Версия для печати

Введение

Из введения

Пока мы готовили эту книгу к печати, 2000 год сменился 2001 годом; ушли в прошлое XX век и второе тысячелетие от Рождества Христова. Достоянием истории стала гигантская эпоха, за границы которой даже в последние несколько десятилетий заглядывали лишь самые смелые футурологи.

...К исследованию любого исторического момента можно подойти как минимум с трех точек зрения. Во-первых, каждое общественно значимое событие можно рассматривать как следствие целого ряда имевших место ранее и, таким образом, воспринимать его в качестве завершающего некую последовательность предшествующих состояний социума. Во-вторых, его можно воспринимать как событие, открывающее путь чему-то новому, ранее неизвестному, и соответственно видеть в нем прообраз будущего, считать его не столько следствием предшествующих событий, сколько причиной последующих. И, в-третьих, возможен комплексный подход, который безусловно предпочтительнее, но гораздо труднее реализуется в исследовательской практике. При его использовании каждое историческое событие рассматривается как следствие предшествующих и источник последующих одновременно. Таким образом, априори признается, что при данном подходе полный анализ любого из современных исследователю явлений невозможен, ибо вся совокупность его последствий остается пока неизвестной...

...Рассуждая о глобализации, подавляющее большинство авторов, исследующих эту тему, смешивают два достаточно разнородных явления. С одной стороны, существует популярная политическая идеологема, в рамках которой под глобализацией понимается формирование (в основном по инициативе Запада) неких наднациональных структур, получающих все больший контроль над хозяйственными и политическими процессами современного мира. С другой стороны, сегодня на наших глазах развертываются реальные процессы, которые хотя и подкрепляют на первый взгляд упомянутую идеологему, имеют с ней относительно мало общего. Первое понимание глобализации заслуживает лишь критики, второе требует глубокого и непредвзятого анализа.

Такой анализ представляется актуальным, поскольку дискуссия о глобализации фокусируется на самих условиях существования цивилизации, бросающих вызов каждому из нас и всем нам вместе как роду людскому. Этот вызов связан со становлением единого мира —целостного и по своим общим контурам, и по внутренней взаимосвязанности составляющих его компонентов. Хотя с древнейших времен философы рассуждали о сущностном или потенциальном единстве человечества, это не мешало людям жить, не заботясь о том, что происходит не только на других континентах, но и в соседней деревне. С появлением международного сообщества наций стали возникать контуры целостного мира, но вплоть до наших дней отдельные страны и народы продолжали жить, как если бы каждый из них оставался особым человеческим родом со своим государством, с обособленным рынком, со своими особенными культурой, языком и верой. Между тем, очевидно, что само наличие различных наций предполагает возможность их противопоставления, и это означает, что нации изначально существовали не поодиночке, а как некая совокупность. В конечном счете настали времена, когда международные взаимодействия возобладали над изолированностью, и отдельным людям потребовалось осознать себя представителями единого человечества.

В то же время усиление взаимосвязанности мира через взаимопроникновение отдельных его элементов (пространственных, демографических, языковых, культурных, политических, экономических и т. п.) составляет пока еще не результат, а лишь "обещание" глобализации. При всем объективном единстве мира его фрагментация — от экологической и этнической до цивилизационной и социально-классовой — все еще сохраняется, а порой даже усиливается именно из-за включения в глобальный контекст. В значительной мере эти элементы еще не интегрированы, поскольку глобализация лишь начинает оказывать воздействие на многие прежде устойчиво изолированные структуры — племенные, деспотические и т. п.

В современных условиях факторы общемирового масштаба отнюдь не превалируют над остальными. Можно, пожалуй, говорить только о качественном превосходстве, т е. о большей эволюционной сложности некоторых структур "глобального порядка" в сравнении с эволюционной сложностью "фрагментированных" структур — этнокультур, кланов, корпораций, наций, классов и т. п. Фактически же новые морфологические особенности отнюдь не подавляют и не заменяют старые, а дополняют их, причем очень тонко — чем тоньше и "незаметнее", тем эффективнее. Вопреки существующим предрассудкам, в ходе глобализации "перегородки" между малыми частицами мира не разрушаются, а модифицируются. Следовательно, феномен глобализации можно определить как становление единого взаимосвязанного мира, в котором факторы глобального порядка не только скрепляют прежде разъединенные его фрагменты, но и оказывают на них преобразующее воздействие.

