 Версия для печати
Что такое Европа?
Кризис Евросоюза глазами западной прессы
Подборка материалов с сайтов “Инопресса" и "ИноСМИ".
Евросоюз испытывает "усталость от расширения"
Вероника Суле, 13 июня 2005 г.
"Я пока еще не безработный", — вчера европейский комиссар по расширению Олли Рен демонстрировал бодрость духа, назвав "преувеличением" вывод о том, что после французского и нидерландского "нет" Европейский союз закроет свои двери. Тем не менее он признал, что европейские страны "устали от расширения".
"Французы проголосовали против своего президента и против польского сантехника, голландцы — против иммигрантов. Все это говорит о возрождении националистических инстинктов", — сказал вчера Влодзимеж Чимошевич, спикер польского сейма. Помимо того что поляки оказались под огнем французской кампании, предшествовавшей референдуму, они со времен "оранжевой революции" борются за принятие в ЕС соседней Украины, стремясь окончательно привязать ее к западному лагерю и оторвать от России. Но и поляки, и украинцы сильно рискуют разочароваться в своих надеждах.
Кандидаты на вступление — первые жертвы кризиса в ЕС. Евросоюз еще не "переварил" последнее расширение, и маловероятно, что он отважится на новый аналогичный процесс. Шансы стран, пока еще не получивших приглашение, в одночасье свелись к нулю. Помимо Украины, речь идет о Сербии и Черногории, Боснии и Герцеговине, а также об Албании. Белград, который в последнее время не скупится на жесты доброй воли, отправляя обвиняемых в военных преступлениях в Гаагский трибунал, уже выразил свою обеспокоенность.
Как ни парадоксально, меньший шок испытали такие "периферийные" страны, как Молдавия и Грузия. Поскольку они явно не соответствовали критериям вступления, они заранее понимали, что путь будет долгим.
"Желтая карточка". А вот страны-кандидаты, вопрос о вступлении которых в ЕС был в принципе решен, испытывают заметную тревогу. Конечно, о движении вспять речь не идет. Но Брюссель ужесточит свои требования. Румынию и Болгарию уже уведомили, что они получат "желтую карточку": эти страны запаздывают с проведением реформ. Принятие их в ЕС было намечено на 2007 год, но оно может быть отложено на год.
У Хорватии тоже есть причина для беспокойства. Она принадлежит к числу тех счастливчиков, с которыми должны начаться переговоры о вступлении. Но она может быть уверена в том, что Брюссель не уступит и ей придется сначала выдать генерала Готовину — хорватского беглеца, разыскиваемого Международным уголовным трибуналом.
Наконец, для Турции, которая 3 октября начинает непростые переговоры, было и раньше очевидно, что процесс займет годы. Теперь он грозит затянуться на еще более долгий срок. К тому же французам предстоит высказаться на эту тему на референдуме. До него еще далеко...
Похоже, ситуация в ЕС устраивает только Россию. "Будущее Европы теперь не в раздувании Евросоюза до безразмерности, до потери идентичности, — пишет официальная "Российская газета", — а в создании двух уравновешивающих друг друга и дружественно-конкурирующих союзов. Западно-Европейского и Восточно-Европейского".
Политический союз — в состоянии клинической смерти
Жан Катремер, 13 июня 2005 г.
1 июля Тони Блэр унаследует пост председателя Европейского союза, находящегося в шоковом состоянии. Эта ситуация вряд ли может не понравиться британскому премьеру: она дает ему драгоценный шанс навязать свое лидерство дезориентированной Европе и заставить ее принять британскую концепцию Евросоюза. Согласно ей, он должен стать всего лишь огромной зоной свободной торговли и больше не претендовать на то, чтобы стать политическим "противовесом" США.
Европа являет собой сегодня пейзаж после катаклизма. После двойного "нет" — французского и нидерландского — проект Конституции находится в состоянии клинической смерти, что лишает Евросоюз всякого проекта на обозримое будущее. Конечно, Ширак вчера написал своим 24 партнерам, уговаривая их не торопиться хоронить конституционный договор: "Нужно взять необходимый срок для того, чтобы глубоко проанализировать последствия, которые могут возыметь для Союза результаты голосования во Франции. Именно об этом нам нужно начать думать на Совете Европы" 16 — 17 июня, пишет французский президент. Но с каждым днем становится все менее очевидным, что Лондон будет и дальше цепляться за идеи референдума исключительно ради удовольствия его проиграть.
