Пол Бакка, Михаил Ильин
Версия для печати

Разгадывая Европу

Загадка первая: translatio imperii

Космополис открывает серию публикаций под общим заголовком "Разгадывание Европы". Эту серию образуют так называемые интертексты, основу которых составляют исследования двух политологов — норвежца Пола Бакки и русского Михаила Ильина. По форме интертекст напоминает заочный диалог. Однако это не простая компиляция текстовых фрагментов, а развитие научного диалога, который начался в Москве еще в 1996 году, затем продолжился в Бергене, потом в Барселоне и теперь перенесся на страницы нашего журнала. Заголовок серии "Разгадывая Европу" является переводом названия диссертации Пола Бакки "Explaining Europe". А если учесть подзаголовок — "Веберианская реконструкция политического развития Европы, основанная на Концептуальной карте Европы Стейна Роккана", — то количество авторов предлагаемых читателям журнала интертекстов умножается. Помимо великого германского обществоведа и политолога Макса Вебера, а также менее известного в России, но не менее великого норвежского политолога-компаративиста Стейна Роккана в их число попадают многие выдающиеся умы. Однако самое главное, что наши интертексты предполагают включение в их авторство и читателей журнала, буде они соблаговолят принять участие в игре разгадывания Европы.

Первый интертекст или загадка названы двумя латинскими словами translatio imperii, которые дословно переводятся "передача высшей власти". Это выражение послужило обозначением для крайне интересного явления — воспроизведение империй в череде своего рода "эстафеты" претензий на всемирное господство. Первоначальный ряд — Ассирия, Персия, Македония, Рим — видоизменялся в различных концепциях, давая, например, весьма своеобразную идею старца Филофея о трех последовательных фазах "сжатия" и "очищения" христианского мира, о трех Римах. В современной политической науке понятие translatio imperii позволило концептуализировать, а значит осмыслить и выразить представления о воспроизведении имперских структур организации в ходе политического развития. Сюжеты воспроизводства имперской организации навязчиво пронизывают всю политическую историю Европы и некоторых крупных европейских стран. Без расколдовывания тайны translatio imperii трудно, а то и невозможно понять историю Европы, ее нынешнее состояние, включая так называемые интеграционные процессы, а также перспективы развития.

Предуведомление: природа имперской власти

М.Ильин

По своей природе империи являются открытыми системами. Устойчивость такая система обретает в положительной динамике или росте. Поэтому Мировой Град, составляющий основу империи и цивилизации, обречен растрачивать ресурсы на бесконечные импульсы дисциплинирования, вчинения порядка. Такое в-чинение и составляет смысл латинского слова im-perium.

Открытость и рост делают империю крайне расточительным способом организации. Со структурно запрограммированным стремлением к безграничному расширению зоны империума связано затухание дисциплинирующего воздействия-империума к периферии. В результате возникает парадокс. Каждая империя по природе стремится стать "поднебесной", всемирной. В то же время потенциал дисциплинирования даже при условии его генерирования Мировым Градом и муниципиями, даже благодаря его подпитыванию восстановительной обратной связью рано или поздно оказываются исчерпаны. Коль скоро центр исчерпал свои ресурсы, он не может противостоять сжатию массивного тела, которое становится черной дырой. Империя может вспыхнуть в виде сверхновой, но это лишь предсмертный блеск и великолепие, сияние уже не звезды, а ее ореола. Возможно, однако, неполное "выгорание" сердцевины. Тогда империя просто "пульсирует", как это происходило в череде древнеегипетских царств. Наконец, империя может максимально укрепить свою инфраструктуру, а также стабилизировать и обустроить лимес — пограничье, которое становится контактной зоной цивилизации и варварства. Именно последний вариант осуществил Рим, что наложило отпечаток на всю европейскую историю.

Падение Рима, действие первое

П.Бакка

Падение Рима в 476 году стало в старой европейской историографии важнейшим символическим событием. Вслед за этой историографической традицией я буду рассматривать весь период с 476 по 800 год, когда западный императорский престол (the western imperial dignity) оставалось вакантным, как междуцарствие. Однако в течение 324 лет десять поколений воспринимали распад империи как нечто вполне нормальное. Они реагировали на складывающиеся обстоятельства, находили решения в области правления и таким образом постепенно, незаметно для себя формировали политические институты. Начало данной череде действий положил главнокомандующий римскими войсками в Италии Одоакр из германского племени скиров, который всего лишь совершил военный переворот. Будучи варваром, он не мог облачиться в пурпур и потому провозгласил себя королем Италии (rex Italianorum). Так возникло междуцарствие.

М.Ильин

Имперский Рим отнюдь не "пал" в 476 году. Низложение последнего западно-римского императора Августула Ромула не означало ликвидации империи de jure. И хотя вопрос о наследии, как в фактическом, так и в юридическом плане крайне неясен, для властителей варварских королевств и для их подданных авторитет Рима был не просто велик, но служил своего рода точкой отсчета, образцом. Pax Romana оставалась политической действителтьностью, а римское право — юридической. Даже посягательства на этот авторитет варварских королей их дружин, устанавливавших свои "правды", в конечном счете, оказываются не чем иным, как самодержавно-автократическим привоем деспотической архаики на ствол разбитого грозой , но так и не погибшего древа империи.

Сначала было не вполне ясно, что же произошло. Не только современники военного переворота 476 года, но даже их сыновья, внуки и правнуки, получившие возможность взглянуть на произошедшее с некоторой исторической дистанции, не воспринимали произошедшее как некое символическое событие, отнюдь не как конец империи и уж тем более не как конец мирового порядка — Pax Romana. Хотя на протяжении всех Темных Веков (на мой взгляд, это название точнее, чем междуцарствие) политический порядок замирения — Pax — был, конечно, весьма зыбким, да к тому же не вполне мировым — Romana, — а скорее локальным или региональным. Большинство людей, вовлеченных в военно-политические коловращения, не задумывались, вероятно, о всемирно-историческом смысле происходящего. Их больше волновала судьба своих родных и близких. Однако даже те, кто рисковал размышлять о судьбе Pax Romana, вряд ли были столь категоричны, как историки позднейших времен. Вакантность имперского престола скорее могла восприниматься как затянувшееся бедствие. Те, кто обладал необходимой эрудицией, могли бы вспомнить не столь длительные, но довольно многочисленные случаи, когда императорская власть персонифицировалась весьма сомнительным образом или не персонифицировалась вообще. Уже в середине первого века новой эры резко обозначился разрыв между возросшей значимостью функции императора и хрупкостью личной судьбы ее носителя — пусть даже величайшего актера или величайшего философа.

