Десять проблем управления демографической политикой

Многие годы социальная сфера оставалась серьезно недофинансированной. И то, что имущая власть по некой причине начала отщипывать от экспортного пирога часть средств на нужды народонаселения — конечно же радует. Но радость эта омрачена...

В экспертных кругах продолжается обсуждение очередной версии вышедшей из недр МЭРТа Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации. Отнесемся к варианту марта 2008 года.

Раздел под названием «Демографическая политика», являющийся частью третьей главы «Развитие человеческого потенциала», — небольшой, тезисный, имеет всего несколько цифр и явно заимствован из Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года.

В административном залоге такой поступок понятен и даже простителен: МЭРТ, претендуя на обобщение всех отраслевых и тематических стратегических инициатив и сведение их в единый документ, не собирается подвергать сомнению и, тем более, осмеянию то, что уже легализовано всей мощью государственного авторитета. Но если создатели Концепции долгосрочного развития России претендуют быть содержательными, и желают отобразить в документе возможное будущее страны, то такая некритическая компиляция непростительна. Отдельные положения, лишенные критической переработки и сведенные вместе, целое не порождают, оставаясь смесью чужих заблуждений и фантазий.

Если авторы Концепции долгосрочного развития заимствовали ключевые положения из демографической Концепции, то и анализировать нужно первоисточник — Концепцию демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года[1].

Базовый недостаток данного документа в том, что в нем игнорируется действительность и он полон несогласованных между собой ориентиров и показателей демографического развития России.

Приведу примеры. Во-первых, трудно понять, каким образом можно стабилизировать в будущем население на отметке 142-143 млн человек, если уже на конец 2007 года численность населения федерации оказалась меньше 142 млн человек и продолжает устойчиво снижаться[2]? А в концепции именно так и сказано: стабилизация к 2015 и рост к 2025 гг., т.е. ставится задача к определенному году остановить падение численности населения (равно стабилизировать его), а в дальнейшем обеспечить его рост.

Во-вторых, создается устойчивое ощущение, что в основополагающем документе за предложенными ориентирами нет математического обоснования. Расчет, сделанный демографами[3], демонстрирует, что правительству не удастся обеспечить стабилизацию численности населения России на уровне 142-143 млн. человек к 2015 году и рост до 145 млн. человек к 2025 году при заложенных в Концепции росте рождаемости, продолжительности жизни и ориентирах по динамике миграционного прироста.

Если власть хочет бороться за стабилизацию численности населения страны, и это является базовой целью, то особое внимание придется уделить миграции и политике социокультурной переработки мигрантов (их интеграции, адаптации, натурализации, вплоть до ассимиляции).

Если же миграционную политику считать моветоном и всячески сторониться раскрытия этой темы в основополагающих документах, то для достижения стабилизации численности населения нужно закладывать в Концепцию еще более существенный, а главное — более быстрый, рост рождаемости и продолжительности жизни. Очевидно, последнее невозможно, как невозможно массовое возвращение в современном обществе к трех и четырехдетной семье[4].

Есть страны, которые и богаче России, и десятилетиями проводят пронаталистскую политику, в отличие от России, и у них куда более развит рынок социальных услуг, столь важный для формирования желания городских семей заводить детей. Но ни одна из них не может похвастаться повышением уровня рождаемости, обеспечивающего хотя бы простое воспроизводство. Ни одна! Рост численности большинства указанных стран обеспечен опережающим ростом продолжительности жизни и положительным сальдо миграции.

В-третьих, непонятен административный восторг, сопровождающий само исполнение демографической Концепции, в условиях, когда продолжительность жизни мужчин в России почти на 20 лет ниже западноевропейской. Русский человек 100 лет назад, благополучно переживший младенчество и детство и доживший до 15 лет, имел ожидаемую продолжительность жизни на уровне нашего современника-мужчины!

Достижения в области рождаемости (как и смертности), также крайне скромны. Рост до 1,4 суммарного коэффициента рождаемости на женщину репродуктивного возраста слишком ничтожен, т.к. для того, чтобы (при существующей в стране смертности) поколения детей хотя бы замещали поколения родителей, необходимы примерно 2,15. В Концепции же эта цифра не фигурирует в виде ориентира даже к 2025 году, следовательно, и более ранняя стабилизация и рост с 2025 года рассчитаны на помощь замещающей миграции.

