Экономические интересы России в Северо-Восточной Азии

В июне 2000 года Президент России Владимир Путин утвердил «Концепцию внешней политики Российской Федерации», документ, представляющий собой целостную систему взглядов на содержание и основные направления внешнеполитической деятельности России на обозримую перспективу. В этом документе была дана комплексная оценка политической и экономической ситуации, в которой Россия оказалась к концу ХХ столетия, а также сформулированы важнейшие национальные приоритеты во внешнеполитической деятельности в начале ХХI века [1]. В число таких приоритетов была включена необходимость ускоренного развития Россией торгово-экономических и финансово-инвестиционных связей с государствами Азии, которая, в свою очередь, была охарактеризована в «Концепции» как один из наиболее динамично развивающихся регионов в мировой экономике.

Актуальность этой задачи усиливалась в частности необходимостью экономического подъема Сибири и Дальнего Востока, имеющих критическое значение не только для перспектив экономического развития России, но, фактически, для будущего Российской Федерации в целом.

Действительно, общеизвестно, что эта часть Российской Федерации обладает несметными природными богатствами, такими как нефть, природный газ, лес, руды цветных и черных металлов, рыба и морские продукты. Хорошо известно также и то, что значительный объем экспорта этих товаров, в первую очередь энергоносителей, позволил России выстоять в самые трудные годы после распада СССР, характеризовавшихся беспрецедентным по своей остроте экономическим и социальным кризисом, и избежать полного экономического краха. Более того, даже сейчас, после того как в России возобновился экономический рост, а его ежегодные темпы в последние три года составили в среднем вполне респектабельные 5— 6%, основу российских валютных и бюджетных доходов по-прежнему составляет экспорт нефти, природного газа и металлов, производимых в основном в районах Сибири и Дальнего Востока.

С другой стороны, экономика этих районов, если исключить из нее энерго— и сырьедобывающие и экспортирующие отрасли, пребывает в депрессивном состоянии, и характеризуется низким доходами населения и высоким уровнем безработицы. Среди многих следствий подобного положения — обостряющейся демографический кризис в Сибири и особенно на Дальнем Востоке. В этих районах наблюдается непрекращающееся сокращение и без того небольшого местного населения, сопровождающееся растущими размерами нелегальной иммиграции из сопредельных стран. Если эти негативные демографические процессы не будут остановлены и повернуты вспять, Россия может оказаться в едва ли не катастрофической ситуации уже через одно, максимум два десятилетия. Фактически она может утратить национальный суверенитет над этими богатыми природными ресурсами районами, причем отнюдь не в результате каких-то международных интриг или внешнего конфликта. К этому следует добавить и то, что на протяжении уже целого ряда лет наблюдается катастрофическая нехватка новых инвестиций в местную экономику. Осознавая масштабы этой национальной угрозы, Президент Путин поставил задачу нейтрализовать действующие негативные тенденции в экономике и народонаселении путем осуществления срочной и эффективной программы экономического развития Сибири и Дальнего Востока [2]. Вместе с тем вполне очевидно, что в обозримом будущем, Россия будет не в состоянии осуществить такую программу, полагаясь лишь на собственные финансовые ресурсы и технологический потенциал. По существу нельзя сколько-нибудь реалистически рассчитывать на достижения прорыва в тяжелейшей экономической ситуации в Сибири и на Дальнем Востоке без активного развития хозяйственного сотрудничества с государствами Азиатско-тихоокеанского региона в целом, и с теми из них, которые находятся в Северо-Восточной Азии в особенности. В то же время доля этих стран во внешнеторговом обороте России продолжает оставаться на уровне ниже 10% на протяжении уже многих лет, тогда как доля России в региональном товарообороте устойчиво пребывает на уровне менее 1%. Вполне логичным поэтому явилось то, что вышеупомянутая «Концепция внешней политики Российской Федерации» объявила развитие экономических отношений России с ее соседями по АТР одной из первостепенных национальных задач [3].