Отступление назад, древнеримский пролог

П.Бакка

"Секрет, что императоров можно создавать где-то еще кроме Рима" (Тацит), раскрылся в 69 году, когда со смертью Нерона прекратила существование династия Юлиев-Клавдиев. К началу третьего века армия не только осознала, что она способна создавать и низлагать императоров; для нее стало обычным делом возводить в императорское достоинство узурпаторов, готовых заплатить за это наибольшее вознаграждение, хотя она сохранила достаточное профессиональное самоуважение, чтобы низлагать тех, кто не были умелыми военачальниками. Для всех императоров поздней античности политическая лояльность армии стала важнее, чем поддержание в ней дисциплины. Это означало конец армии легионеров. Пехота на тысячелетие исчезла с европейских полей сражений.

М.Ильин

Если уж искать символы "падения" исторической империи античного Рима, то на мой вкус им скорее можно счесть устроенный Нероном пожар Рима. Вслед за этим "самоубийством" империи началось действительное междуцарствие. Нерон лишь фиглярствовал на разрушенным им самим престоле. С его гибелью сохранившееся правовое пространство Pax Romana стало фактически контролироваться главнокомандующими в рамках тех территорий, где они были способны утвердить верховенство военной силы. Так, Величайший политик Рима иллириец Диоклетиан сумел найти решения для того, чтобы империя была воссоздана. Он первоначально провозгласил себя доминусом — господином своего дома, а затем ввел тетрархию — четвероначалие. В империи появляются два августа — Диоклетиан и Максимиан, а также два их формальных наследника — цезари Галерий и Констанций Хлор. Они возглавляют четыре префектуры, которые в свою очередь делятся на 12 диоцезов, а те — примерно на сотню провинций. Высшая власть (auctoritas) принадлежала доминиусу и номинально связывалась с Римом. Она делигировалась сверху вниз четырем тетрархам в их новые столицы — самому Диоклетиану уже в роли августа в Никомедию (контроль "дальнего востока" империи, т.е. самого ответственного направления экспансии-замирения), августу Максимиану в Медиоланум (контроль юго-запада империи, включая Италию, т.е. коренные земли), цезарю Галерию в Сирмию ("ближний восток" империи с панонийско-дакским лимесом), цезарю Констанцию Хлору в Трир (северо-запад империи с рейнским лимесом, а после восстановления контроля над Альбионом и с британским). Далее власть-аукторитас делегировалась в диоцезы к викариям, оттуда в провинции к проконсулам, пропреторам и прокураторам, затем, наконец, в муниципии к магистратам. Тем самым последовательно утверждалась иерархическая система имперской бюрократии — централизованной и разветвляющейся. Для ее подкрепления была создана "ведомость достоинств" (notitia dignitatum) — классический образец табели о рангах.

Дело Диоклетиана через поколение довершил Константин Великий. Он осуществил переход от простой "горизонтальной" империи к более высокому порядку сложности — к теократии, империи "вертикально-горизонтальной". Концептуальным выражением этого перехода стало появление понятия "вертикальной" организации, вытекающей из сакральных мировой религии. Данный тип организации закрепляется в виде теократии (дословно богоглавенство) и иерархии (дословно святоначалие). Оба слова по сути дела выражают идею последовательной сверху вниз и с уровня на уровень передачи властных импульсов-империумов. Хотя сами названия выдвигают на первый план сакральную санкцию власти, в основе всего лежит политическая рациональность.

П.Бакка

Военно-политические реформы Диоклетиана и Константина дали римской армии постоянный иерархический порядок подчинённости, систему региональных командующих и профессиональный офицерский корпус. Разделение империи было реорганизацией верховного командования. Система принятия решений, ориентированная на одного императора, была не в состоянии справиться с войной на два фронта. Чтобы еще более усилить способность принимать решения, каждая часть была разделена на провинции, которые стали важным уровнем военного командования. На этом уровне армия была функционально разделена на мобильные полевые войска, служившие стратегическим резервом, и территориальные армии. Первыми командовал magister militum (полководец), вторыми — dux (предводитель) в каждом секторе.

В III веке военное давление на Рим извне возрастало. На востоке ему угрожала усиливавшаяся Персидская империя Сасанидов, на севере на всем протяжении Рейна и Дуная — германцы. Даже если "солдатским императорам" и удавалось отсрочить поражение, совокупное давление на империю вдоль всех ее границ вело к предельному истощению ее ресурсов, как институциональных, так и материальных. Военные потребности диктовали необходимость удвоить численность армии с 250 тыс. человек в середине II века до 500 тыс. в IV веке. Одним из проявлений кризиса III века была острая нехватка людских ресурсов. И, хотя римская экономика была по-прежнему способна снабжать армию оружием и продовольствием, она в то же время была не в состоянии обеспечить ее живой силой. Неизбежным следствием роста численности армии и нехватки людских ресурсов было увеличение вербовки наемников из числа варваров. Римляне и ранее постоянно прибегали к этому источнику для вербовки специализированных отрядов легкой пехоты и кавалерии, в том числе, на Рейне — из рядов своих врагов-германцев. К середине IV века римские армии на западе состояли из германцев, а концу века ими уже и командовали германцы.

М.Ильин

Таким образом, возникает парадоксальная ситуация. Римская цивилизация, прежде всего ее право и язык, а также и религия новой константиновой теократии глубоко укореняются на всем пространстве Pax Pomana и даже оказывают воздействие за ее пределами. В то же время военная инфраструктура германизуется. Сфера учености, свободных искусств и религии эллинизуется. Происходит варваризация и торово-финансовой сферы. Наконец, всеобщее распространение римского гражданства ведет к растущему региональному разнообразию гражданских сообществ (civitates), обретающих свое галльское, британское, испанское или иное лицо. Частные региональные или даже локальные интересы и структуры оказываются сильнее интересов и структур общеимперских. Начинается подспудный процесс эрозии общеимперской иерерхии — предвестник будущей феодализации.

