. К большим перемещениям масс людей и, соответственно, изменению этнического состава населения приводили массовые депортации (в том числе целых народов), эвакуация в годы Великой Отечественной войны и, наконец, вынужденная миграция в последние годы, вызванная распадом СССР, межнациональными конфликтами, образованием на территории России «горячих точек». И этот процесс пока не ослабевает.

Все это повлекло за собой существенное изменение национальной и конфессиональной структуры населения большинства субъектов Российской Федерации и, как следствие, развертывание там деятельности не традиционных для этих регионов конфессий и религиозных направлений. Сейчас практически в каждой области, крае, республике, где бы они ни находились, проживают люди как минимум 50–60 национальностей, последователи 20–30 конфессий или религиозных направлений.

Среди всего этого конфессионального разнообразия в России и в большинстве регионов больше всего, как по числу направлений, так и по числу последователей и их религиозных объединений, представлено христианство. В Российской Федерации сейчас действуют как минимум 40 христианских церквей, направлений, деноминаций.

Абсолютное ведущее место среди них занимает православие в лице Русской Православной Церкви (11299 религиозных объединений — 53% всех религиозных объединений, зарегистрированных в Минюсте на 1 января 2003 г.). Православие также представлено 162 религиозными объединениями РПЦЗ, РПСЦ, РПАЦ ИВД, УПЦ (Киевского Патриархата) и 288 объединениями старообрядцев разных направлений и толков.

4764 зарегистрированных (подчеркнем это, так как, видимо, примерно столько же действующих без регистрации) объединений имеют различные направления протестантизма (в 1992 г. их было 510). 268 религиозных объединений имеется у римско-католической и 4 — у греко-католической церквей, 61 — у Армянской апостольской церкви.

Второе место по числу верующих и пока третье — по количеству общин в России занимает ислам — 3467 религиозных объединений (в 1992 г. было 1216). Зарегистрировано также 218 буддистских и 270 иудаистских объединений, 97 — Общества сознания Кришны. Остальные 550 зарегистрированных в Минюсте объединений приходятся на 22 малочисленных и маловлиятельных религиозных направления.

Но за сухими цифрами статистики важно видеть то, что все эти почти 21500 религиозных объединений существуют в нашей стране на законных основаниях, зарегистрировав свои уставы в органах юстиции. Как бы ни относились к ним и их организаторам, руководителям и проповедникам те или иные представители органов власти, некоторые слои общественности или другие конфессии, нельзя забывать, что их последователи — это наши сограждане, соотечественники, реализовавшие тем самым свое конституционное право на свободу совести.

Теперь обратимся к третьему вопросу: какое место в многообразном и разнородном конфессиональном пространстве России занимает Русская Православная Церковь, какова ее роль в этой ситуации и каково, образно говоря, ее самочувствие в насыщенном иноконфессиональном окружении?

И в силу особенностей исторического развития России, в силу наибольшей массовости своей базы православие занимает особое, преобладающее место в конфессиональном пространстве страны, которое никто не может, да, по-моему, и не пытается поставить под сомнение. Особая роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры признана законодателем в преамбуле Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 1997 г.

Как уже отмечалось выше, православные религиозные объединения составляют более половины всех зарегистрированных религиозных объединений в стране. Примерно такую же часть составляют православные верующие в общем составе населения. По данным одного из опросов, проведенных Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в ноябре 1998 г., исповедуют православие 48,1% населения России, что составляет примерно 85–90% от численности всех верующих. Православие, Русская Православная Церковь (РПЦ) занимают сейчас доминирующее положение в средствах массовой информации, прежде всего электронных СМИ. Широко развивается православное религиозное образование.

И вместе с тем в Церкви, в кругах православной общественности постоянно высказывается тревога по поводу деятельности в стране других конфессий, особенно католицизма, многочисленных протестантских объединений и новых религиозных движений (НРД). Звучат обвинения их в прозелитизме, в посягательстве на каноническую территорию РПЦ, раздаются призывы к властям законодательно или административно запретить или ограничить деятельность соперничающих с РПЦ конфессий.