Геометрический образ глобализации удачно найден Пьером Тейяром де Шарденом в формулировках типа "скручивание" (l'enroulement), или "свертывание на себя" (reploiement sur lui-meme), что приводит в конечном счете к образованию "мира, который свернулся" (un monde qui s'enroule). Если архаика живет в линейном, одномерном континууме развития (воспроизведение состояний, предза-данных заветами предков или их эквивалентами), а традиционные уклады связаны с формированием двухмерных плоскостей исторического маневрирования, где доминантный имперский центр цивилизует всю остальную варварскую периферию, то современность должна в идеале породить сферическое пространство, где ни одна точка не может быть постоянным центром, но каждая способна в том или ином отношении в течение того или иного времени выступать в роли условного центра для всех других. Вероятно, не случайно начало модернизации совпало с Великими географическими открытиями и с "замыканием" планеты кругосветной экспедицией Магеллана, а начало глобализации — с выходом человека в космос, давшим возможность увидеть всю планету и инструментально работать в планетарных масштабах...

...История человечества, охватывающая последние пять столетий, представляет собой историю модернити, корни которой уходят в позднее Средневековье, а развитой формой выступает "вестернизированная" мировая экономика, основанная на принципах гражданского общества. С этой точки зрения два важнейших процесса последних десятилетий — формирование в развитых странах постиндустриальной хозяйственной системы и глобализация —как бы венчают собой становление подлинного модерна, искореняют те его перегибы, которые были заложены еще Вестфальской системой.

Какая же фундаментальная тенденция стоит за процессами, столь радикально изменившими облик цивилизации во второй половине завершившегося столетия? На наш взгляд, это движение к обретению человеком все большей свободы — экономической, социальной, политической и духовной, причем важнейшей является именно последняя. С таких позиций целью глобализации можно считать расширение возможностей человека влиять не на отдельные стороны социального прогресса, а на прогресс цивилизации в целом. Это, в свою очередь, означает, что императив глобализации состоит в обеспечении управляемости общественного развития.

Вопрос об управлении развитием возник тогда, когда в ходе модернизации (примерно два с лишним столетия тому назад) социальные мыслители стали осознавать, что за изменениями общественных институтов и образа жизни людей прорисовывается череда логически связанных состояний. Это новое видение позволяло угадывать ход эволюции — как природной, так и социальной, однако до поры до времени сводилось (в традиционных терминах наративной истории) к смене фаз линейного прогресса. Подобное восприятие развития в духе историцизма, увы, сохранилось до сих пор, несмотря на появление на рубеже XVIII и XIX вв. историзма, а затем и эволюционных учений.

Под влиянием духовной инерции историцизма сменили друг друга десятки утопических идей управления социальной динамикой, и лишь во второй половине XX в. удалось достаточно отчетливо поставить задачу обеспечения сустентабельности или, как обычно пишут отечественные авторы, устойчивости развития. Доктрина сустентабелъного (дословно: поддерживаемого — sustentabilis, от латинских sub — под и teneo — держу, т. е. надежно обеспечиваемого и потому достаточного) развития предложена в докладе "Наше общее будущее", подготовленном Всемирной комиссией ООН по окружающей среде и развитию в 1987 г. В этой концепции обосновываются преимущества скорее качественного развития (development) экономических и социальных систем, нежели их количественной экспансии (growth).

Продолжающееся и по сей день доминирование традиционных взглядов обусловливает и широкую распространенность представлений, согласно которым глобальная управляемость предполагает возникновение если и не мирового правительства, то уж по крайней мере некоего центра, осуществляющего своего рода государственные функции в планетарном масштабе. Подобная точка зрения основывается на принципе управления миром со стороны некоего руководящего субъекта — пусть даже коллегиального и демократического. Однако управляемость мира (global governance) не равносильна управлению миром (world government). По существу, управляемость мира находит выражение в контролируемом или управляемом развитии, а отнюдь не в регламентации способов функционирования тех или иных институтов или поведения отдельных индивидов и групп людей.

Выдвижение управляемости в качестве основного критерия глобализации вовсе не означает редукции последней к исключительно политической проблематике. Этот критерий важен и для других, неполитических сфер, где можно, вероятно, говорить о развитости таких общих критериев модернизации, как рационализация, рефлексивность и т. п. Однако управляемость присутствует и там в той мере, в какой при достижении поставленных политических целей учитывается экономическая, культурная и т. п. специфика. В то же время для каждой из остальных проекций действительности — экономики, социетальности и культуры — могут быть выделены свои императивы и основания развития. Так, для социетальности это обретение новых форм общности, включая многосоставные сетевые образования, а главное — появление нового типа субъектности. Для культуры это становление мулътикулътурализма и формирование общей интегральной рамки так называемой культуры мира в качестве важнейших средств культурного развития. Для экономики это использование новых ресурсов развития —знаний или, шире, неординарных способностей и умений...