Польское правительство также испытывает давление со стороны правой оппозиции (фаворита осенних парламентских выборов), которая требует "отложить" проведение референдума.
Даже если процедуры ратификации будут доведены до конца, никто не видит выхода из тупика, созданного франко-нидерландским "нет". В последние дни все государства — члены ЕС заявили, что они исключают возможность повторных переговоров. И трудно себе представить, чтобы Франция провела еще один референдум по тексту, оставшемуся без изменений. Польский премьер-министр Марек Белька заявил, что "повторные переговоры, если они состоятся, будут неблагоприятны для Польши", а потому они исключены.
Похоже, Союз обречен на то, чтобы — по крайней мере, на ближайшие несколько лет — оставаться на нынешнем уровне интеграции, то есть быть большим рынком с единой политикой в ряде областей. Но нет гарантии, что последняя выживет при отсутствии политического проекта. В первую очередь это касается экономического и валютного союза. Ибо расчет был на то, чтобы единая валюта повлекла за собой политический союз. Как недавно заявил один "центральный" банкир, "финансовые рынки продолжают с недоверием относиться к валюте, которая не опирается на сильные политические институты". Как сказал тот же банкир, он опасается "эффекта снежного кома": поток плохих новостей усилит эрозию доверия, и в один прекрасный день вся система рухнет. И никакие заявления главы французского парламента Жан-Луи Дебре (который во вторник предложил отменить правила Пакта стабильности, чтобы подхлестнуть экономический рост) не остановят эту негативную тенденцию... Впрочем, вот уже неделю евро продолжает "терять в весе" по сравнению с долларом.
Битва за финансовые перспективы на 2007-2013 годы покажет, что о финансовой солидарности уже никто не думает: каждый сражается за себя. Шесть самых богатых стран, в том числе Германия и Франция, хотят заморозить европейский бюджет на его нынешнем уровне (1% от совокупного ВВП стран-членов). Великобритания хочет сохранить за собой "скидку", которая освобождает ее от финансирования расширения ЕС. Вполне возможно, что все они будут удовлетворены в своих пожеланиях. Эта ситуация полностью устраивает англичан, которым никогда не нравился европейский бюджет — слишком "федеральный", на их взгляд, инструмент.
Поскольку попытка построить политический союз провалилась, а о франко-германском альянсе можно забыть, по крайней мере, до 2007 года, Тони Блэр, а главное, его вероятный преемник — министр финансов Гордон Браун (отнюдь не еврофил) — получат свободу действий для продвижения близких их сердцу идей — открытости для конкуренции, дерегулирования, свободной торговли. По мнению Лондона, это единственные способы повысить конкурентоспособность европейской экономики...
Виктор Ющенко: "Европа — это не только Европейский союз"
("Le Figaro", Франция)
Интервью Виктора Ющенко изданию"Le Figaro". Интервью взяла Лор Мандевиль (Laure Mandevillе), 22 июня 2005 г.
— Какие уроки Вы для себя извлекли из европейского кризиса и жалкого провала саммита ЕС, на котором обсуждался бюджет Союза? Не кажется ли Вам, что Вы несколько переоценили потенциал ЕС?
— Журналисты иногда слишком эмоционально описывают нынешнюю ситуацию в ЕС. Я убежден, что со временем все успокоится и европейский проект обретет новое дыхание, после небольшой передышки, которая необходима простым европейцам. В том, что касается всего остального, я глубоко убежден в том, что Европа не ограничивается Европейским союзом. У Украины сейчас амбициозные планы на будущее, и я не собираюсь лишний раз доказывать вам, что украинцы — тоже европейцы. Географически Украина находится в самом центре Европы. Наша история — это еще одно свидетельство тому, что Украина всегда была европейской страной. Ни у кого нет такого права — произвольно исключать из европейского пространства ту или иную страну.
— Что Вы думаете о все возрастающей роли Восточной Европы в европейской политике?