П.Бакка

Успешная имперская власть предполагала развитие локальных структур. Имперскую церковную систему может служить хорошим примером. Главной целью ее собственной деятельности был мир, достигаемый через братскую любовь членов церковной общины, ecclesia. Это было также важнейшей целью и для цезаря-христианина. Услуги, которые церковь оказывала цезарю в достижении его другой цели, — мира, достигаемого через победы, — не стоили ему ничего. Местное правительство, которое работает бесплатно, производя ресурсы для центрального правительства в виде побочных продуктов своей деятельности, остается идеальным в любом государстве.

М.Ильин

Внутри константиновой теократии таким образом вызревают новые структуры и намечаются глубокие размежевания (cleavages), которые вполне поддаются выявлению с помощью инструментария Стейна Роккана. Империя становится мозаичной. В ней вычленяются отдельные блоки.

П.Бакка

Поскольку империи распадаются на части, скрепляемые наиболее осуществимым практически управлением, в результате распада Западной Римской империи образовались два особых вида осколков, соответствующих ее двойственной административной структуре: гражданские сообщества (civitates) и общеимперский фиск. В Британии, откуда римская армия была выведена в 409 году, гражданские сообщества (civitates) сохранились в виде британских королевств. В континентальной Европе civitas во главе с епископом-аристократом оставалось "римской" административной единицей. Имперский фиск, будучи организацией, обеспечивающей снабжение войск, оставался под контролем армии, даже когда эта армия оказалась вооруженным отрядом под предводительством германского племенного вождя (rex).

М.Ильин

Варваризация римского войска влекла и варваризацию фиска. Вполне естественно и непроизвольно его строгая иерархическая организация начала трансформироваться под влиянием привычных для племенных вождей эры Великого переселения народов начал экзополитарности, а говоря проще своего рода рэкета кочевых племен, "пасших" оседлые племена и обеспечивающих тем самым порядок и мир.

П.Бакка

В 375 году, когда гунны появились на Дону, началось Великое переселение народов. Вторжение гуннов послужило толчком к дальним перемещениям восточногерманских gentes (племен), которые перешли римскую границу. На востоке граница была прорвана в 378 году, когда готы разбили римлян под Адрианополем. На западе граница вдоль Рейна продержалась только до 406 года.

"Завоевание" варварами Западной Римской империи не было хаотичным процессом. Их военные отряды поселялись на римских землях в качестве военных foederati (союзников, федератов). Поскольку перемещавшиеся gentes привозили с собой свои семьи и движимое имущество, их невозможно было ни расквартировывать в civitates (гражданские общины), ни размещать в казармах. Одним из таких союзных отрядов было gens салических франков, которое поселилось на незанятой казенной земле в провинции Белгика II в 358 году. Франкская полития начала V века представляла собой аристократический log, разделенный на ряд небольших regna (королевств) в Рейнской области, вдоль Мааса и Мозеля, простиравшихся на юг до Соммы. Одним из них было regnum Меровингов из Турне — по-видимому, ветви общесалического stirps regia (королевского генеалогического древа). В 460 году его король Хильдерик стал командующим всех франкских федератов в римской армии Галлии, приняв на себя обязанности имперского губернатора провинции Белгика II.

М.Ильин

Нередко причины "падения" империй приписываются нашествиям варваров. Строго говоря, это совсем не так. Происходит нечто прямо противоположное. Коллапс империи просто "засасывает" варваров, прежде всего те экзополитарные дружины, которые "пасли" оседлые роды (gentes) и порождения (nationes). В случае с Римом процесс засасывания начался раньше. В его ходе происходило частичное цивилизовывание варваров, равно как и варваризиция цивилизации.

Темные века междуцарствия, действие второе

П.Бакка

Если искать исторические олицетворения, Хильдерик, сочетая в себе функции германского короля и римского генерала, воплощает в себе природу франкской королевской власти до времен Карла Великого. Европейская монархия и расширительно европейское государство, в конечном счете, унаследовало свою специфическую ограниченную, но законную власть от этого сочетания имперского проконсула и харизматического правителя. Когда Хлодвиг, сын Хильдерика, rex Francorum (король франков), разбил Сиагрия, rex Romanorum (короля галльских римлян), это не было окончательной "германской" победой над Римом; это был частный случай разгрома одного генерала другим с целью захватить контроль над его армией. Власть Хлодвига над его соплеменниками-салианами опиралась на его римский imperium (властные полномочия). Лишь после победы он возвел себя в сан франкского "верховного короля" и как таковой получил одобрение "народа".

"Рипуарские" франки из Рейнской области подчинились ему только после того, как он наголову разбил алеманнов в конце 490-х годов. Эта победа, по-видимому, оказалась для него решающей, убедив его в том, что христианский Бог могущественнее старых богов, и он вместе с тремя тысячами вассалов был крещен в римско-католическую веру в Реймсе в канун Рождества в 498 году. Его обращение в католичество было сознательным политическим решением. Хлодвиг решил идеологически объединить франков с галло-римской сенаторской знатью. Он сделал это, чтобы получить их поддержку в попытках объединить всю Галлию под своим правлением. Королевства бургундов и вестготов были арианскими — еретическими в глазах их римских подданных. В 508 году Аквитания была отвоевана у вестготов, однако осуществлению его устремлений к дальнейшим завоеваниям помешало королевство остготов в Италии. В 532 году сыновья Хлодвига сообща покорили бургундов. Завоевание Галлии завершилось с захватом Прованса после падения королевства остготов в Италии в 536 году. К востоку от Рейна франки присоединили остатки Великого Тюрингского riki после 535 года и заявили притязания на "баваров", поставив над ними династию вождей. Бавары также были "новым" gens. Их этногенез произошел в конце V века на римской территории между Лехом, Дунаем, Энсом и Альпами в результате слияния разрозненных групп варваров с коренным кельто-римским населением под управлением издалека — из королевства остготов в Италии. Меровингам так и не удалось распространить свою власть к востоку от Леха вплоть до падения этого королевства в 540-х годах.

Тюринги и алеманны сохранили автономию во франкском королевстве. Эти "старые племенные герцогства" оставались аристократическими logr, живущими по своим местным законам. Их duces (вожди) были одновременно наиболее видными местными аристократами и представителями франкского короля. Сильный король мог навязать dux своей волей, однако власть вождя опиралась на местные источники — признание местной аристократией его права руководить ими. Бавария находилась вне пределов эффективного контроля со стороны Меровингов. Она сохраняла тесные связи с Италией, которая, начиная с 570-х годов, обеспечивала ей стратегическую поддержку против франков.