Почему документ полон указанных недостатков? Не потому что авторы Демографической концепции малограмотные люди. Отнюдь. Причина в том, что в стране действует «барское право», влияющее телефонным порядком не только на судебные решения, но и на содержание основополагающих документов. (Хотя не стоит недооценивать и свойство человеческой натуры, догадывающейся о желаниях высокого начальства и желающей ему угодить.)

***

Несуразности основополагающего документа — вещь неприятная. Но их устранением горю суженного воспроизводства не помочь. Сформулируем десять проблем из области непосредственно самого управления демографической политикой.

Проблема понимания текущих демпоказателей

Для определения эффективности действий в осуществлении демполитики необходимо научиться отличать:

(а) эффект сознательно проводимой политики государства от эффекта «волны» (кривая численности женщин репродуктивных возрастов может сама по себе давать прирост или уменьшение количества родов, и такие всплески рождаемости крайне неосмотрительно записывать на счет проводимой политики);

(б) эффект демографической политики от результатов социально-экономической политики (долгий, с 2000 года, и устойчивый рост всех основных показателей, определяющих в конечном итоге качество жизни россиян, в т.ч. такой синтетический показатель, как доходы населения, не мог не повлиять на активизацию репродуктивного поведения россиян);

Не стоит забывать, что рост числа рождений происходит с 1999/2000 года, т.е. начался он задолго до старта инициатив в области демографической политики, что указывает на действие вышеназванных эффектов.

(в) в самой демографической политике: эффект смещения «календаря рождений»[5] от эффекта «чистого прироста показателей рождаемости».

Эффект смещения «календаря рождений» дал о себе знать в период роста рождаемости в середине 1980-х гг., влияя в т.ч. на показатель воспроизводства населения, что хорошо иллюстрирует размещенный в приложении к статье график (рис. 1).

Только проделав процедуру «отшелушивания» всех указанных эффектов и добравшись до показателя чистого прироста, можно с маломальской уверенностью рассчитать затраты на проводимую политику и делать какие-либо выводы об эффективности тех или иных нормативных изменений и финансовых вливаний.

Сегодня же эффект роста количества женщин репродуктивных возрастов и итоги восьмилетнего роста социально-экономического благополучия времен Путина выдают за яркий успех проводимой демографической политики.

Проблема резонансного всплеска рождаемости

Неграмотная политика, направленная на повышение рождаемости и ориентированная на достижение скорого и зримого эффекта, приводит к смещению «календаря рождений» и порождает резонансную кривую рождаемости[6]. Последняя только разгоняет амплитуду волны существующего тренда путем дифференциации размеров различных поколений[7].

Такое положение дел оборачивается ростом стоимости инфраструктур детства (детских и дошкольных медицинских, досуговых, реабилитационных, образовательных учреждений). Из-за неравномерного распределения нагрузки на них, в результате скачущей численности возрастных групп, инфраструктуры детства оказываются незагруженными в один период, и перегруженными — в другой, и, следовательно, требуют то консервации, то реанимации и постоянных дополнительных инвестиций[8].

Проблема возрастающей стоимости демографической политики

Демографическая политика, основанная на принципе экономического стимулирования рождаемости, обречена на возрастающую стоимость. Причем рост расходов, скорее всего, будет происходить в геометрической прогрессии. Такое положение дел вызвано:

(а) привыканием семей к размерам выплат (через некоторое время размеры выплат перестанут стимулировать поощряемое ими репродуктивное поведение, и потребуется очередное весомое увеличение размера выплат);

(б) стоимостью инфраструктур для подрастающих детей (расходы на детей только увеличиваются по мере их взросления и семья нуждается в последующих формах поддержки (ясли, детсады, поликлиники, дошкольное образование, семейный отдых и т.д.), не получая которых, она отказывается от вторых, третьих и последующих рождений).

От такой беды спастись можно, но грубость настройки и дефекты функционирования аппарата госуправления закрывает саму возможность совершенствования инструментов демполитики. Например, небезынтересны прозвучавшие из уст властей налоговые предложения, касающиеся расширения системы социальных вычетов по медицинским, образовательным и пенсионным расходам. Но, как саркастично заметил заведующий отделом экономической политики издательского дома «КоммерсантЪ» Дмитрий Бутрин, «неизвестно, правда, как их реализовывать: налоговые вычеты существуют и сейчас, но, усилиями нынешних представителей финансового и налогового ведомств, воспользоваться ими в состоянии лишь хорошо образованный, абсолютно здоровый и достаточно молодой человек»[9].