Современное состояние торгово-экономических отношений России со странами СВА

В течение последних пятнадцати лет основным экономическим партнером России в СВА стал Китай. Более того, Китай является одним из крупнейших ее экономических партнеров и в международном масштабе, уступая (без учета стран СНГ) лишь Германии и США. И, тем не менее, фактические размеры российско-китайского товарооборота на протяжении почти всего предыдущего десятилетия оставались достаточно скромными, и лишь в первые годы нового десятилетия (и столетия) продемонстрировали очевидную тенденцию к росту, превысив среднегодовую отметку в 10 млрд. долл. Но даже эти показатели далеко уступают сформулированной ранее правительствами Китая и России цели достижения среднегодовых размеров их двусторонней торговли на уровне 20 млрд. долл. уже к концу ХХ столетия. Впрочем, приводимые данные о размерах российско-китайской торговли касаются только официального товарооборота и не учитывают так называемой «челночной» торговли. Размеры последней, осуществляемой мелкими торговцами по обе стороны границы и состоящей в основном из продуктов питания и ширпотреба, по оценке премьера Госсовета КНР Чжу Жунцзи достигли к 2002 году 10 млрд. долл. в среднегодовом исчислении [4].

Однако даже с учетом «челночной» торговли общие размеры двустороннего российско-китайского товарооборота относительно невелики (особенно по сравнению с размерами торговли Китая с США или Японией). Нельзя впрочем и недооценивать значение этой торговли для России. Ее размеры и особенно характер динамики ее развития свидетельствуют о формировании чрезвычайно важного и имеющего дальнейшую тенденцию к росту рынка сбыта для продукции российских предприятий. После крушения советской экономической системы центрального планирования и сопутствовавшей ей системы гарантированных правительственных заказов в начале 90-ых гг. прошлого столетия многие российские предприятия в Сибири и на Дальнем Востоке оказались в ситуации, когда для того, чтобы выжить, у них не оставалось иного выхода, как попытаться реализовать свою продукцию на внешнем рынке. Географическое соседство с Китая наряду с не вполне еще забытым опытом экономического сотрудничества с ним в 50-ые годы сделали его вполне естественным рынком для российских производителей цветных металлов, минеральных удобрений и других видов химической продукции, а также производителей машинно-технической продукции, в особенности энергетического оборудования. Не будет преувеличением сказать, что получение ими экспортных контрактов на поставку своей продукции в Китай в 90-е гг. помогло предотвратить почти неизбежное закрытие предприятий и массовую безработицу.

В эти годы китайский рынок стал не менее, а возможно и более важен для предприятий российского ВПК, многие из которых территориально были размещены в Сибири и на Дальнем Востоке. Нормализация советско-китайских отношений в конце 80-х гг. устранила важнейший политический барьер на пути к возобновлению военно-промышленного сотрудничества между СССР и Китаем, которое было приостановлено в 60-х гг., когда отношения между ними обострились до предела. После распада СССР Китай и новая Россия продолжили процесс укрепления двусторонних политических связей на основе общности в подходах к целому ряду важнейших проблем внутренней и внешней политики. Развившееся в ходе этого процесса «стратегическое партнерство» между Россией и Китаем позволило им начать развивать военно-техническое сотрудничество в крупных масштабах. Для Китая, вооруженные силы которого начали проходить интенсивную модернизацию, возобновление этого сотрудничества открыло доступ к современным военным технологиям общего назначения, в особенности в сфере авиационных и военно-морских вооружений. Для России же экспорт вооружений, включая боевые самолеты последних моделей, ракетные установки или боевые суда, в том числе эсминцы и подводные лодки, стали едва ли не основным решением проблем, вставших перед предприятиями ВПК. Как уже отмечалось выше, после распада Советского Союза государственное финансирование оборонных предприятий, равно как и государственные закупки их продукции были резко сокращены. В результате к концу 1994 года около 400 оборонных предприятий полностью прекратили производство, а еще 1500 предприятий ВПК были загружены лишь частично []5. Поскольку ситуация продолжала стремительно ухудшаться, крупномасштабные экспортные контракты с Китаем были восприняты с энтузиазмом, несмотря даже на то, что их финансовые условия, по крайней мере вначале, были далеки от идеальных. Дело в том, что Китай, пользуясь тяжелой ситуацией, в которой оказались российские предприятия ВПК, соглашался на платежи в валюте лишь до 30% стоимости контрактов, а остальную их часть — поставками своих потребительских товаров [6]. Такое положение дел сохранялось практически неизменным до 2002 года, и только в ходе состоявшегося в августе этого года визита премьер-министра Михаила Касьянова в Китай правительство последнего дало согласие на 100% оплату импорта вооружений из России в свободно конвертируемой валюте [7].