— Я уверен, что с годами роль новых стран-членов ЕС из Восточной Европы в определении общеевропейской политики будет неуклонно расти. Они уже принимают активное участие в ее осуществлении. Без этих стран многое было бы по-другому. . .
— Вы имеете в виду основополагающую роль Польши и Литвы в поддержке ЕС 'оранжевой революции'?
— Да, например. Во время этого кризиса адекватная и смелая реакция Европы была беспрецедентным примером того, что может сделать Союз в таких ситуациях. должен признаться, что мы этого совсем не ожидали. Мы думали, что ЕС и ОБСЕ будут действовать по привычке, т.е. очень вяло, стараясь не рисковать. То, что произошло, это во многом результат влияния новых стран-членов.
— Во Франции к этим странам относятся недоверчиво. Их обвиняют в том, что они хотят от ЕС только денег и ведут свою собственную игру во внешней политике, тесно сотрудничая с США и другими структурами, которые американцы поддерживают в этом регионе, например, ГУУАМ.
— Пока в Европейском союзе не будет единства, пока будут проводить границу между старой Европой, новой, ее соседями и т.п., будут существовать разные альтернативные проекты. Нам нужно строить общий дом, с единой политикой во всех сферах, в том числе, в области обороны. Когда-нибудь у Европы будет своя армия и своя военная доктрина. Но сегодня, пока разные страны еще находятся на разных стадиях интеграции, нужно поощрять развитие параллельных структур, ведь их деятельность тоже некоторым образом способствует подготовке к вступлению наших стран в ЕС. Деятельность ГУУАМ не направлена против ЕС. Никто нам не диктует, как поступать. Но когда у наших границ вот уже 14 лет тлеет конфликт, как, например, в Приднестровье, совершенно нормально, что мы совместно занимаемся поиском выхода из этого кризиса. То, что мы сотрудничаем в рамках ГУУАМ, совершенно не противоречит единой Европе. ГУУАМ может, например, заниматься диверсификацией транзита энергоносителей, в чем же вы видите здесь проблему?
— Видите ли Вы Россию под крышей общего европейского дома?
— Я считаю, что Россия, в конце концов, присоединится к единой Европе. Около 55% мировой торговли осуществляется в рамках общего европейского рынка. Это огромные цифры. России осталось перейти на те же правила, на тот же политический язык. Этого можно достигнуть путем диалога. Не нужно считать Россию врагом.
Европейский союз: Красноречивое молчание Вашингтона
("ZDF", Германия)
Ласло Транкович (Laszlo Trankovits), 20 июня 2005 г.
Президент США Буш (Bush), обычно высказывающийся по самым разным вопросам, пока не проронил ни одного слова по поводу последнего кризиса в ЕС. Только государственный секретарь США Райс (Rice) выступила за 'единую и сильную' Европу. Наверное, такие же вежливые слова найдет Буш, приветствуя руководство ЕС на саммите в Белом доме.
В действительности же американцы дают понять Европе, особенно Германии, что она теряет уважение. Министр обороны Петер Штрук (Peter Struck), очевидно, уже почувствовал это. От своей давно запланированной поездки в США он, видимо, отказался также по той причине, что его коллега Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld) нашел для встречи с ним всего 45 минут. А недавний отказ Государственного департамента США, за 14 дней до визита в Вашингтон канцлера Германии Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder), поддержать инициативу 'четверки', Германии, Бразилии, Японии и Индии, о приеме в качестве постоянных членов Совета безопасности ООН выглядел почти оскорблением.
Злорадство за океаном
Молчание Вашингтона по поводу серьезного кризиса ЕС вряд ли как-то связано с дипломатической сдержанностью, когда дело касается дружественных стран, а также со злорадством, которого нельзя не видеть, по поводу банкротства не слишком любимого француза Жака Ширака (Jacques Chirac) или не особенно ценимого Шредера. Причиной является подспудное удовлетворение кризисом европейской стратегии в момент исторического перелома и прогрессирующей глобализации.
Проблема заключается в том, что европейские государства придерживались системы, которую нельзя было поддерживать в связи с сокращением и старением населения, писал политолог Ричард Ран (Richard Rahn) из Института Като. По меньшей мере, более лучшие показатели уровня безработицы и более высокие темпы экономического роста вселяют в США чувство уверенности в правильности ответа в виде либеральной экономической стратегии на глобализацию не только в консерваторов.