Проблема обманутых ожиданий

Вот как об этом рассуждает руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер: «Неработающая женщина получает с 1 января 2007 года в месяц 1,5 тысячи рублей на первого ребенка и 3 тысячи рублей на второго. Во многих регионах страны эти деньги на рынке труда сопоставимы с зарплатой и пенсией. Создан стимул для рождаемости во вполне определенных — маргинальных — слоях. Когда ребенку исполняется 1,5 года, мать переходит на 70-200-рублевое ежемесячное региональное пособие. Тем самым через пару-тройку лет у нас увеличится приток в детские интернатные учреждения, куда попадают брошенные матерями дети».

Реплика известного эксперта социальной сферы указывает на то, что стимулирование рождаемости должно предполагать целостный взгляд на проблему. Ведь, если государству удастся соблазнить женщину родить, придется продумать и всю дальнейшую траекторию развития ребенка. А поддержав однажды, поддержать и в дальнейшем. Ведь мы в ответе за управленческое действие. А оно в этом случае — длиной в целое поколение.

Всеобщность vs избирательность в пронаталистской политике

Практически невозможно публично обсуждать тему избирательного подхода к социальным группам. Но сказать об этом все-таки надо. Последствием демографической политики, стимулирующей рождения преимущественно экономическими методами, становится рост рождений в маргинальных социальных слоях. Эти рождения едва ли могут рассматриваться как источник «качественного» человеческого капитала, способного, к примеру, «занять передовые позиции в глобальной экономической конкуренции»[10].

Речь не идет о бедных людях, речь идет о пропащих семьях, из которых бегут дети или которые сами избавляются от детей.

Что ждет этих детей дальше? Какими возможностями они смогут располагать? На каких социальных позициях они окажутся через 30 лет? Как эти дети повлияют на других детей, ведь они пойдут в одни школы, и будут играть на общих спортивных площадках? И потому остается актуальным вопрос: стоит ли стимулировать такой прирост населения, понимая, что он преимущественно затрагивает названную социальную нишу?

Существует мнение, что пронаталистская политика должна быть направлена преимущественно на «лидерские» социальные группы, например, на успешных женщин. Логика сторонников этой точки зрения такова: женщина, сделавшая себя сама, выучившаяся, занявшая достойное место в обществе и на рынке труда, мобильная и стремящаяся к творческому самовыражению, таким же образом будет относиться и к собственным детям. Она даст им хорошее образование, оплатит расходы, передаст позитивные установки и дух творческой активности. И государству сегодня выгодно именно таких женщин простимулировать родить.

В противном случае, можно, конечно же, сэкономить — пронаталистская политика в отношении менее обеспеченных социальных слоев на начальном этапе дешевле. Только сколько будет стоить государству и обществу дотянуть этих ребятишек до рынка труда, дать им качественное образование, оплатить их научные или исследовательские стажировки и дать стартовый капитал? Ведь сами родители во все это вкладывать средства практически не будут или их вложений будет заведомо недостаточно.

Есть и другой аспект этой проблемы, затрагивающий этнокультурный и конфессиональный состав страны и еще более репрессированный в публичном пространстве. Татьяна Малева примерно полтора года назад на научном семинаре под руководством Е.Г.Ясина предупреждала: «общество должно быть готово к тому, что если обещанный правительственной программой пакет мер преимущественно в сфере материального стимулирования приведет к росту рождаемости, то этот рост, в первую очередь, проявится в тех группах, которые исповедуют ислам. Это верно уже и сегодня по фактическим рождениям. Эта тенденция будет сохраняться и в будущем». Не нужно понимать это высказывание как обвинение правительства в измене интересам русского народа, но как указание на низкий уровень управленческой культуры, в рамках которой не происходит даже осознавания такого рода фактов.

Таким образом, правительству предстоит найти способ эффективного решения двух важнейших трудносочетаемых задач:

(1) необходимости обеспечения всеобщности мер, без исключений и дискриминаций;
(2) поощрения рождений в социальных слоях и группах, наиболее востребованных для целей развития общества и государства.

Проблема территориальной дифференциации демполитики

Представим, что в 2015 году произойдет стабилизация численности населения, как это обещано нам в Концепции (понятно, однако, что если это и произойдет, то на уровне — ниже указанного). Предполагает ли стабилизация всего населения стабилизацию в каждом регионе РФ (в каждом субъекте, городе, районе, населенном пункте)? Конечно же, нет! Ведь наряду с регионами, где произойдет стабилизация, будут и регионы роста численности населения — они есть сегодня и таковыми останутся завтра. Зная сложившуюся схему перераспределения населения внутри страны, легко предположить, что и в 2015 году сохранится ситуация, когда столичная агломерация будет наращивать свою численность за счет более слабых регионов РФ.