М.Ильин

На протяжении Темных веков в прежнем пространстве Pax Romana светская политическая власть оказалась раздроблена. Прежняя иерархия заменилась сериями договорных отношений. Произошла феодализация мирской "горизонтали" власти. В то же время сакральная власть, унаследованная от константиновой теократии, не только сохранилась, но доказала свою жизненность и эффективность как в обеспечении мира в отдельных гражданских сообществах, так и в замирении обширных пространств. Более того, сакральная "вертикаль" власти оказалась признана не только в старой зоне Pax Romana, но и в примыкающих землях Европы. Раздробившая имперскую "горизонталь" гроза не уничтожила древа империи. От прежнего корня возросла новая и очень необычная империя. Она воспринималась как вполне реально существующее "мистическое тело", объемлющее вселенское — или на греческий манер католическое — христианство. Это политическое образование так и называлось — Христианская империя (Imperium christianum) или Христианская республика (Res publica chistiana). Для мощных властителей это оборачивалось искушением воссоздать имперскую горизонталь. Из ряда подобного рода попыток выделяется героический напор Теодориха, оставшийся незавершенным. Более успешными стали усилия властителя франков Карла.

Воссоздание империи, действие третье

П.Бакка

Империя Карла Великого была по определению "франкской". Она возникла внутри riki меровингских королей в Галлии и затем пришла ему на смену. Она была создана в конкретном историческом контексте для решения непосредственных политических задач. Она была не более рассчитана на то, чтобы стать имперской структурой, чем ранний республиканский Рим. Однако ее эффективность в мобилизации властных ресурсов привела к ее преобразованию в имперскую структуру. Эта структура, которая начала существование с момента коронации Карла Великого в день Рождества в 800 году после 324 лет междуцарствия, представляла собой riki. Именно этот исторический факт вызвал среди историков нежелание признать, что эта империя была Римской империей, пусть даже в своем третьем воплощении. Современные историки нередко повторяют вопрос Иоанна Солсберийского: "Кто такие эти германцы, чтобы думать, что они правят всем миром?".

М.Ильин

Когда впоследствии Оттон и его приемники создали Священную Римскую империю, то само это название в первую очередь акцентировало "вертикаль" — Heilige, — затем "горизонталь" — Romische. Скромное добавление "германской нации" — der Deutscher Nation — уточняло контекст и пределы имперских претензий. Что ж и немцы могут начать восстановление мировой католической империи, но сама по себе она превосходит любую частность и любое ограничение.

Вертикальная империя по существу качественно развивает принципы ковенанта и делает их ключевыми для своего самосохранения. Благодаря плодотворному воздействию римского юридического гения лежащая в основе ковенанта идея завета трансформируется в идею закона. Достигается более высокая степень обобщения, абстрагирования, а тем самым и потенциала рационализации политических отношений.

Европейское понимание закона уже гораздо богаче договора-завета между горним Господом и избранным народом. Наделение авторитетом и его обретение становятся взаимообусловлены. Это своего рода воплощенная протолегитимация. Сакральная санкция сверху и профанная приверженность (вера в авторитет) снизу взаимодополнительны и симметричны, что позволяет закону обнаруживать фундаментальные основания в себе самом. Это влечет признание авторитета закона в силу его "извечности".

Практически наиболее обобщенное выражение извечного закона, его средоточие для всей европейской "республики христиан" стал т.н. "чистый империум" (merum imperium), обобщение сохранившейся как абстракция, "мистическое тело" (corpus mysticum) имперской вертикали. Здесь, в куколке Левиафан спасся от судьбы превращения в "черную дыру". Он просветленно загорелся чистым империумом.

П.Бакка

Западная, Священная Римская империя была политическим воплощением oikumene (ойкумены) католического христианского мира. Ее можно рассматривать, следуя национально-либеральной системе понятий, как чисто идеологическое построение. Ее предпосылкой была romanitas — полная тождественность sacrum imperium и sancta ecclesia. Imperium существовала только для того, чтобы способствовать спасению человечества посредством поддержания pax et justicia на земле. За выполнение этой задачи император был лично ответственен перед одним лишь Богом.

Западная империя придавала всеобщий характер положению правителя применительно к мировой религии. Тем самым она наполняла политические оценки и действия ориентацией на ценности потустороннего мира, отсутствующей в античном представлении о политике. Империя представляла собой оригинальное "этическое государство" европейской истории. Целью имперской политики, которая одновременно становилась целью всякого раннеевропейского правления, было спасение души через установление мира, основанного на братской любви, — мира, достигнутого через победу.

Политику как таковую определяла христианизация в своем историческом контексте. Поскольку личное спасение было делом личным, христианизированное государство не могло быть всеобъемлющим институтом. Частная жизнь, будучи делом совести, была делом церкви, а не государства, которое занималось нарушениями закона. Церковь, выступавшая в качестве consilium (совета) при императоре, решала, что является законом в вопросах совести. Император лишь исполнял этот закон. В макрокомпаративном плане разграничение власти было неполным. Гражданское правительство при необходимости обеспечивало соблюдение этических норм общества. В других цивилизациях Старого Света эту задачу выполняли полностью автономные и автохтонные институты, такие как исламские улемы и индуистские джаты.

М.Ильин

Императорский престол в течение всех Темных веков оставался вакантным, однако целостность Христианской империи успешно символизировал иной престол — Святой престол первосвященника, Римского папы. Кстати, он и только он обладал легитимирующей силой, способной санкционировать занятие императорского престола после трехсотлетнего перерыва. Именно папа возложил императорскую корону на голову Карла Великого. Да и концептуальные аналогии между парой верховных властителей западной и восточной христианских империй (папа versus император, симфония императора и патриарха) привели к тому, что разделились не только империи, но и церкви. В начале XI столетия произошло разделение римского наследия, точнее, наследства Константина Великого между византийской теократией, существенно модифицировавшей его, но оставшейся теократией, и тем, что Бакка называет Западной империей. Куда существенней, однако, не поверхностные сходства или контрасты в конфигурации высших властей двух политий-наследниц имперского авторитета Рима, а тот факт, что череда Темных веков, а затем сложные коллизии контрапункта папства и имперства превратили Западную Европу в очень своеобразную политию. Это особая, небывалая разновидность империй, которую я называю — по подсказке Арнольда Тойнби — хризалидой, то есть "куколкой".