Главная тема — терроризм
В том, что Европа, несмотря на громадные трансатлантические связи, теряет свое значение, убеждены в США, прежде всего, неоконсерваторы. С точки зрения консерваторов США интересы Вашингтона все больше смещаются, поскольку в ближайшие годы речь будет идти, прежде всего, о борьбе с исламским фундаментализмом и международным терроризмом, а также о соперничестве с поднимающейся мировой державой Китаем. При этом Буш понимает, что ему нужна Европа. На конференции по Ираку, проходившей в прошлую среду в Брюсселе, американцы добивались большей поддержки в деле стабилизации ситуации в арабских странах. У Вашингтона нет альтернативы дипломатическим усилиям европейцев, заставить Иран отказаться от ядерного оружия. Так, американский дипломат Роберт Хантер (Robert Hunter) потребовал более тесного стратегического партнерства между США и Европой. А бывший советник президента Блэнкли (Blankley) предостерегает: 'Политический и экономический хаос в Европе не на пользу США'.
Мы не можем допустить угасания нашего величия
("The International Herald Tribune", США)
Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash), Михаэль Мертес (Michael Mertes), Доминик Муази (Dominique Moisi) и Александр Смолар (Aleksander Smolar), 16 июня 2005 г.
29 мая и 1 июня 2005 года, дни, когда французы и голландцы сказали 'нет' европейской конституции, войдут в историю как символический рубеж для Европы, как окончание послевоенной эпохи, периода, который характеризовался благоговением перед ЕС, ассоциировавшегося с миром, благополучием и свободой.
Для молодых французов и голландцев, отказавшихся от проекта конституции, мир — это не великая победа, это единственное состояние, в котором они когда-либо жили, а высокий уровень безработицы в их странах превращает любую ассоциацию 'Европы' с 'благополучием' в лучшем случае в иронию, а в худшем — в провокацию.
Только сочетание мазохизма, слепоты и надменности может заставить нас продолжать ратификацию. Даже если результаты Франции и Голландии вызваны в такой же степени внутренними причинами, в какой и недовольством Европой, даже если коалиция радикальных правых и левых не составляет единое большинство, проигнорировать итоги этих референдумов — самый верный способ навсегда лишить дело Европы законности в глазах европейцев и еще больше усилить отчуждение между гражданами и политическими элитами.
Старые рецепты, например, лидерство Франции и Германии, тоже не подойдут. Смысл этого самоназначенного авангарда был в подаче хорошего примера. Но как два больных человека, отказывающиеся бороться с хворями собственных стран, могут всерьез рассчитывать, что их признают авангардом?
И все же, если перерыв необходим, его не стоит приравнивать к неподвижности. Продвигаться нужно в четырех направлениях.
Первое — это спасение внешней политики ЕС от избирательной катастрофы. Европа не должна допустить, чтобы такие страны, как Соединенные Штаты, Китай и Россия воспринимали ее ненужной, пассивной или слишком занятой самой собой.
Независимо от названия, должность главы внешней политики ЕС, ныне занимаемая Хавьером Соланой как верховным представителем по внешней политике и политике безопасности, необходимо спасти от политического урагана, охватившего континент.
Если Европе необходим внутренний перерыв, она должна продолжать демонстрировать некоторую политическую волю внешнему миру. Это требование способно понять большинство европейцев, и оно не будет воспринято французами и голландцами как идущее вразрез с их голосованием.
Второе и еще более фундаментальное поле для деятельности связано с экономическими и социальными реформами. Германия, Франция и некоторые другие страны не делают достаточно, чтобы реформировать свои рынки труда, программы социального обеспечения и бюджеты. Но статичную и относительно неподвижную континентальную социальную модель уже невозможно поддерживать.
Третье направление, несмотря на то, что отрицательный исход голосования был частично обусловлен негативной реакцией на прошлогоднее расширение ЕС, — это продолжение дела расширения с отвагой и решимостью.
Политические элиты Европы должны объяснить своим народам, что расширение — это величайший политический триумф Европы, а не величайшая экономическая катастрофа. И основную опасность для европейской рабочей силы представляют не 'польские сантехники', а китайцы и индусы.