Следовательно, в условиях общей стабилизации населения страны, для того, чтобы одни регионы стабилизировали свою численность, а другие в это же самое время продолжали ее увеличивать, должны быть регионы, теряющие свое население (это, простите, математическая закономерность).

Это значит, что для отдельных регионов и их руководства политика демографического сжатия должна быть легализована. То есть, целевые программы переселения должны стать управленческой и бюрократической реальностью, так как происходящим процессом нужно управлять, а за последствия — отвечать. Этот процесс может проходить под разными лозунгами: «организованного отступления», «сворачивания неперспективных населенных пунктов», «рационализации поселенческого каркаса», «концентрации населения на перспективных направлениях развития», но, главное, он должен происходить публично и результаты должны быть верифицируемы.

К сожалению, в региональной политике государства продолжает доминировать подход, согласно которому развитие должно быть повсеместным, а потому и демографическая стабилизация, а в будущем и рост народонаселения, — должны быть повсеместными. Такая установка характерна для эпохи индустриализации, урбанизации и поглощения городами излишков демографического взрыва. Но сегодня Россия не в том положении.

Проблема дифференциации обостряется с переходом от региональной политики, проводимой федеральным центром, к региональной политике, осуществляемой самим регионом. Большинство субъектов РФ сталкивается с невозможностью обеспечения равного доступа к инфраструктурам для всего подведомственного населения (особенно к инфраструктурам развития). Самое время региональным властям принимать непростое решение об утверждении новых расселенческих схем, синхронизировать их с новыми схемами размещения производительных сил. Для этого необходимо на губернской карте — точно так же, как на федеральной — прорисовать территории демографического сжатия, стабилизации и роста.

Таким образом, необходимо осуществить территориальную дифференциацию демографического потенциала и формализовать пространственную политику управляемого демографического сжатия.

Но «демографическое сжатие», также как и «территориальные уступки», является практически невозможной фигурой речи в российском политическом лексиконе.

Проблема мониторинга результатов управленческого воздействия

Демографическое поведение народонаселения зависит от огромного количества факторов и внутренних установок, из-за чего даже самые точные действия в отдельных отраслях и направлениях (например, в здравоохранении, социальной защите, жилищной и семейной политике) не позволяют предсказывать результаты. Необходимо продолжать разбираться со степенью реальной «управляемости» процессами воспроизводства народонаселения и скоростью «отклика» различных компонентов демографического поведения на управляющие воздействия.

До сих пор не решена методологическая задача построения мониторинга результатов управленческого воздействия на компоненты воспроизводства народонаселения. Решение может быть найдено, но для этого необходимо инвестировать средства в тему, которая серьезно недоисследована (например, в силу отсутствия статистической базы, мы практически ничего не знаем о внутренней миграции россиян, мы крайне мало знаем о современной семье и репродуктивной мотивации россиян). Правомерно утверждение демографа А.Вишневского, о том, что перед бросанием миллиардов на выполнение неких задач недурно было бы вложить гораздо меньшие средства в прояснение ситуации. Ведь для того чтобы знать что делать, всегда нужно знать что происходит.

Моральная проблема установок норм детности

Логика лиц, ответственных за демполитику, похоже, такая: в стране — депопуляция и это — плохо. Главная ее причина — низкая рождаемость: первого ребенка женщина, так или иначе, рожает, преимущественно для себя, а вот второго и третьего — не рискует. Поэтому нужно поощрять вторые и последующие рождения; выяснить, что препятствует такому решению, и устранить это, дав необходимое. Правда, респондентки и сами не всегда могут сказать, что же им нужно (ведь нужно многое), поэтому им предлагают выбрать из списка, составленного экспертами. Далее, из полученных ответов специалисты выбирают меры, доступные государству. К примеру, удовлетворить жилищную потребность сложнее, чем выдать родовой сертификат или материнский капитал; или, конечно же, ежемесячное пособие до 1,5 лет гораздо дешевле, чем современная инфраструктура дошкольных учреждений. Поэтому демографическая политика смещается в область бюджетно-доступного и информационно-яркого действия.