Следует признать, что конкуренция между конфессиями в борьбе за влияние на общество и за привлечение новой паствы действительно существует, и она носит довольно острый характер. Но иначе и быть не может. Общий процесс реформ социально-экономического и общественно-политического устройства России, демократизация законодательства и всего строя общественной жизни не могли не коснуться и религиозной сферы: не может быть рынка товаров без рынка идей. В России сложилась ситуация религиозной свободы, которой так долго добивались и православная церковь, и все другие конфессии, образовалось то самое чрезвычайно насыщенное и разнородное конфессиональное пространство, о котором шла речь выше. Эта религиозная свобода ставит каждого россиянина, имеющего религиозные потребности (особенно из числа впервые обращающихся к вере), в ситуацию непростого выбора, а церкви и другие религиозные организации — в ситуацию жесткой конкуренции за привлечение этих людей к себе.

И тут оказалось, что не все церкви готовы к этому. Не готова оказалась в первую очередь православная церковь. Она веками проводила свое вероучение в массы, опираясь на поддержку государства, которое всеми мерами подавляло ее конкурентов. Но теперь по закону, отделившему религиозные организации от государства, и по демократическим нормам современного цивилизованного мира православная церковь такой поддержки лишилась. И к тому же за годы политики государственного атеизма она утратила опыт и навыки миссионерской деятельности в различных группах населения. В то же время протестантские объединения именно за эти годы подавления и преследования накопили богатый опыт миссионерства, который в условиях свободы сразу стал приносить им свои плоды.

На мой взгляд, проблема для Русской Православной Церкви заключается вовсе не в конкуренции со стороны других конфессий и особенно со стороны западных миссионеров и новых религиозных движений. Возможности и степень влияния последних сильно преувеличиваются церковными публицистами и СМИ, которые сами создают из них «страшилки», а потом отчаянно борются с ними. Более того, шумная, почти истерическая кампания против них только создает им прекрасную бесплатную рекламу. Тем более, что миссионерское поле в России обширно и почти не распахано, места на нем хватит всем конфессиям. Было бы желание и умение трудиться на духовной ниве. По данным многих социологических опросов, верующие и неверующие составляют в современной России и отдельных регионах примерно равные группы населения: данные колеблются от 50 — 60 до 50 — 40% .

Дело, на мой взгляд, заключается в другом. РПЦ пока сильно отстает и в богословском осмыслении, и в практическом (пастырском, миссионерском) освоении новых социальных реалий и места в них Церкви. А также в предложении обществу четко разработанной позитивной программы духовного возрождения и выхода из затяжного кризиса. Правда, в последнее время в РПЦ в этом отношении наметился существенный сдвиг. В 2000 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви принял «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Это значительное событие и для Церкви, и для общества. Вслед за православной церковью приняли свои социальные концепции мусульмане, иудаисты и пятидесятники.

Но до сего времени позитивное утверждение православия, его идеалов и достоинств на практике часто подменяется борьбой с другими конфессиями, ожесточенной полемикой с ними, желанием во что бы то ни стало дискредитировать своих оппонентов-конкурентов. То есть позитивная идентификация православного христианина (чем его вера лучше других) подменяется идентификацией негативной (чем другие вероисповедания хуже). Из психологии известно, что негативная идентификация всегда ведет к росту напряженности и конфликтам. Между тем, православие — в силу богатого нравственного содержания своего вероучения, и в силу своих исторических заслуг перед российским обществом — имеет все возможности для открытого диалога и достойной полемики с другими христианскими и нехристианскими конфессиями.

Сейчас часто и много говорят о религиозном возрождении. Я не буду пользоваться этим термином ввиду его неопределенности и многозначности. Скажу о вещах более определенных и эмпирически наблюдаемых. Действительно, происходит возрождение Русской Православной Церкви (как и других религий и конфессий, например, ислама, иудаизма, лютеранства и др.) в плане восстановления и укрепления ее епархий и приходов, монастырей, учебных заведений, благотворительных учреждений, оживления церковной жизни, развития богословской мысли. После семидесяти лет ограничений и преследований произошло возвращение Церкви в общество, точнее, возвращение ей достойного места в обществе.