Процесс расширения должен продолжиться, сначала за счет Болгарии и Румынии, а со временем и всех балканских государств, отвечающих критериям ЕС.
Четвертое направление напрямую связано с текущим бюджетным процессом. Борьба вокруг следующего бюджета ЕС может углубить раскол между старыми и новыми членами (а также между старыми), но может и способствовать улучшению атмосферы в Европе, если будет ясно подтвержден принцип солидарности. Очень важно быстро прийти к компромиссу по бюджету, особенно между Францией, Германией, Великобританией, Италией, Польшей и Испанией.
В послевоенной Европе кризисы часто становились возможностями продвижения вперед дела европейской интеграции. В 1954 году Французская национальная ассамблея отвергла Европейское оборонное сообщество. В той критической ситуации группа стран, стремясь к европейской интеграции, сосредоточилась на экономике.
Мы снова можем превратить кризис в возможность, если продемонстрируем готовность укрепить наше единство, реформировать наши экономики и нести свою долю ответственности в мировых делах.
Мы принимали Европу как должное. То, что было достигнуто терпеливыми усилиями последних пятидесяти лет, может разрушиться гораздо быстрее. Если мы это допустим, мы не вернемся к войнам прошлого, но скатимся в бесполезность.
Тимоти Гартон Эш — директор Центра европейских исследований в колледже Св. Андрея в Оксфорде; Михаэль Мертес — бывший советник Гельмута Коля, партнер Dimap Consult; Доминик Муази — старший советник французского института международных отношений IFRI; Александр Смолар — президент варшавского фонда Стефана Батория
Европа в период упадка
("The Guardian", Великобритания)
Американские неоконсерваторы — идиоты, если позволяют себе злорадствовать на эту тему
Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash), 09 июня 2005
Наблюдая за развитием Кризиса Европейского Союза (думаю, что заглавная 'К' здесь более чем уместна), я неожиданно для себя обратился к сочинениям Тойнби. Нет, я не имею в виду свою коллегу Полли Тойнби (Polly Toynbee), чьи публикации в 'The Guardian' я всегда с удовольствием читаю, — я говорю о ее давно почившем и по большей части благополучно забытом предке Арнольде Тойнби (Arnold Toynbee), авторе концепции цикличности цивилизаций в философии истории.
Ибо тщательный долгосрочный анализ истеричного поведения европейцев, спровоцированного отказом Франции принять 29 мая Европейскую Конституцию, выявляет все симптомы упадка цивилизации или, если хотите, ее заката. Как нелепо, должно быть, выглядит премьер-министр Люксембурга, настаивающий, как, бывало, делали в свое время коммунистические лидеры некоторых восточноевропейских государств, на том, что черное это на самом деле белое и что все должно быть так, как будто ничего не случилось. Правительство успокоит людей, и преспокойно должется избрания преемников. Как абсурдно то, что, столкнувшись с самым серьезным противодействием населения европейскому проекту с начала его осуществления, Франция и Великобритания не придумали ничего умнее, как затеять яростную перепалку через Ла-Манш о долевом участии в бюджете Евросоюза. Кстати, последний обходится английским налогоплательщикам менее чем в три евро в неделю. Если проводить параллель с Бурбонами, то можно сказать, что наши лидеры ничего не забыли, но ничему и не научились.
Если бы я был китайцем, то, глядя на все это, потирал бы руки от удовольствия. После европейского доминирования, пришедшегося приблизительно на период с 1500 по 1945 гг., и американского могущества, которое должно прекратится где-то в первой половине текущего столетия, не за горами уже то время, когда мир станет свидетелем азиатского расцвета. Как метко подметил обозреватель 'The New York Times' Том Фридман (Tom Friedman), в то время как Европа старается ограничить рабочую неделю 35 часами, в Индии уже давно трудятся 35 часов в сутки. Как бы ни было велико наше 'интеллектуальное' преимущество, ни одна экономика не сможет успешно конкурировать в таких условиях. Что-то нужно менять, если мы хотим остаться прежними.