Приведем ценностное суждение, к которому пришли участники проектной сессии, недавно проводимой в Подмосковье[11]. «Объектом социального развития (управленческого действия) должна быть именно семья, а не ребенок или женщина и, тем более, не абстрактные показатели воспроизводства народонаселения. Если и решать демографическую проблему, то исключительно в залоге лозунга «общество, в котором комфортно живут семьи + семьи, в которых комфортно живут родители и дети». Другими словами, если семья здорова и счастлива, она примет единственно верное решение о детности, а «навязывание» норм детности со стороны государства является непродуктивным вмешательством в частную жизнь семьи».

Действительно, государственная задача по увеличению численности населения страны не может быть сколь-нибудь важным поводом для рождения ребенка в конкретной семье. Если кто-то одержим идеей, что русских в мире должно быть как можно больше, пусть лично этим и занимается, желательно в собственной семье, но не надо из этого делать государственную политику. Рождение ребенка — это решение сердца родителей. И пусть это будет только так.

Семейная политика обязана дать ответ на больной вопрос массового сиротства и беспризорности. Дети, по тем или иным причинам оставшиеся без семьи, должны быть помещены в ситуацию семьи иным путем: либо за счет усыновления, либо за счет воспитания в домах опеки семейного типа (с использованием современных форм патроната). Потому что сегодня, несмотря на все усилия как государства в лице органов опеки, так и отдельных энтузиастов, детдома по-прежнему остаются символом предельно несчастливого, уродливого детства.

Грядущая сверхнагрузка на женскую половину населения России

Россия вступила в период масштабного сжатия трудоспособной когорты. Эту ситуацию А.Вишневский назвал третьей поворотной точкой новейшей демографической истории России, вызванной «исчерпанием демографического дивиденда» (см. рис. 3 и 4).

Действительно, в худшие, казалось бы, годы господства «русского креста» (см. рис. 2), когда кривая рождаемости нырнула под кривую смертности, трудоспособная когорта населения РФ не только не уменьшалась, но даже существенно росла. Такова была комбинация разбалансированных еще со времен Великой отечественной войны поколений. Но в 2007 году произошел перелом — начался, по меньшей мере, двадцатилетний период быстрого сокращения доли трудоспособного населения.

Легко прогнозируется конфликт представителей двух точек зрения: сторонники одной будут отстаивать приоритет демографических задач, а значит изымать женщин трудоспособного возраста (ведь он одновременно и репродуктивный) с рынка труда в семью. Сторонники другой точки зрения будут требовать мобилизации человеческих ресурсов в ситуации очередной модернизации, а значит вовлекать женщин в рынок труда, требовать новых компетенций, знаний и отвлекать от семейных и материнских обязанностей.

Совмещение же двух позиций представляется желательным, но пока мало реалистичным. Кстати, ни Демографическая концепция, ни разработанная под нее Программа про это ничего не говорят и ориентиры не предлагают.

Кроме того, заявленная задача перехода от экспортно-сырьевой к инновационной экономике однозначно потребует резкого увеличения образовательной нагрузки и смещения ее в сторону более зрелых возрастов (прогнозируемое следствие применения концепта непрерывного образования). Это приведет, в частности, к удлинению времени получения базового образования и дальнейшему укреплению сложившейся в стране системы всеобщего высшего образования. К тому же нужно понимать, что календарь рождений у женщин с высшим образованием значительно отстает от календаря рождений у женщин других групп; данная группа выделяется более низкой интенсивностью рождений на протяжении всего репродуктивного периода[12].

Следовательно, время интенсивной учебы совпадает с самым благоприятным для деторождения возрастом.

Более того, на это же самое поколение возрастет нагрузка со стороны пожилого контингента. Заложенный в Концепции рост продолжительности жизни до 75 лет серьезно ускорит процесс старения нации, в то же время, отечественную пенсионную систему по-прежнему спасает лишь низкая продолжительность жизни населения.

Как следствие, нашим женщинам придется не только учиться, работать и растить детей, но и ухаживать за престарелыми родителями. Одновременно их семьям придется не только инвестировать во все более дорогостоящее и продолжительное образование, но и перенаправлять часть средств в сторону старшего иждивения, ведь коэффициент замещения пенсией утраченной зарплаты в стране на позорно низком уровне[13].