Развитие торговых отношений с Китаем приветствовалось не только российскими экспортерами. Фактически импорт из Китая продуктов питания и дешевого ширпотреба способствовал преодолению Россией острой нехватки этих товаров на внутреннем рынке в начале 90-х гг. Наиболее явно эта ситуация ощущалась во многих районах Сибири и Дальнего Востока, где товары китайского импорта помогли восполнить острейшую нехватку товаров широкого спроса. Кроме того, торговля этими товарами способствовала созданию многих тысяч рабочих мест для российских граждан, внезапно оказавшихся без работы в ходе разразившегося экономического кризиса. Непосредственно связанным с развитием «челночной» торговли стало создание более 1,3 тыс. совместных предприятий с китайским капиталом, суммарные инвестиции в которые превышают 220 млн. долл. Они производят швейные изделия, выпускают средства связи, действуют в сфере розничной торговли и общественного питания, занимаются переработкой леса и гостиничным делом. Большинство из них находятся в азиатской части России, в том числе вдоль российско-китайской границы [8]. В дальнейшем, когда появились первые признаки стабилизации социально-экономической ситуации в России, первоначальная значимость российско-китайской «челночной» торговли стала снижаться. Правительства обеих стран заявили, что они более не намерены мириться с положением, при котором «челноки» уклоняются от платежей налогов и таможенных сборов, нарушают иммиграционные законы, причем некоторые из них оказались замешаны в криминальной деятельности.

Япония является вторым по размерам торгово-экономических связей партнером России в СВА. Однако масштабы этих связей незначительны с любой точки зрения. Более того, в отличие от отношений с Китаем, торгово-экономические связи России с Японией пребывают в состоянии стагнации. Этот вывод убедительно подтверждается данными о российско-японском товарообороте, среднегодовые размеры которого сократились с и без того низкой отметки в 6 млрд. долл. в 1995 до 4-5 млрд. долл. в последующие годы. Структура двусторонней торговли ограничена на протяжении уже многих лет весьма небольшим числом товаров. В российском экспорте 90% его стоимости составляют цветные металлы, древесина, рыба и морепродукты, а в японском экспорте в Россию около 40% приходится на несколько видов потребительских товаров длительного пользования, таких как автомобили, цветные телевизоры и видеомагнитофоны, а также на текстильные изделия и пищевые продукты. Не удивительно поэтому, что доля этой торговли во внешнеторговом обороте Японии стабильно остается ниже 1%(в 2001г. — только 0,6%), а во внешнеторговом обороте России — менее 3%(в 2001г.-2,9%) [9].

Столь же неутешительна ситуация с японскими инвестициями в российскую экономику, как в целом, так и в ее регионы к востоку от Урала в частности. По имеющимся данным Япония с общим объемом инвестиций, равным 350 млн. долл. (в т.ч. только 195 млн. долл. в виде прямых инвестиций), занимает весьма низкое 11 место среди зарубежных инвесторов в экономику России. И хотя в последнее время японский частный бизнес продемонстрировал определенный интерес к участию в нескольких крупных транспортных и энергетических проектах, таких как добыча нефти и газа на Сахалине или строительство газопроводов на Камчатке, а также в Приморском и Хабаровским краях, предстоит пройти довольно долгий и трудный путь до того, как эта заинтересованность превратится в реальные крупномасштабные инвестиции, способные радикально изменить нынешний характер российско-японских экономических связей.