Тойнби задавался вопросом, почему цивилизации переживают упадок, живя в период, получивший название Европейской гражданской войны (1914-1945 гг.). Несмотря на то, что его общие, схематичные выводы были в большинстве своем отвергнуты профессиональными историками, этот вопрос по-прежнему сохраняет свою актуальность. Даже с учетом чудовищно упрощенного подхода к этой проблеме некоторые его идеи все же заслуживают внимания. Например, изучая отличительные характеристики цивилизаций в период упадка, он установил зеркальную взаимосвязь между архаизмами и футуризмами. Некоторые люди склонны жить воспоминаниями канувшего в Лету 'золотого века', в то время как другие прославляют воображаемое 'светлое будущее'. Вам это ничего не напоминает? Затем Тойнби говорит об 'обожествлении эфемерных институтов'. Для многих европейцев таким 'эфемерным институтом' сегодня является государство, в котором они живут, для других — Европейский Союз. Далее он приходит к простому и, возможно, очевидному выводу о том, что закат цивилизации сопровождается серией спадов и подъемов.
Балансируя на грани пародии на самого себя, Тойнби предположил, что цикличность этого процесса должно выглядеть следующим образом: спад-подъем-спад-подъем-спад-подъем-спад (коэффициент повторяемости, соответственно, составляет 3,5).
В первой половине двадцатого века Европа ввергла себя в пучину всевозможных спадов. Во второй половине прошлого столетия имел место довольно продолжительный период подъема. В то время как Европейский Союз не может (и, честно говоря, не очень хочет) тягаться с Соединенными Штатами в военной мощи, он все же соперничает с ними с точки зрения экономического развития и социальной привлекательности. Он представляет собой крупнейшее в мире сосредоточение богатства и свободы. Более того, Европа совсем недавно расширила свои границы. Это был потрясающий успех, который после смерти Тойнби и в год первого английского референдума по вопросу о нашем членстве в 'Единой Европе', практически никто, в сущности, не предвидел.
В следующем году (1976 г.) Раймон Арон (Raymond Aron) написал книгу под названием 'В защиту Европы в период упадка' (Plaidoyer pour l'Europe decadente). Наибольшее опасение у него вызывал тот факт, что Западная Европа постепенно теряет уверенность в себе, волю к победе — то, что Макиавелли (Machiavelli) называл 'способностью к коллективным действиям и исторической жизнеспособностью'. Угроза Европе, по его словам, тогда исходила вовсе не от Дальнего Востока, который, за исключением Японии, в те дни вряд ли мог претендовать на звание конкурента, а со стороны ближайших соседей — подвластных Советскому Союзу восточноевропейских государств с коммунистическим руководством во главе (в свете негативной окраски, которую приобрело слово 'либеральный' в ходе недавних споров по результатам референдума во Франции, примечательным является то, что первоначально книга Арона носила рабочее название 'В защиту либеральной Европы').
Страхи Арона в отношении коммунистического Востока не оправдали себя, хотя пессимисты могут возразить, что, дескать, в процессе 'конкурентного упадка' Восток просто взял и развалился. В итоге 1 мая прошлого года, благодаря естественному магнитному притяжению и активным политическим действиям руководства Европейского Союза, восемь посткоммунистических демократий стали частью единого экономического и политического пространства. И вот спустя год после этого триумфа разразился Кризис, частично спровоцированный принятием новых членов в состав Евросоюза. Ибо, помимо всего прочего, категоричное 'нет' Франции и Голландии также обращено к последствиям прошлогоднего и перспективе будущего расширения.
Тридцать лет назад Раймон Арон был обеспокоен чем-то вроде гедонистического сибаритства общества, претерпевающего явный упадок. Не хотелось бы выступать в роли Мэри Уайтхауз (Mary Whitehouse) или лорда Лонгфорда (Lord Longford), но порой и у меня проскальзывает подобная мысль, когда я смотрю английские и европейские телеканалы, с их бесконечными реалити-шоу вроде 'Большого Брата' и т.д.. Арон также упоминал низкий уровень рождаемости в Европе, который, к слову сказать, с того времени стал еще ниже. 'Цивилизация эгоцентричного гедонизма, — пишет он, — обречена на гибель, когда она потеряет интерес к своему будущему'.