Проблема определения статуса миграции

Без миграции любая демографическая концепция не полна и, главное, не реалистична. В то же время, политические риски миграционной темы таковы, что она буквально вымывается из демографической политики. Но разведение двух основополагающих задач — управления естественными и механическими показателями движения народонаселения — приводит исключительно к разбалансировке «квадрата демографических факторов»[14].

Рано или поздно придется вернуть миграционную тему в политическое, а следом и управленческое пространство. Риски, которые несет миграция, должны мотивировать не к выносу ее за скобки, а, напротив, к более тщательному продумыванию и внедрению современных форм управления ею, в частности, к переходу на канальную форму организации политики иммиграции и натурализации, на новые подходы повышения пространственной мобильности собственного населения.

Но сложилось так, что признание миграционной составляющей в качестве важнейшего и ведущего компонента динамики населения — политически невозможно. Остается загадкой, как так получилось, что русские стали бояться вчерашних своих сограждан[15]? Казалось бы, возвращающаяся этатическая сила и массовое самоуважение — хороший повод для того, чтобы более терпимо (пусть даже снисходительно) отнестись к тем, кто в нас нуждается. Почему же нам так трудно признать, что страна наша — обширна, но пустынна, и заселять ее и осваивать — лучше не в одиночку.

Страх — тому причиной или бюрократическая осторожность, но усечение темы миграции в подготовленной Программе по реализации Концепции демографической политики — неоспоримый факт. И действующая Концепция демографической политики РФ на период до 2025 года, по признанию самих ее разработчиков, не в полной мере содержит позицию в области миграционной политики. То, что сказано о миграции в Концепции МЭРТа, — даже не имеет смысла комментировать[16].

Кроме госпрограммы содействия добровольному переселению соотечественников, нацеленной скорее на решение моральных, а не экономических проблем (и, судя по жалкому ручейку переселенцев, — не демографических), необходимо принять хотя бы несколько других программ и сопроводить их натурализационными преференциями. В частности:

• программу, привлекающую в страну носителей высоких квалификаций (заодно заменить приносящий только вред квотный принцип регулирования — балльным);
• программу, стимулирующую образовательную иммиграцию, с последующей интеграцией и трудоустройством в стране иностранных выпускников российских вузов;
• программу, открывающую и дающую правовую защиту внутрикорпоративному каналу, предназначенному для быстрой и эффективной переброски персонала корпорациями, имеющими подразделения на территории разных государств (что при надлежащем руководстве повышает циркуляцию умов, а не их утечку);
• межстрановые программы, выстраивающие «мосты добрососедства» между Россией и странами — основными донорами низкоквалифицированного труда (или есть надежда, что на наших дорогах и стройках мы вскоре увидим киборгов и москвичей?).

Одним словом, нужно, наконец, определиться и в отношении миграции, и в отношении постсоветского пространства: мы наращиваем интеграционные процессы и тем самым активизируем процесс нашего возвращения в Среднюю Азию и Закавказье (а это дорога с двухсторонним движением) или переходим на осадное положение в доставшихся нам границах?

Навязчивые вопросы к российскому правительству

Еще раз уточню собственную позицию: тот факт, что деньги пошли в социальную сферу, меня исключительно ободряет. Многие годы эта сфера оставалась серьезно недофинансированной. И то, что имущая власть по некой причине начала отщипывать от экспортного пирога часть средств на нужды народонаселения — конечно же радует. Но радость эта омрачена. Во-первых, потому, что имеющимися денежными средствами можно было распорядиться по-разному, и выбранный способ не является наилучшим. Во-вторых, потому, что сумма существующих и финансируемых мер не стабилизирует и тем более не обеспечит рост численности населения России.

МЭРТу, обобщающему в рамках Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ разнообразные процессы развития, нужно помнить, что даже в ситуации падения численности населения правительству так и не удалось обеспечить россиян доступным жильем, а их детей — доступными дошкольными учреждениями. Не трудно предсказать, что будет происходить в ситуации реального роста численности населения. Значит, нужен существенный рост инвестиций в города и городскую среду обитания. Тем более, что проектируемая связка человеческого капитала и креативной городской среды обитания позволит начать формирование опорного каркаса инновационной экономики, переход к которой провозглашен в качестве основополагающей задачи.