Зачастую отсутствие прогресса в развитии этих связей объясняют наличием давнего территориального спора между Россией и Японией по поводу Южных Курил (или по японской терминологии — Северных территорий). Возможно это и так, но лишь частично. Действительно японское правительство ограничено в правовом отношении в предоставлении официальных гарантий японскому частному бизнесу, действующему в России, до тех пор пока российско-японские отношения не будут полностью нормализованы и наконец-то подписан мирный договор. Вместе с тем, даже те возможности, которые имеются для развития двустороннего экономического сотрудничества, не могут быть использованы надлежащим образом из-за отсутствия благоприятных юридических, финансовых и административных условий для деятельности в Сибири и на Дальнем Востоке. В значительной степени именно по этим причинам в 90-х гг. обанкротились почти 400 мелких и средних японских фирм, вложивших свои средства в экономику российского Дальнего Востока. Иными словами, еще до окончательного урегулирования территориальной проблемы у России и Японии существует достаточно много неиспользованных возможностей по развитию взаимовыгодных двусторонних экономических связей.

В число основных экономических партнеров России в СВА вслед за Китаем и Японией входит также Южная Корея. По сравнению с ними она установила и развивает прямое торгово-экономическое сотрудничество с Россией сравнительно недавно, а именно с начала 90-х гг. прошлого столетия. Тем не менее, уже к середине прошлого десятилетия объем этих связей рос столь стремительно, что Южная Корея вышла в число 15 основных партнеров России на мировом рынке. Однако этим позитивным тенденциям в конце того же десятилетия был нанесен серьезный удар в связи с тем, что сначала Южная Корея, а затем и Россия испытали глубокий финансово-экономический кризис. Соответственно, объем их двусторонней торговли, возросший в 1990-1996 гг. с 800 млн. до 3,8 млрд. долл., сократился в последующие два года до 2,1 млрд. долл [10]. Тем не менее, в последующие годы положение стало понемногу улучшаться, и в 2000 году размеры двусторонней торговли вновь выросли до 2,8 млрд. долл.. Произошло это по двум основным причинам. Первая из них объясняется определенной структурной совместимостью товарных потребностей России и Южной Кореи. Так, Южная Корея, испытывающая острую нехватку ряда природных ресурсов, стабильно заинтересована в импорте из России черных и цветных металлов, древесины и угля, минеральных удобрений и химтоваров. Россия, в свою очередь, проявляет интерес к закупкам в Южной Корее относительно дешевых, но достаточно качественных текстильных изделий и товаров бытовой электроники. Другой причиной, позволившей двусторонней торговле преодолеть спад, стали поставки в Южную Корею российских вертолетов гражданского назначения в счет погашения государственного долга РФ, размеры которого к середине 90-х гг. достигли почти 2 млрд. долл.. В соответствии с условиями двустороннего соглашения по урегулированию своих долговых обязательств Россия обязалась выплатить 100 млн. долл. до конца 2002 г. и остаток долга в течение последующих лет вплоть до 2016 года. Вертолеты, поставленные в счет погашения этого долга, получили хорошие отзывы на южнокорейском рынке и стали пользоваться там спросом. Соответственно, российские поставки, по имеющимся оценкам, могли бы обеспечить до 40% потребностей Южной Кореи в вертолетах гражданского назначения [11].

Несмотря, однако, на эти позитивные сдвиги, ни Россия, ни Южная Корея не удовлетворены современным состоянием их торгово-экономических связей и неоднократно заявляли на различных уровнях о своем намерении максимально способствовать росту их объема и совершенствованию их структуры.

В 90-х гг. число российских торгово-экономических партнеров в СВА расширилось за счет установления связей с Тайванем. В известной мере отношения России с Тайванем в сфере экономического сотрудничества развивались по сценарию сходному с южнокорейским. Объем двусторонней торговли на протяжении почти всего прошлого десятилетия рос довольно быстрыми темпами и достиг к концу 1990 гг. 2 млрд. долл. Однако, в последующем рост товарооборота сначала замедлился, а затем и заметно сократился в основном в связи с финансово-экономическими трудностями сначала России, а вслед за ней и Тайваня.