Конечно, если посмотреть на эту проблему с другой, так сказать, либеральной точки зрения, низкая рождаемость в таких странах как Испания, Италия и Германия является выражением свободного образа жизни или, говоря по-другому, права женщины на выбор. Здравый смысл должен подсказать, что в этом случае так называемые 'государства всеобщего благосостояния' будут испытывать потребность в дополнительных людских ресурсах, необходимых для содержания такого большого количества пенсионеров. Что же, далеко ходить не надо. Вот оно — молодое, энергичное население, готовое перепрыгнуть через Средиземное море и работать в Европе. Однако последняя не очень-то стремится сделать так, чтобы иммигранты-мусульмане почувствовали себя здесь как дома. Отказ Голландии принять Европейскую Конституцию больше напоминал 'нет' мусульманской иммиграции, а французов по большей части просто не устраивало членство Турции в Евросоюзе.
От вашего внимания, конечно же, не ускользнул тот факт, что данный анализ европейского декаданса поразительным образом напоминает выступления американских неоконсерваторов и противников Единой Европы, с грубыми нападками которых я всегда боролся. На этот счет я хочу сказать следующее. Во-первых, американские неоконсерваторы — идиоты, если позволяют себе злорадствовать на эту тему. Европа и Америка — две части единой цивилизации. Если старая Европа падет, это, бесспорно, поможет новой Европе по ту сторону Атлантики с точки зрения соотношения сил, но только лишь в краткосрочной перспективе. Что касается будущего, то в этом отношении Америка потеряет несравненно больше.
Во-вторых, только мы можем доказать, что они не правы. Ничто, о чем я так туманно здесь говорил, не является неизбежным. Иеремиады предназначены для того, чтобы быть бескорыстными пророчествами. Европейский проект много раз то приближался к кризисному состоянию, то отдалялся от него. Мое кредо, позаимствованное у Ромена Роллана (Romain Rolland) и Антонио Грамши (Antonio Gramsci), говоря словами последнего, звучит так: 'Я — пессимист по своим наблюдениям, но оптимист по своим действиям'. В то время когда большинство английских и европейских газет ввязались в уже знакомую нам увещевательную риторику в духе 'мы должны сделать это, мы обязаны сделать то', возможно, стоит отойти от всего этого и спокойно, с пессимизмом в наблюдениях, обозреть глубину развернувшейся пропасти. Но потом, после недолгого размышления, мы должны действовать. Не отказывайте себе в удовольствии — докажите, что неоконсерваторы ошибаются.
Реквием по Европейскому союзу
("Die Welt", Германия)
Рогер Кёппель (Roger Koeppel), 20 июня 2005 г.
От лозунга выстоять любой ценой отказались. Не было недостатка в задиристой критике. Был ли британец Блэр (Blair) слишком упрям? Нужно ли было аграриям во главе с Шираком (Chirac), пользующимся субвенциями, оставить баррикады? Спустя всего несколько недель после дважды сказанного народами 'нет' конституции ЕС, фиаско из-за национальных интересов государств-членов ЕС потерпел также финансовый саммит в Брюсселе, на который надеялись как на спасение.
Мы не хотим преувеличивать, но редко когда-либо ситуация была столь запутанной. ЕС борется за свою внутреннюю структуру. Его внешние границы стали расплывчатыми. В массах растет недоверие к брюссельской бюрократии, убежденной в недостаточной информированности граждан или в том, что они оказались совращенными популистской ересью. В конце прошедшей недели главы государств Европы не смогли прийти к видимому согласию ни по одному из аспектов, связанных с недоверием к ЕС. Создается впечатление, что они не поняли признаков времени. ЕС переживает не волнения. Свое проявление находят конструкционные ошибки.
Проблемы связаны с самой сутью Европейского союза. Из задуманного прагматического экономического сообщества получилась непонятная политическая конструкция, претендующая на функции, которые прежде сохранялись за существовавшими европейскими правовыми государствами. В основе передачи полномочий лежит представление, будто национальное государство больше не в состоянии отвечать на вызовы времени. Следовательно, оно, дескать, должно частично раствориться в квази-государственном образовании, управляемом функционерами. Показательно, что ЕС до сегодняшнего дня так и не удалось сформулировать понятное определение, чем же он является на самом деле: оно, как говорят, ни союз государств, ни федеральное государство, а что-то третье, "sui generis". Что это означает?