МЭРТу необходимо со всей серьезностью отнестись к прогнозам демографического развития страны. Нужны честные ответы на действительно важные, хоть и уже несколько навязчивые вопросы:

• На какой цифре мы сможем стабилизировать падающую численность населения? (и это явно не указанные правительством 142-143 млн. человек).
• С какого года мы сможем обеспечить рост численности населения России?
• За счет какой комбинации демографических факторов будут обеспечены эти стабилизация и рост?
• Какая доля (в указанной комбинации) придется на замещающую миграцию? (заодно критичней отнестись к указанному в демконцепции двухсот и трехсоттысячному сальдо миграции).
• Как эта «средняя температура по больнице» ляжет на карту страны? То есть: какие территории продолжат свой рост? Какие к ним присоединятся в ближайшем будущем? Какие стабилизируют численность своего населения — и уже это само по себе будет достижением, достойным всяческих похвал? Какие территории будут демографически сжиматься?
• С помощью каких мер будет поддержана на этапах взросления ребенка семья, откликнувшаяся на пронаталистскую политику государства и решившаяся ударно рожать?
• Когда будет завершен эпидемиологический переход[17], задающий такой образ существования среднестатистического россиянина, что его продолжительность жизни перевалит за 80 лет?
• Как и когда будет происходить модернизация механизмов социокультурной переработки пришлого населения, которая задаст миграционную емкость конкретных территорий и страны в целом?
• Во сколько обществу и государству обойдется демографическая политика и отдельные ее направления? Как долго придется ждать результатов?

И, конечно, остается по-прежнему актуальным вопрос: а кому в современном мире удалась политика поощрения рождений? Ознакомившись с демографической литературой, приходишь к заключению, что эффекты от весьма дорогостоящих политик в странах с низкой рождаемостью минимальны, и, главное, эти политики так нигде и не позволили решить ближайшую задачу простого воспроизводства. Кроме успехов Франции[18] — и указать не на что. И нужно понимать, что нынешние почти 2,0 рождений на женщину репродуктивного возраста Франция получила после 100 лет поиска, проб и устойчивого политического внимания к проблеме.

Так пожелаем же нашему правительству долготерпения.

Приложения к статье

Рисунок 1
Кривая нетто-коэффициента воспроизводства за последние полвека

Источник: ИДЕМ ГУ-ВШЭ
Комментарии:
Первая поворотная точка новейшей демографической истории России — 1964 год, когда падение нетто-коэффициента воспроизводства населения России пересекло линию замещения поколений. Заметим, что в этот же год кривая смертности стала ползти вверх, что, в конце концов, привело к современному позорному уровню продолжительности жизни россиян.
Период Х — характерный резонансный всплеск, вызванный политикой и конъюнктурой 80-х: медленный, рывками подъем, небольшое верхнее плато и ускоряющийся обвал гораздо ниже точки начального роста. Обращает на себя внимание тот факт, что обрушение показателя воспроизводства населения началось задолго до прихода к власти «преступного либерального правительства» и резкого ухудшения социально-экономического положения советского народа.
Период Y — делится на две политические эпохи: эпоху Ельцина, когда неопределенность росла, и социально-экономическое положение большинства населения страны ухудшалось; и эпоху Путина — когда определенность росла, вертикаль власти укреплялась, социально-экономическое положение улучшалось, оптимизм голосующего большинства множился.
На графике хорошо просматривается рост кривой с 1999-го последефолтного года: до активной демографической политики еще 8 лет.

Рисунок 2
Кривые рождаемости и смертности за последние полвека, промилле

Источник: ИДЕМ ГУ-ВШЭ
Комментарии:
Период А — кривые рождаемости и смертности быстро сближаются. Происходит это за счет резкого падения рождаемости, вызванного завершением демографического перехода: когда кривая рождаемости как бы догоняет кривую смертности. Происходящее ведет к более экономному репродуктивному поведению.
Период B — устойчивый период расширенного воспроизводства. Диапазон между кривыми зафиксирован и остается стабильным. Происходит медленный синхронный рост: неоправданно растет смертность, но растет и рождаемость.
Период C — знаменитый период, с легкой руки отечественных демографов, получивший название «русского креста», он действительно напоминает Андреевский крест и большинством оценивается как очевидная «национальная катастрофа». Точка зрения отдельных ученых на это явление как допустимое и объяснимое в рамках теории глобальной демографической модернизации — сторонниками «катастрофы» не принимается.
Период D — новый устойчивый период суженного воспроизводства. Диапазон между кривыми зафиксирован и остается стабильным. Происходит медленное синхронное покачивание кривых, вызванное изменениями общего социально-экономического фона.
Период Х — не отражен на графике, отнесен к неопределенному будущему. Возможны варианты данного периода:
первый, когда кривая рождаемости уверенно возвысится над кривой смертности и зафиксируется новая устойчивая комбинация расширенного воспроизводства (собственно это к 2025 году авторами Демографической концепции нам и обещано);
второй, когда кривые рождаемости и смертности будут как бы играть между собой, уступая на время первенство и беря его вновь; образно этот вариант можно назвать сценарием «брачующиеся змеи».
третий, когда, по мнению А.Вишневского, «русский крест» так и не будет устранен; и, примерно после 2012 года, его «раствор» снова начнет увеличиваться.
На рисунке также показана вторая поворотная точка новейшей демографической истории России — 1992 год.