Что это за новый тип организации? Он возник благодаря тому, что соединение поздним Римом изощренной теократии с весьма стабильным лимесом создало настолько прочную структуру, что даже ликвидация горизонтального компонента не привела к дезинтеграции римской политической системы. Она просто приобретает новое качество, переходя в особое состояние метаморфозы. Имперский Левиафан, этот многоголовый дракон, как червь, заматывается в кокон и образует некое подобие куколки или нимфы насекомых. Империя окукливается, чтобы получить возможность в относительном покое освоить и переработать все, что было открыто на предыдущем этапе развития.

Хризалида образуется благодаря постепенному взаимоподкреплению структуры властно-договорных отношений и сакрально выделяемой области относительного замирения или войны по правилам, которую ведут подчиненные строгому кодексу чести профессионалы — рыцари. Теперь внутри куколки, ставшей для них общей утробой, политии сами приспосабливаются друг к другу, учатся жить вместе. Каждая из них признает право на существование других. Она оправдывает других, а вместе с тем и себя. Все больше усваивается искусство компромисса и взаимопризнания.

Попытки Карла Великого восстановить военно-политическую "горизонталь" империи вполне естественно были связаны с выстраиванием властной иерархии. Однако на практике приходилось смиряться с высокой степенью феодализации. Паллиативом была формализация договорных отношений, их признание и легитимация имперской властью. Однако именно эта половинчатость и стала основой той самой плотной сети договорных отношений, которая не только придала европейскому феодализму небывалую изощренность, но также стала одной из предпосылок модернизации, а значит и создания современной Европы.

П.Бакка

Превосходные источники, имеющиеся об империи Каролингов, — программные, а не описательные. Однако прочитанные буквально, они создают представление об империи Каролингов как о централизованном государстве. Прочитанные таким образом, эти источники неизбежно рассказывают историю о том, как, начав с хорошего правления при Карле Великом, оно пришло в упадок, именуемый "феодальной анархией". Общепринятый национально-либеральный термин для обозначения этого упадка — "феодализм". Или точнее, по выражению Марка Блока, — "младенчество феодализма". Комбинируя основные положения национально-либерального кредо, Блох представляет период после Карла Великого как "заговор чиновников" — присвоение и передачу по наследству "государственной власти" императора его чиновниками за счет рядовых свободных граждан и их учреждений местного самоуправления.

М.Ильин

Политическая практика европейского феодализма не может оцениваться в терминах государства или даже государственности, как она понимается догматиками поверхностного национализма. Еще меньше годятся для этого идеальные устремления теократического правления, которые были идейной догмой для всех европейских имперостроителей. Отдавая дань этой догме, они существенно модифицировали свои установки при проведении повседневной политики.

На практике чистый империум, источник всякой власти, подлежал разделу между многочисленными претендентами из числа варварских королей, магистратов старинных городов и поселений, глав христианских общин и т.п. Однако существование модели извечного закона позволило осуществлять этот раздел не только натуралистически ресурсно, но прежде всего функционально, через установление сети договорных отношений. Каждый из участников этих отношений оказывался, с одной стороны, получателем империума, а с другой — дарителем его. Политико-юридические связи, в свою очередь, подкреплялись изоморфным (т.е. подобным по форме) распределением владений, прежде всего земли.

Возникают особые модели договорных отношений, а также целая система понятий, отражавших политические и территориально-хозяйственные способы разделения империума. Среди них — препоручение (commendatio), т.е. принятие на себя добровольных обязательств по отношению к более могучему политическому актору и землевладельцу в обмен на его поддержку и, главное, признание и гарантии со стороны последнего соответствующей доли империума и прав на землю. Фактически препоручение, или коммендация, — это делегирование власти вверх в обмен на санкционированное "высшей силой" обладание меньшей властью.

Противоположный ход распределения власти предполагался при бенефиции (beneficium) или феоде (feodum). Здесь "верхи" делегировали власть по вертикали вниз, делясь ею в обмен на признание своего права господствовать, пользуясь военными и/или административными услугами нижестоящих.

Наконец, эта система дополнялась временными и постоянными, полными и частичными изъятиями из правил — наделением того или иного властителя, сообщества и т.п. свободой от обязательств относительно высших и низших участников иерархии. Такое особое положение называлось иммунитетом (immunitas), который признавался со всех сторон — и по вертикали, и по горизонтали политических взаимоотношений — без компенсирующего делегирования власти.

П.Бакка

Нигде средневековые идеал и реальность не сталкиваются настолько же сильно, как в исторической оценке франкского графства. Без сильного графа не было королевской власти в провинции. Графское достоинство передавалось по наследству. Сильного графа невозможно было сместить. В 860-х годах граф Роберт Смелый из Тура и Анжера воевал с королем Карлом Лысым на протяжении десяти лет, и этот явный бунт не имел никаких последствий. Никакая другая черта riki Карла Великого не является лучшим подтверждением слов Гансхофа о том, что "франкская монархия никогда не считала свою власть никакой иной, кроме как слабой", чем ее отношение к местному правительству. Источником такого ощущения уязвимости была аристократия графств. Она определенно не доверяла графам, однако не могла от них избавиться. В основе системы административного контроля Карла Великого лежал контроль над графом со стороны епископа. Сан епископа приравнивался к графскому достоинству, и епископ имел одинаковую с графом власть. Кроме того, для контроля над местными правителями регулярно использовались missi dominici. Использование членов кабинета, а именно так можно перевести наименование их статуса, missi dominici, в первую очередь для контроля над отправлением правосудия, не свидетельствует о высоком уровне бюрократизации или центрального административного контроля.

Недоверие к графам, очевидное во введенной Карлом Великим системе двойного контроля, было следствием автономии графов как глав сегментов, т.е., сегментарного характера франкского государства. Его основным структурным сегментом был аристократический gens (клан), а графское достоинство в округе — patrimonium (наследственное достояние) одного gens. Должность графа была автохтонной и автономной, но не автокефальной. На пребывание в этой должности требовалось королевское согласие, однако король не мог назначить на эту должность кого-либо по своему выбору, если только он не был готов пролить ради этого кровь. Самое лучшее, что он мог сделать, это — внедрить австразийских аристократов в gentes конкретной провинции и надеяться, что они не до конца смешаются с местным кланом. Открытость gens позволяла австразийским франкам внедряться в местный род в качестве зятьев, шуринов и деверей. Их появление даже могли приветствовать, поскольку их присутствие делало членов клана как такового "франками".