Перспективы развития торгово-экономических отношений со странами СВА

Как следует из вышеизложенного, накануне нового столетия состояние торгово-экономических отношений России с ее соседями по СВА характеризовались довольно низкими объемами товарооборота и инвестиций и общей нестабильностью. К концу 90-х гг. размеры региональной торговли России с большинством ее партнеров (за исключением, пожалуй, Китая) прекратили расти, а с некоторыми из них даже стали сокращаться. Для того, чтобы переломить эту негативную тенденцию и придать новый энергичный импульс развитию своей региональной торговле России необходимо было внести радикальные изменения в сложившийся характер и методы ее осуществления. Одним из наиболее эффективных способов достижения этих целей могла бы стать увязка сугубо коммерческих операций с осуществлением крупных промышленных и транс— портных проектов в Сибири и на Дальнем Востоке совместно с участием российских соседей по региону. С точки зрения российских интересов такая увязка могла бы способствовать привлечению новых иностранных инвестиций в промышленное и транспортное строительство в Сибири и на Дальнем Востоке и одновременно создать основу для осуществления более предсказуемых и стабильных коммерческих операций с региональными партнерами.

Среди наиболее перспективных направлений реализации схемы « торговля плюс инвестиции» может стать производство и экспорт энергоресурсов российским соседям по региону. В пользу этого свидетельствует, во-первых, то, что, по существующим прогнозам рост потребления энергии в странах АТР будет увеличиваться в течение ближайших двух десятилетий примерно на 9% ежегодно [12]. Во-вторых, поскольку объем внутреннего производства энергии в этих странах будет по-прежнему отставать от их быстро растущих потребностей, они вынуждены будут увеличивать импорт энергоносителей в значительных объемах. В результате, к 2020 году ожидается, что их совокупный ежегодный импорт энергоносителей может превысить существующий уровень почти на 800 млн. тонн в нефтяном эквиваленте [13]. В этой ситуации Россия, используя свою географическую близость к основным странам-потребителям энергии в АТР — Китаю, Японии, Южной Корее — вполне реально может стать крупнейшим поставщиком энергоносителей для их нужд.

Исходя из этих прогнозов, Россия уже объявила о своем намерении существенно увеличить производство энергии в течение ближайших нескольких лет в Восточной Сибири, в том числе на крупных месторождениях нефти в Республике Саха и Красноярском крае, а также на Ковыткинском газоконденсатном месторождении в Иркутской области. Разрабатываются планы строительства с участием в нем сопредельных стран (Китая, Японии, Южной Кореи, Тайваня) новых нефте— и газопроводов, которые должны соединить эти месторождения с потенциальными потребителями в Северо-Восточной Азии.

Одним из основных потребителей российской нефти и газа по этой схеме может стать Китай. В этих целях Китайская национальная нефтегазовая корпорация (КННК) выразила намерение заключить долгосрочный контракт на поставку значительных объемов нефти из России в Китай. Результатом этой заинтересованности стало подписание предварительного соглашения в мае 2003 года между КННК и российской частной компанией ЮКОС в отношении поставок 700 млн. тонн нефти в течение 25 лет по нефтепроводу протяженностью 2,4 тыс. км между городами Ангарском и Дацин (Китай). Стоимость проекта оценивается в 2,5 млрд. долл. и в случае его реализации ожидается, что Китай будет покрывать значительную часть своих потребностей в импорте нефти за счет ее закупки в России.

Вместе с тем наряду с Китаем выгоды от развития российских месторождений энергоносителей в Сибири и на Дальнем Востоке стремятся получить и другие страны Восточной Азии. В частности Япония, принимая во внимание то, что эти нефтегазовые месторождения расположены намного ближе к ее рынку по сравнению с конкурирующими месторождениями на Ближнем Востоке или в странах Юго-Восточной Азии, стала проявлять повышенное внимание к участию в их освоении в последние годы. По тем же причинам помимо Японии серьезную заинтересованность в развитии нефтегазовых месторождений в Восточной Сибири и на Сахалине проявляют также Южная Корея и Тайвань.

На протяжении уже нескольких лет японские компании активно участвуют в освоении месторождений нефти и газа в многонациональных инвестиционных проектах «Сахалин-1» и «Сахалин-2». В соответствии с объявленными планами в рамках этих проектов предполагается в течение 2003-2008 гг. существенно увеличить добычу нефти и газа на месторождениях в северной и северо-восточной части острова и его шельфа, суммарные геологические запасы которых оцениваются в 2 миллиарда т нефти и конденсата и около 2 триллионов куб. м газа, а также увеличить экспорт энергоресурсов в Японию и другие страны Восточной Азии. В целях обеспечения этих планов в эти же годы намечается строительство завода по производству сжиженного природного газа на юге Сахалина мощностью 9,6 млн. т в год, нефте— и газопроводов (в т.ч. газопроводов по маршрутам Сахалин — терминал Де-Кастри на материковом берегу Татарского пролива, Сахалин — Комсомольск-на-Амуре — Хабаровск и от сахалинского шельфа до полуострова Босо, прилегающего к Большому Токио), терминалов по отгрузке нефти и газа и завода по осушению газа.