...Новое столетие открывает для человечества множество вариантов решения стоящих перед ним проблем. Противостояние вестернизации в этом контексте может и должно заключаться не в том, чтобы отрицать ее как таковую, а в том, чтобы предлагать миру —мегаобществу и составляющим его народам — и иные, более привлекательные и эффективные решения. Именно поэтому России, нашей евразийской цивилизации, необходимо активизировать свое цивилизационное творчество, основывающееся на исторической памяти ее народов, на их уникальном культурном опыте, однако делать это следует, не отвергая достигнутое Западом. Сегодня, как, впрочем, и во все времена, перед общественными науками стоят проблемы, далеко выходящие за рамки текущего момента. Нам предстоит осознать, что в условиях глобализации одновременное использование нескольких точек зрения становится настоятельной необходимостью, и создать адекватную методологию анализа этих качественно новых социальных процессов и явлений.

...Главная цель нашей книги, в основу которой положены материалы указанной дискуссии, состоит в том, чтобы привлечь внимание коллег к проблематике "больших структур" и "долгих длительностей", которая сегодня оттеснена на периферию отечественного обществоведения и политологии. Кроме того, мы хотели показать, что "модная" тема глобализации может обсуждаться не поверхностно, не в идеологическом ключе, а в связи с выявлением коренных проблем существования и развития человеческого рода. Представляемая вниманию читателей книга имеет три раздела, каждый из которых посвящен одному из измерений современных глобализационных процессов — экономическому, социологическому и политическому. Разумеется, сегодня невозможно рассматривать каждое из этих измерений независимо от других сторон глобализации, и поэтому авторы статей, помещенных в каждом из разделов, затрагивают и более широкую проблематику. Это позволяет читателю составить более полное представление о рассматриваемых тенденциях.

Как организаторы дискуссии и составители книги, мы стремились отразить в данном издании атмосферу проведенного обсуждения. Именно поэтому в каждом разделе мы поместили по два переработанных для публикации доклада, авторы которых, на наш взгляд, наиболее четко формулируют основные проблемы, рассматриваемые в соответствующем разделе, и выступления, посвященные более детальному, иногда и критическому их анализу.

Первый раздел — Экономические измерения глобализации — открывается статьями В. Л. Иноземцева и В. А. Красилыцикова. Оба автора, придерживающиеся различных взглядов на отдельные аспекты становления новой экономической системы, рассматривают формирование постиндустриального хозяйства в странах Запада в качестве основной движущей силы, определяющей контуры мировой экономики XXI в. По их мнению, реальное соперничество между хозяйственными "центрами силы", столь заметное на протяжении всей нынешней эпохи — со времени формирования основ Вестфальской системы до середины 70-х гг. XX в. — уходит в прошлое по мере того, как в Западной Европе и США развивается новый, постиндустриальный хозяйственный уклад, противостоящий всему миру, представляющему собой разнообразные формы индустриального хозяйства. В новых условиях никакие усилия оставшихся на мировой периферии стран, на наш взгляд, не способны обеспечить реальный прорыв в постиндустриальную эру вопреки желанию представителей атлантической цивилизации. Таким образом, замыкающийся в самом себе западный мир в XXI в. неизбежно окажется абсолютно доминирующим в глобальной экономике, станет тем единственным полюсом хозяйственной власти, с которым в обозримом будущем никто не сможет разговаривать "на равных".

Авторы двух следующих статей, В. Г. Федотова и Р. М. Нуреев, рассматривают некоторые аспекты истории формирования современной постиндустриальной экономики и ее закономерности, а также обращают внимание на то, какими альтернативами располагают государства, не входящие в состав "постиндустриальной цивилизации". В центре их внимания находятся вопросы взаимодействия "центра" и "периферии" глобальной хозяйственной системы, синхронизации их развития, а также проблемы преодоления складывающейся тенденции к углублению пропасти, отделяющей "первый" мир от "третьего" и "четвертого", "золотой миллиард" от остального человечества.
Развивая эти подходы, М. Г. Делягин и В. А. Бирюков обращаются к наиболее актуальной для отечественных исследователей теме, касающейся определения места России в формирующейся мировой экономической конфигурации. Они подробно останавливаются на оценке различных взглядов, распространенных в российской экономической и политической теории, подчеркивая их нереалистичность, обусловленную в значительной мере психологическими факторами. (Тезис о том, что "Россия более не имеет перспектив развития, приемлемых с точки зрения ее собственного общественного сознания", выдвинутый М. Г. Делягиным в одной из его работ, как нельзя лучше отражает суть этой позиции.) Вместе с тем и М. Г. Делягин, и В. А. Бирюков отмечают наличие у России целого ряда конкурентных преимуществ, позволяющих ей, пусть и не претендуя на формирование вокруг себя нового хозяйственного "полюса", занимать достойное место в планетарной экономической системе. К указанным работам примыкает и статья Л. Н. Клепацкого, рассуждающего о позиционировании Российской Федерации в мировой экономике, о необходимости формирования и последовательной реализации сбалансированной политической линии, позволяющей нашей стране не утрачивать ранее завоеванных позиций. В названных статьях, по сути, затрагиваются темы, непосредственно относящиеся к следующему разделу книги.