Показательным для характера королевского контроля над графской должностью является то, что граф, который отказывался подчиниться правилам, изложенным в капитуляриях, лишался лишь императорской gratia (благосклонности), но не своей должности. Тот факт, что король еще в VI веке лишился возможности выбирать людей, занимавших графскую должность, явствует из edictum chlotarii. В 802 году Карл Великий официально признал поражение в отношении принципа врожденности графского достоинства. Карл Лысый обещал утверждать в графской должности тех, кто ее наследовал. Эта картина "присвоения" должности, разумеется, несколько меняется с учетом силовой политики. После завоевания Баварии и Италии Карл Великий внедрил множество франков в эти страны. Однако силовая политика являет собой полную противоположность обычного административного порядка, и в последующие века о подобной практике было слышно меньше кроме тех случаев, когда речь шла именно о силовой политике. Франки в Баварии и Италии ассимилировались с местным населением вместе с вымиранием династии Каролингов в конце IX века. В Восточно-Франкском regnum (королевстве) графское достоинство было наследственным в 918 году. Графское достоинство, интерпретируемое подобным образом, представляет собой наиболее ранний пример "промежуточной" должности на уровне местного управления, характерной для раннеевропейской цивилизации и в идеально-типичном случае представленной сельским старостой — выборным представителем владельца деревни, или человеком, находящимся между молотом и наковальней. В сущности, он также подобен покоренным ханаанским царям. Однако военная сила, которую мог собрать отдельный граф, делала его намного могущественнее по отношению к королю, чем любой ханаанский melek был по отношению к фараону.

Административная система империи Каролингов была двойственной: церкви было поручено исполнять автономные функции в рамках административного порядка и контролировать систему графских должностей. В этом свете имперская церковная система предстает как первый известный пример "административного внешнего скелета", характерного для раннеевропейских попыток создать административную систему с местными органами, подчиненными центральной власти, — систему, которой действительно можно поручить осуществление политики и выполнение функций, для которых ей доверяют ресурсы, принадлежащие центральному правительству. Административный внешний скелет представляет собой "панцирь" вокруг существующих институтов, созданных центральным правительством, иерархий новых должностей с обязанностями, которые частично совпадают с теми, что принадлежат старым должностям, оправданный с точки зрения "новых" задач и административного контроля, но не затрагивающий существующее "обычное" административное устройство. Нет нужды говорить, что это — дорогая административная модель по сравнению с унитарной системой, и обычно она применяется лишь в том случае, когда политические издержки, связанные с реформированием существующей системы управления, слишком высоки. Политические издержки, но не затраты были, вероятно, главным соображением для Карла Великого. Существующую систему местного управления можно было оставить в покое, поскольку она не требовала никаких затрат. Она работала бесплатно. Однако она не была имперским местным управлением.

При всех своих слабостях графство времен Каролингов стало образцом административного устройства для трансальпийской Европы. Англосаксонское графство (shire) было копией такого графства (county). Его название создает неверное представление о своем происхождении. В VIII веке Оффа, король Мерсии, разделил (shared) свое regnum на удобные региональные единицы, shires, под управлением shire-reeves — шерифов. В их происхождении нет ничего "популярного". Графство также проникло в Скандинавию, хотя и в несколько смягченном виде. Суффикс —land, использовавшийся в наименованиях древнейших шведских административных единиц, а также в ряде случаев в Норвегии и Дании, обычно трактуют как свидетельствующий о родовом происхождении. Древнейшей норвежской единицей местного управления было —fylke, происходящее от глагола fylka, "строиться в боевой порядок перед сражением". Личный состав норвежского войска, leidang, подсчитывали по числу fylke. Хотя вполне вероятно, что fylki зародились как мелкие королевства, этот термин широко использовался только в западной и центральной Норвегии, где местное и региональное управление было организовано под англосаксонским влиянием в середине X века. В отдаленных восточных монархиях организация в виде графств — польских воеводств и венгерских komtur — была введена при поддержке Оттонов и салических франков. В Германии графства были введены в Баварии и Саксонии после завоевания этих двух стран.

Разделение империи, действие четвертое

П.Бакка

Административная политика Карла Великого не пережила его. Сравнение предполагаемых разделов королевства в 806 и 817 годах с его реальным разделом в 843 году показывает, что в первых планах территориальная организация regna его выживших наследников в общем соответствует территориальной организации церкви. Во втором разделе не наблюдается никакого уважения даже к целостности отдельных епархий. Королевский удел (odel), включая монастыри и дворцы, был поровну разделен между тремя сыновьями Людовика Благочестивого без учета административного деления.

По плану 806 года каждый наследник получил то, чем он уже правил. "Франкское государство" между Сеной и Рейном вместе с колониальными окраинами и западными и восточными приграничными районами отошла к наследнику имперского престола. Италия с областями Ретия и Норик и приграничными районами образовала второе наследственное владение, а Галлия к югу от Луары — третье. Границы проходили по основным чертам рельефа местности, по водоразделу Альп и рекам. Единственное отклонение — включение верховий Роны в имперскую часть — было вызвано необходимостью обеспечить правителю Франкского государства непосредственный выход в Италию через перевал Большой Сен-Бернар. В отличие от раздела 843 года этот раздел имеет полный смысл. Каждый Teilreiche представляет собой компактный регион, удобный для обороны и управления. Причем оборона вполне могла быть главным критерием. Ахен был равноудален от Лужицкой и Бретонской марок [марка во Франкском государстве — пограничный укрепленный административный округ во главе с маркграфом]. Трансальпийская окраина Италии обеспечивала единую командную и стратегическую глубину для действий на восточных рубежах, а Галлия к югу от Луары обеспечивала то же самое для действий в Испанской марке. Фактически это было разделение командования, в высшей степени благоприятное для продолжения завоеваний. На современной карте Европы невозможно отыскать никаких следов этого весьма рационального плана. Его главное значение в том, что он показывает, что, хотя Карл Великий считал империю унитарным государством, он не рассматривал ее как единый территориально-административный организм или как единую систему военного командования. Его представление об империи было сегментарным. Император был самой близкой к Богу ступенью в последовательной иерархии и потому должен был способствовать Его владычеству на земле. У него не было никаких административных обязанностей кроме тех, которые он сам решал принимать на себя. Иногда они включали в себя задержание преступников и отправление правосудия, но только если преступник или сторона в судебном споре оказывались в удобной для него близости. Европейская империя, как и любая империя, воплощала цивилизацию, а не управляла ею.