Повышенный интерес, проявляемый Японией, а также Ю.Кореей и Тайванем к энергетическим ресурсам Сибири и Дальнего Востока, дает основание вновь вернуться к вопросу о выборе наиболее рациональных, с позиции российских стратегических интересов, маршрутов прокладки нефте— и газопроводов, по которым российские энергоресурсы могут поставляться потребителям в Восточной Азии. В первую очередь это касается планов прокладки экспортного нефтепровода из Ангарска, который должен был пройти либо сначала в китайский город Дацин, а затем продолжен до порта Находка на тихоокеанском побережье, либо проложен по основному маршруту Ангарск-Находка с ответвлением на Дацин. Именно маршрут Ангарск-Находка выглядит наиболее выгодным для России, ибо позволял бы ей максимально гибко решать вопросы экспорта своих нефтяных ресурсов и осуществлять выгодную ей ценовую политику при вывозе их не только в Китай, но также в Японию, Южную Корею и на Тайвань. Выбор между этими двумя вариантами прокладки нефтепровода зависит от многих факторов, важнейшим из которых является наличие или отсутствие достаточного объема нефтяных ресурсов для экспорта. По имеющимся оценкам, для обеспечения рентабельного функционирования нефтепровода на Находку (с ответвлением на Дацин) через него нужно было бы прокачивать около 80 млн. тонн нефти в год. Поскольку такого объема нефти для экспорта с месторождений Восточной Сибири в настоящее время не оказалось, то это, казалось бы, побуждает на данном этапе отдать приоритет китайскому направлению как экономически оптимальному. Более того, и после 2015-2020 гг., когда предположительно будут открыты новые месторождения в Восточной Сибири, Китай, по всей видимости, будет претендовать на дальнейшее расширение импорта российской нефти с тем, чтобы покрыть растущий дефицит в потребляемых энергоресурсах, размеры которого, по оценке китайских специалистов, могут достичь к тому времени порядка 200-220 млн. т в нефтяном эквиваленте. Односторонняя ориентация на китайский рынок, однако, может поставить Россию в жесткую зависимость от складывающейся на нем конъюнктуры, а то и сделает заложницей возможных политических изменений в двусторонних российско-китайских отношениях.

Поэтому, принимая во внимание высокую степень заинтересованности Японии в импорте российских энергоресурсов и готовность японской стороны в этих целях к осуществлению крупномасштабных инвестиций в их транспортировку, а также в геологоразведочные работы на нефть и газ, в национальных интересах России было бы целесообразным привлечь эти инвестиции как в прокладку нефтепровода Ангарск-Находка, так в последющую разработку энергоресурсов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, способствуя тем самым развитию многовекторного хозяйственного сотрудничества в области энергетики с соседями по восточноазиатскому региону.

Вместе с тем, при всей очевидной значимости роли экспорта энергоносителей для будущего торгово-экономических отношений России со странами СВА, при рассмотрении перспектив ее региональных связей нельзя ограничиваться только этими товарами. Несомненно, что Россия должна и будет добиваться улучшения структуры этих связей за счет повышения в них доли продаж готовых изделий и технологий, развития производственной кооперации, создания совместных технопарков и т.д.

В этих целях в отношении с Китаем, например, Россия намерена расширить товарную номенклатуру своего экспорта за счет роста в нем доли машинотехнической продукции (в 2001 году эта доля составляла 23%). Позитивный в целом опыт экономического сотрудничества между Россией и Китаем в 90-е гг. создал хорошую базу для дальнейшей структурной модернизации двусторонних торгово-экономических связей. В частности российские компании намерены участвовать в расширении действующих ТЭС и ГЭС, в том числе в реконструкции электростанций, построенных в КНР при содействии СССР, а также в сооружении атомных электростанций, в частности Тяньваньской АЭС

Наряду с расширением сотрудничества в энергетических отраслях Россия намерена также активизировать свою роль на рынке гражданской авиации Китая. В сентябре 2001 года Россия и Китай подписали соглашение, предусматривающие поставку в Китай 5 среднемагистральных самолетов Ту-204, и в перспективе — еще 10 [14].