Многие представители РПЦ — священнослужители, церковные публицисты, люди из кругов православной интеллигенции — высказываются в том духе, чтобы это место и положение Церкви были такими же, как когда-то — до советского периода нашей истории. Но такое вряд ли возможно. То время, то общество ушли в прошлое безвозвратно. Церковь была «вытолкнута» из одного общества, а возвращается в другое. Возрождающаяся Церковь застала в 90-х гг. совсем иное общество, чем оно было несколько десятилетий или век назад, иную Россию и иной мир. Это уже не крестьянская неграмотная Россия — бывшая основная часть паствы и массовая опора православной церкви. Ныне — это урбанизированное индустриальное общество, и основная часть паствы сегодня — горожане, в массе своей — люди с высоким уровнем образования. А все прошлые наработки церкви относительно организации приходской жизни касались главным образом села. И прошлое миссионерство было направлено в основном на сельское население, в том числе на так называемое инородческое.

Новое общество — информационное общество. В эпоху глобальной информатизации уже нельзя жить замкнутым мирком, даже если этот «мирок» размером с империю. Все, что делается в мире, в том числе в религиозной сфере, получает отражение и у нас. Все, что делается у нас, немедленно становится известным в мире и получает там реакцию. И пространство России стало таким же прозрачным для распространения религиозной информации любого конфессионального содержания как извне, так и внутри страны. И люди стали другими — и по уровню образования, и по уровню квалификации, и по мобильности, и, главное, по уже усвоенному, хотя и далеко не полностью, демократическому опыту. Даже обратившись к религии в последние годы, показывая при социологических опросах высокий уровень доверия к церкви как общественному институту, они могут проявлять критическое или, по крайней мере, скептическое отношение ко многим ее действиям и инициативам.

Однако складывается впечатление, что ни Русская Православная Церковь, ни другие конфессии в нашей стране, в первую очередь, традиционные, еще по-настоящему не поняли, что и мир, и Россия, и сами россияне изменились. В том массовом обращении россиян к религии, пик которого пришелся на 1992–1994 гг., заслуги самой Церкви, собственно говоря, очень мало. Это не она своей проповедью и миссионерской деятельностью привела массы людей в храмы, а они сами пришли в поисках новой идентичности и новой системы мировоззрения и ценностей взамен утраченных — социалистических. Вот в чем главная причина сравнительно большего успеха многих протестантских объединений и зарубежных проповедников в России: они сами ищут, зовут к себе и привечают растерявшихся после крушения привычной системы ценностей людей.

Православная же церковь оказалась лицом к лицу не столько с результатами своей миссионерской деятельности, сколько со стихийным наплывом неофитов, людей из числа еще недавно неверующих, многие из которых, кстати, пришли в церковь не в силу религиозной потребности, а в поисках новой идентичности.

Какие же выводы можно сделать из нарисованного выше конфессионального портрета страны?

Во-первых, следует признать реальность и закономерность именно такого современного состояния конфессионального пространства России. Его разнородность и насыщенность в переплетении с многообразием этнического состава населения составляет культурное богатство России, но при этом всегда таит в себе возможность возникновения и обострения противоречий и конфликтов на национальной и религиозной почве. Перед российским обществом стоит непростая и ответственная задача консолидации как одного из важнейших условий выхода из кризиса, обеспечения национальной безопасности и поступательного движения вперед. Предпосылкой ее достижения в многонациональном и многоконфессиональном обществе является воспитание, утверждение, даже — заботливое культивирование в массах населения национальной и религиозной терпимости, установок толерантного сознания и поведения. У нас нет иного выбора, нет иного пути достижения мира и согласия в обществе, раздираемом сейчас национальными и религиозными противоречиями.

Во-вторых, таким же насущным путем к достижению мира и согласия в многоконфессиональном обществе является диалог. Речь в данном случае идет не о доктринальном диалоге и не о том, что кто-то должен поступиться своими догматами и канонами, а о поиске общих интересов и ценностей, способных объединить усилия всей общественности и религиозных конфессий на благо всего общества, нашей России, об умении слушать и понимать друг друга, даже исповедуя разные религии.