М.Ильин

Очень важно, за счет чего имперский распад обретает положительный смысл. В фазе распада любое дисциплинирующее или экспансионистское действие неминуемо, в режиме цепной реакции создает новые узлы эрозии. Распад может быть задержан ценой сбрасывания наиболее проблемных частей лимеса и периферии, в первую очередь тех, которые могут претендовать на образование нового центра. Другой способ — "федерирование", провинциализация территорий с переложением на них максимальной ответственности за выживание. Главное при этом — выхолащивание силовой функции, ее дробление и виртуальное освобождение прежнего господствующего центра (Рим, император в Японии) от бремени карающего насилия. Это позволяет центру оказаться сопричастным высшим (в Западной Европе и Японии сакральным) стандартам порядка, стать всеблагим и вездесущим, а значит перестать быть центром и превратиться в сущность целого. При условии подкрепления ставшей трансцендентной и всеобщей нормативной базы соответствующими институтами (ср. церковь в средневековой Европе) дезинтегрирующаяся или даже дезинтегрированная имперская система может окуклиться, как это, несмотря на приступы империализации (Карл Великий, Оттон III), произошло в Западной Ев-ропе XIII-XV вв. и с третьей попытки в токугавской Японии XVII-XIX вв. В такой куколке на собственной основе вызревают корпорации, сословия и территориальные политические общности, а с ними и внутренние предпосылки образования суверенного территориального государства, гражданского общества и объединяющей их нации.

П.Бакка

В основе раздела 843 года не было никаких стратегических или политических соображений. Загнав отца в раннюю могилу, его сыновья разделили сердцевину империи, присоединив к своим уделам те ее земли, которые располагались поблизости от них. Людовик по этой причине получил regnum по ту сторону Рейна, Карл — по эту, а Лотарь как император с 817 года получил северную столицу империи — Ахен с коридором в Италию. Это было компромиссом, навязанным всем троим франкской аристократией, которой надоело сражаться со своими родственниками. Долгосрочное следствие этого раздела было институциональным — появление Западно- и Восточно-Франкской, Бургундской и Итальянской корон, — а не территориальным.

Базовая территориальная структура раннего Средневековья была результатом случайных переделов regna Лотаря и Людовика и столь же случайного отсутствия передела regnum Карла. Позднейшие Каролинги придерживались практики своей династии и обеспечивали сыновей уделами. В Восточно-Франкском regnum Бавария была независимой при Людовике, rex baiuwaiorum с 826 года, а его сын как правитель Баварии вел независимые переговоры с Великоморавским королевством в 858 году. В 850-х годах Алеманния и Саксония также получили автономию как уделы младших сыновей Людовика. Та часть Франкского государства, которая отошла к Людовику, стала "Франконией". Из уделов сыновей Лотаря получились "Лотарингия" — новое воплощение старых австразийских центральных земель династии, и совершенно новая Бургундия в долине Роны. То, что Западно-Франкское regnum не было навсегда разделено по Луаре, было чистой случайностью. У Карла был лишь один наследник, который вплоть до смерти отца правил Аквитанией как ее rex.

Отдельные части Восточно-Франкского regnum обычно называют Stammesherzogt?mer — "племенными" или "родовыми" герцогствами. Их этническое своеобразие вызывает сомнения. Аристократия, которая составляла "племя", имела смешанное франкское и местное происхождение и отличалась двойственным представлением о себе, причисляя себя к имперской и одновременно к местной знати. Однако ее причисление себя к имперской аристократии носило оппортунистический характер: решающую роль здесь играла степень, в которой ее личные интересы выходили за пределы ее земель. В то время как некоторые аристократические gentes, такие как баварские Вельфы, были поистине имперскими в смысле широты сферы их деятельности, у большинства из них был более ограниченный круг интересов. Создание удельных regna лишь усиливало это. Даже если круг амбиций какого-либо gens был имперским, они могли связывать надежды на продвижение лишь со служением местному отпрыску имперской династии. Regna приводили к образованию региональных центров власти и местных рамок для борьбы между аристократами за первенство в обществе. Именно династия связывала аристократию с империей. Постоянные разделы неизбежно вели к сужению круга интересов аристократии до границ ducatus (герцогства), поскольку оно было пределом их возможностей.

Однако "германские" герцогства — Бавария, Саксония и Алеманния — были также folklands [общинными землями, наследуемыми в соответствии с обычным правом] со своими leges (законами). Это делало их политически отличными от Франкского государства и усиливало двойственность представления их знати о себе. Их аристократы были носителями двух различных традиций — франкской и местной. По мере того, как прослойка аристократов из числа этнических франков становилась тоньше на территориях за пределами Франкского государства, местные традиции, как политические, так и культурные, становились все более господствующими. Поскольку "племя" означает общность интересов, воплощенную в общей традиции и выраженную в общих признаках, которые ее приверженцы считают имеющей этническую природу, германские герцогства были "племенами" в социально-антропологическом смысле. Вариант английского перевода "stem" duchy ("родовое" герцогство) лишен смысла. Термин Stammesherzogt?mer — национально-романтическая выдумка, основанная на представлении о разделении немецкого языка на четыре отдельные группы диалектов, в общих чертах соответствующие четырем regna. Раннесредневековые источники именуют их просто regna, а в позднейших источниках используется общий политический термин ducatus.

Наиболее важным наблюдением, которое можно сделать на основе анализа истории европейской империи, является отсутствие непрерывности в переходе от древней Европы IX века к ее имперской надстройке и древнеевропейской модели XIII века. Это просматривается как в территориальной структуре, так и в институциональной архитектуре. За исключением Баварии в период 800-х годов н.э. наблюдается повсеместный политико-географический разрыв. Причем ни одно из континентальных субкаролингских regna не просуществовало дольше XII века. В Италии древнеевропейской территориальной структурой была структура, образованная древнеримскими civitates, о чем может свидетельствовать успех, достигнутый некоторыми из них в завоевании своих регионов. Итальянское королевство было по сравнению с ними преходящей структурой, навязанной извне. Трансальпийский пояс городов, а также береговые центры и периферии Роккана представляют собой территориальные следы империи. Поскольку империя смогла разрушить субкаролингскую территориальную структуру, в недрах которой она возникла, и создать территориальную основу для себя, ее нельзя считать неудачей, как это делает Роккан. Она не истребила себя в борьбе с папским престолом. Ее не сдерживали церковные княжества и независимые города. Она их создавала, равно как закладывала основы для исторических наций Восточной Европы. То, что государствообразующие ядра пояса городов оказались расположенными на восточной границе империи, было следствием изменений в имперской институциональной структуре XI века, не затронувших региональные центры власти, и институциональных изменений XVII века