Рисунок 3. Численность населения в трудоспособном возрасте, млн. человек

Источник: ИДЕМ ГУ-ВШЭ (до 2007 года — фактическая численность, с 2007 года — согласно аналитическому прогнозу при разных доверительных вероятностях, млн. человек).
Комментарии:
Третья поворотная точка новейшей демографической истории России — 2007/08 год, когда кривая численности населения в трудоспособном возрасте прекратила свой почти полувековой подъем и начала соразмерный или даже больший по времени спад.
Соответственно, начался долгий рост общей демографической нагрузки (детьми и пожилыми). Меры по увеличению рождаемости и продолжительности жизни ускорят рост этой нагрузки с обоих концов возрастной пирамиды ровно настолько насколько окажутся успешными.
В силу того, что трудоспособный возраст почти что совпадает с репродуктивным, началось (параллельно с вышесказанным) долговременное снижение числа женщин репродуктивных возрастов.

Рисунок 4. Численность женщин репродуктивных возрастов, млн. человек

Источник: ИДЕМ ГУ-ВШЭ (до 2007 года — фактическая численность, с 2007 года — согласно аналитическому прогнозу при разных доверительных вероятностях, млн. человек).

Рисунок 5. Естественная убыль населения России по новейшему прогнозу Росстата

Источник: ИДЕМ ГУ-ВШЭ, расчет Госкомстата.
Комментарии:
Согласно расчету Госкомстата с 2008 по 2015 гг. естественные потери составят порядка 4,6 млн. человек. При заложенном 200 тыс. сальдо миграции, за этот же восьмилетний период будет компенсировано 1,6 млн. человек. Тем самым, прогнозируются 3-х млн. потери — и это на фоне разговоров о стабилизации!
Другое дело 600 тыс. сальдо миграции, оно действительно в состоянии компенсировать естественные потери, а, следовательно, стабилизировать численность населения страны.
Можно ли 600 тыс. сальдо получить? Безусловно, но для этого входящий поток на ПМЖ должен быть примерно на уровне 700 тыс. чел. в год. Куда большие объемы Россия получала и в 90-х годах и ранее, в 80-х, будучи одной из республик СССР.
Можно ли такие объемы интегрировать? Безусловно, о чем свидетельствуют 80-е и 90-е годы. Сложность нового периода в растущей социокультурной дистанции пришлого и коренного населения. Но эта сложность разрешима, учитывая тот факт, что подавляющая численности реальных и потенциальных мигрантов граждане постсоветских республик.
Нужно ли это делать? Смотря что мы хотим в итоге получить. Стабилизацию численности населения и его дальнейший рост — тогда нужно и желательно не откладывать. Изоляцию страны ради сохранения ее «социокультурного ядра» — не нужно.
Будет ли «социокультурное ядро» размыто 600 тыс. сальдо миграции? Нет, не будет, но у страха глаза велики. Проблемы, которые могут возникнуть на конкретных территориях, при грамотном руководстве решаемы.
Этот же госкомстатовский расчет показывает, что за период 2008-2025 гг. страну ожидают 13 миллионные потери населения, а в области сокращение трудоспособного населения — еще большие — 15 миллионные (см. следующий рис.).

Рисунок 6. Сокращение трудоспособного населения по прогнозу Росстата 2007 года, тыс. человек

Источник: ИДЕМ ГУ-ВШЭ, расчет Госкомстата
Комментарии:
Насколько указанный тренд в состоянии смягчить проводимая правительством демполитика?
Разберем по компонентам. За счет повышения рождаемости — ни на сколько (родившиеся в 2008 году в 2025 будут в последнем классе средней школы). За счет повышения продолжительности жизни и работоспособности в пожилых возрастах — процентов максимум на двадцать. За счет положительного сальдо миграции — насколько хватит смелости и мудрости.