Безупречной является европейская зона свободной торговли, требующая минимальной перестройки скоординировано действующих органов. Но имперская идея территориальной гармонизации остается неевропейской, даже если сегодня для ее достижения используются не войска, а доброжелательное нормативное регулирование. Европе необходимо больше свободы. Свобода требует состязательности и конкуренции систем. ЕС должен снова вспомнить о своих истоках.
Что такое Европа?
("Tagblatt", Швейцария)
Конституционный кризис в ЕС ставит под вопрос интеграцию Европы
Вальтер Брем (Walter Brehm), 17 июня 2005 г.
Конституционный кризис в ЕС ставит, видимо, вопрос о возможности спасения интеграции Европы. Все больше людей задаются вопросом, какой должна быть Европа, и в каких границах?
Европейский союз оказался в глубоком кризисе в связи с конфликтом из-за своей конституции, но этот кризис не должен привести к его краху. ЕС, пройдя путь от Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) до введения единой валюты, произвел слишком глубокие изменения в 'старой' Европе.
Главное в данном случае заключается в том, что это касается 'старой' Европы. Путь, проделанный первоначально шестью, затем девятью и, наконец, 15 государствами к европейской интеграции, был процессом общего развития, корни которого связаны с послевоенной травмой Европы. К этому следует также добавить раздел Европы, который произошел в годы 'холодной войны'. Европейская интеграция была западноевропейским проектом. В планы не входило окончание 'холодной войны' и падение 'железного занавеса'.
Остается без объяснений
Кстати, год назад ЕС торжествовал в связи со своим расширением: его членами являются уже 25 государств. Но ни в одной из 'старых' стран ЕС по этому поводу не было проведено референдума. Сегодня расширение Союза на восемь центрально— и восточноевропейских стран, плюс Мальту и Кипр, считается одной из причин стремительно растущего недоверия к ЕС в 15 старых государствах-членах Союза. Скептическое отношение становится еще большим в связи с уже принятым решением о приеме Румынии и Болгарии и возможным членством балканских государств. Еще один вариант, он связан с членством в Союзе исламской Турции, и вовсе лишает границ подобные настроения — и в Западной, и в Восточной Европе. Политики не просто не смогли разъяснить необходимость расширения ЕС на десять государств — они даже не посчитали нужным это сделать. Игнорируя тот факт, что в Европе, живут, по меньшей мере, два поколения политически активных граждан, не знающих предвоенной Европы, их кормили объяснениями наподобие того, что, мол, расширение оправдывает одна лишь историческая память о той Европе. В условиях экономической глобализации граждан оставили один на один с их страхами по поводу дополнительной конкуренции в борьбе за рабочие места, будто преимущества расширения являются совершенно очевидными.
Альтернатива ЕС
Что такое Европа, где проходят его внешние границы? Элиты ЕС вели себя так, будто не легитимным является сам вопрос об этом. Но поскольку в двери ЕС стучат Украина и Грузия, и на Брюссель, возможно, будет ориентироваться после свержения диктатуры Лукашенко и Белоруссия, ЕС обязан предложить своим собственным гражданам и соседним молодым демократическим странам возможную альтернативу постоянному расширению. Но в настоящее время никто из страха перед ренационализацией Европы или ренессансом национализма совсем не задумывается над тем, что ЕС нет необходимости бояться демократизированной Турции или государств бывшего Советского Союза, находящихся на пути реформ. Турция, например, могла бы взять на себя роль первопроходца в деле экономической и политической интеграции исламских государств на Ближнем и Среднем Востоке. Там и в Восточной Европе могли бы появиться в качестве соседей ЕС новые наднациональные экономические и политические пространства.
Паузы на размышления будет недостаточно
Поэтому, что касается конституционного кризиса в ЕС, будет недостаточно призывать разругавшихся политиков к сближению после того, как кончится время, отведенное на размышления. Граждан Европейского союза надо, видимо, привлечь к активному обсуждению и выработке решений относительно Европы, ее границ и ее соседей, — в том числе и через референдумы. Тот, кто отказывается от этого из страха перед националистами, дает им хороший повод для пропаганды националистического разворота.
Источник: «Инопресса», «ИноСМИ», июнь 2005 г.
|
Поиск
Карта сайта
Проекты
Авторы
Глоссарий