Осень средневековья, действие пятое

П.Бакка

Сердцевина Западной империи оставалась на Рейне до тех пор, пока империя оставалась политической реальностью. Эта сердцевина перемещалась вдоль реки в зависимости от местной политической поддержки сменявших друг друга династий с заметной тенденцией перемещения вверх по Рейну в сторону Рима. Опорой власти Штауфенов были Италия и Германия. Последний император, который правил как император, Фридрих II, был "итальянцем" — он родился в Фодже в Апулии от "германского" отца и "норманнской" матери — и опирался на поддержку Mezzogiorno — юга Италии.

Если Священную Римскую империю и не сбрасывают целиком со счетов, ее анализируют в ретроспективе. Как французское сопротивление monarchia universalis в XVI веке, так и конфликт XIII века между императором и папой принимают за свидетельства того, что законность империи как Римской империи постоянно ставилась под сомнение. Эту точку зрения подкрепляет склонность германского национально-либерального сознания оценивать действия своих императоров исходя из того, ведут ли они к образованию германского национального государства или нет.

Кончина империи была следствием изменений в институциональной архитектуре, перехода правления от харизматических и провозглашаемых королей к выборной монархии. Все варварские королевства Европы, пережившие X век, пережили этот переход в XIV веке. Западно-Франкская монархия не пережила X век. Она была похищена территориальным правителем подобно тому, как это было в Англии. Ее преобразование было попросту слишком постепенным, чтобы его можно было заметить. До Людовика VIII все короли из династии Капетингов провозглашались королями, когда их отцы были еще живы. Выборная монархия представляет собой официальный институт. Она определенно является центром. Однако она в равной мере является центром, целиком зависимым от периферии, и по этой причине не может подобно харизматической монархии быть своим собственным созданием. В историческом контексте харизматическая монархия приобрела характер традиции, развивавшейся в рациональном направлении. Имперская выборная монархия и ее копии в отдаленных монархиях представляют собой наиболее ранние исторические примеры рационально упорядоченного выборного престолонаследия. Этот порядок наследования качественно отличается как от наследования по усыновлению или в результате узурпации, практиковавшегося в античной Римской империи, или от древнегреческих выборов по жребию, так и от гражданских войн в варварских государствах. Результат был, конечно же, "республиканским", а не "монархическим".

Европейская монархия возникла в пределах terra — земли, находящейся в юрисдикции одного человека. Ее институциональным ядром была графская должность. Европейский "государь", если называть его общим термином, использованным Макиавелли, происходит от франкской должности графа. Европейская монархия произошла не от варварских королей; она развилась из второстепенной должности в гражданской администрации Домината, преобразованной под влиянием варваров. Это была должность, которая развивалась как традиция в том же рациональном направлении, что и сан короля. Однако она никогда не была выборной.

Теперь обратимся к развитию институциональной архитектуры terra и к тому, как было к ней приспособлено ставшее официальным институтом передаваемое по наследству право на престол.

М.Ильин

Западноевропейская хризалида растет и усложняется внутри себя. Разгрузку возникающих напряжений берут на себя охраняемые иммунитетом частные политические организации. Их автономность оборачивается, если воспользоваться выражением знаменитого юриста средневековья Бартоло да Сассоферрато особым статусом "принцепса для себя" (sibi princeps) или обладателя той доли империума, какая фактически находится в его распоряжении. Тем самым факт существования власти был признан критерием для присвоения доли чистого империума. Такого рода принцепсы характеризуются как обладатели статуса-состояния, поскольку они способны контролировать состояние-положение своей частной субсистемы.

В результате вполне естественным становится закрепление категории статуса за ресурсной и нормативной основой частных политических систем различной сложности — от корпораций и даже отдельных поместий до государства в целом. Следующий этап развития европейской государственности т.н. "государство сословий" (Staendestaat) предполагает не просто парадоксальное соединение двух "статусов" (сословия также концептуализовались как статусы), но скорее их смысловое размежевание.

Имперский эпилог для Европы государств

П.Бакка

Ключевое заблуждение представителей национально-либеральной историографии проистекало из ее настойчивых утверждений о существовании Государства в Европе до XVII века или, точнее, из их интерпретации источников, основанной на предположении о том, что такое Государство существовало, потому что Государство, в котором они сами жили, оправдывало его существование в тех же словах и на основе тех же принципов, которые были использованы в этих источниках. Именно это приводило знающих историков к довольно любопытным выводам независимо от их политических взглядов. И именно эту парадигму опровергла произведенная Вебером революция в германской историографии в период с 1930-х годов и далее. Историческая ирония заключается в том, что единственная работа, сыгравшая в этом ведущую роль, — вышедшая в 1943 году книга "Land und Herrschaft" Отто Брюннера (Otto Brunner), — была написана в рамках исторической программы, имевшей диаметрально противоположную цель — выявить органическое единство между Volk и F?hrer и тем самым доказать, что германское тоталитарное государство было неотъемлемым свойством германского Volk.

М.Ильин

В 1533 г., развивая восходящий к 1399 г. принцип "императора (суверена, принцепса) в королевстве своем" (imperator in regno suo), в преамбуле к Акту об ограничении связей с Римом (Act in Restraint of Appeals to Rome) Томас Кромвель сформулировал принцип "это королевство Англии является одной из империй" (this realm of England is an empire). Тем самым было заявлено, во-первых, об отделении Англии от вертикальной империи и вообще о возникновении в Западной Европе множества суверенных государств, во-вторых, о новом статусе Англии как суверенного территориального государства, в-третьих, об усвоении и сохранении также и имперских принципов, в-четвертых, о признании и за другими странами прав как на статус как нации-государства, так и империи, которое, кстати, немедленно было реализовано Данией, Швецией и рядом германских князей, установивших свой национально-государственный конфессиональный порядок, формально признанный Аугсбургским миром 1555 г. с его принципом "чья земля, того и вера" (cujus regio, ejus religio).

 

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2014 Русский архипелаг. Все права защищены.