Другими перспективными направлениями российско-китайского экономического и научно-технического сотрудничества становятся космические и биотехнологии, электроника, коммуникационные системы и машиностроение. Растущий интерес обеих сторон к развитию сотрудничества в сфере высших технологий получил дальнейшее развитие в ходе проведения в апреле 2002 года выставки «Российские технологии — 2002» в Шэньяне, столице северо-восточной китайской провинции Ляонин. По сообщениям, поступившим в прессу, в ходе этой выставки китайские и российские предприятия заключили около двадцати крупных контрактов [15].

Торговля готовыми промышленными изделиями и современной технологией может также существенно улучшить структуру и объем российского экспорта в Южную Корею. Наряду с дальнейшем продвижением на южнокорейский рынок российской авиатехники экспорт высокотехнологичных и наукоемких товаров может быть расширен за счет экспорта эффективных отечественных технологий и «ноу-хау», прежде всего в области биотехнологий, генной инженерии, химии и новых конструкционных материалов. Именно к этим технологиям и товарам российского производства в Южной Корее существует достаточно активный интерес.

Другим важным направлением экономического сотрудничества между Россией и Южной Кореей (а также между ними и Северной Кореей) могут стать работы по соединению Транскорейской железной дороги и Транссибирской магистрали. Эти работы предполагают модернизацию устаревших железнодорожных сооружений в Северной Корее, а также модернизацию российской Транссибирской магистрали с целью существенного повышения ее пропускной способности.

В торгово-экономических отношениях с Тайванем Россия также возлагает большие надежды на их развитие за счет активизации двусторонних связей в сфере научно-технического обмена. По оценке российского Представительства по экономическому и культурному сотрудничеству в Тайбее, значительные возможности связаны с развитием сотрудничества в сфере космических технологий, самолетостроении, металлургии, нефтехимии [16]. Об этом говорил и президент Тайваня Чэнь Шуй-бянь, выступая в июле 2002 года в Тайбэе на открытии неправительственной «Тайваньско-росссийской ассоциации». В частности тайваньский лидер выразил надежду на успешное соединение российских достижений в авиации и космонавтике, биохимии и оптике с тайваньским потенциалом в области производства и маркетинга [17]. Укреплению этих кооперационных связей, несомненно, поможет установление регулярного прямого воздушного сообщения между Москвой и Тайбэем.

Заключение

Как следует из вышеизложенного, Россия имеет серьезные, по существу жизненно важные экономические интересы в Северо-Восточной Азии. Их реализация лежит на путях развития и укрепления сотрудничества с ее соседями по региону как в области совместного освоения природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока — в первую очередь энергетических ресурсов, но также рудных месторождений, лесных и морских богатств этого региона, так и в сфере промышленного и научно-технического сотрудничества.

Наиболее перспективным на данный момент представляется первое направление — в частности в связи с благоприятными для России тенденциями на мировом энергетическом рынке и связанным с этим ростом интереса иностранных инвесторов к освоению месторождений нефти и природного газа в Восточной Сибири и на Сахалине.

Однако сведение экономического сотрудничества с соседями по СВА лишь к совместному освоению энергетических и сырьевых ресурсов закрепило бы за Россией сложившуюся ныне пассивную роль в региональном разделении труда.

Вполне очевидно поэтому, что наши национальные усилия, как по линии государственных организаций, так и частного бизнеса, должны быть активизированы в направлении развития промышленного и научно-технического сотрудничества с соседями по региону, в том числе там, где наши позиции выглядят наиболее конкурентоспособными (энергетическое оборудование, гражданская авиация, космические и биотехнологии).

Наконец, достаточно перспективным представляется сотрудничество с соседями по региону по осуществлению транспортных проектов — от прокладки международных газо— и нефтепроводов до реализации проекта соединения Транссиба с корейскими железными дорогами.