Второй раздел — Структура современного мира — открывается статьями М. М. Лебедевой и А. И. Неклессы, предлагающих два альтернативных и в то же время взаимодополняющих взгляда на логику современного мироустройства. Для М. М. Лебедевой она обусловлена самокритикой и переосмыслением базовых оснований модерности — суверенитета, Вестфальской системы и т. п., а также появлением на международной арене новых действующих субъектов — корпораций, неправительственных организаций и др. А. И. Неклессе разговор о логике нового миропорядка представляется весьма проблематичным. В происходящих сегодня событиях он если и склонен видеть какую-то логику, то скорее логику беспорядка, которым отмечен конец прошедшего столетия. Между тем и он констатирует рассматриваемые М. М. Лебедевой тенденции, хотя и трактует их иначе, пользуясь не языком международных отношений, а укрупненными категориями планетарного масштаба.

Проблема выработки нового языка (и даже языков), адекватного изменяющимся конфигурациям миропорядка, находится в центре внимания Д. Н. Замятина, который в постмодернистской зыбкости образов улавливает разнородные формы общественной жизни. В отличие от него, В. И. Пантин обращает внимание на все большую отчетливость общих тенденций, на признаки синхронизации и даже отчасти гомогенизации многих казавшихся несовместимыми явлений при сохранении, а порой и обострении целого ряда социальных противоречий. Развивая и в то же время оспаривая подобный подход, В. В. Лапкин подчеркивает, что двойственность процесса глобализации сопряжена как с универсализацией принципов международных взаимодействий (в самых различных сферах — политической, финансовой, технологической, культурной и т. д.), так и с усложнением внутренней структуры и системы связывающих взаимодействий единого универсального миропорядка, что, собственно, и является главным фактором его упрочения и возрастающей стабильности.

Вычленить рациональное зерно и тем самым сблизить разноплановые трактовки глобализации пытается А. Г. Володин, оперируя категорией "глобальный парадокс", предложенной Дж. Несбиттом. Суть этого парадокса, по мнению автора, состоит в том, что мировое развитие сегодня определяется одновременным действием разнонаправленных тенденций, в том числе глобализации и локализации. Среди этих разнонаправленных тенденций выделяется одна — образование мощных инновационных центров, оказывающих влияние на процессы всемирного масштаба. Для этого явления В. М. Сергеев нашел яркий образ — "ворота в глобальный мир", —который помогает лучше понять как "глобальный парадокс", так и коллизии, о которых пишут М. М. Лебедева и А. И. Неклесса. Явления, подобные "воротам в глобальный мир", М. В. Ильин отнюдь не считает небывалыми. Он оценивает активизацию городов и корпораций как возвращение к исходному для модернизации многообразию политической организации, которая отчасти деформировалась в процессе "утяжеления" государства в последние два-три столетия. Это возвращение, с точки зрения М. В. Ильина, позволяет государству стать адекватным участником складывающейся глобальной структуры мира.

Третий раздел — Динамика цивилизационных взаимодействий — открывается статьями В. И. Пантина и В. В. Лапкина. В первой из них предлагается трактовка складывающегося миропорядка и его противоречий в терминах сверхцивилизации. Во второй прослеживаются отдельные тенденции, которые на протяжении последних веков в той или иной мере определяли мировую динамику. Особо рассматривается такой аспект, как взаимодействие "центров" и "противо-центров" в мировой экономике и политике. Разделяя многие взгляды этих авторов, А. Г. Володин отмечает, что противопоставление одних цивилизаций другим отражает противоборства уходящего века. Дополнительные аргументы в обсуждении адекватности языка, оперирующего предельно широкими категориями типа "цивилизация", "центр", "открытость" и т. п., приводит И. Н. Ионов. В данном контексте Б. В. Межуев обращает внимание на серьезное противоречие, содержащееся в статьях В. В. Лапкина и В. И. Пантина, — противоречие между "западным" происхождением цивилизации "центра" и ее потенциально "универсальным", "глобальным" (и в этом смысле не узкозападным и тем более не узкоамериканским) статусом. Эту идею развивает и М. В. Ильин, стремящийся подчеркнуть, что линии настоящего раздела проходят не столько между цивилизациями и странами, сколько внутри их. При этом он обращает особое внимание на внутренние конфликты модернизации, связанные с трансформацией несовременных форм политической организации в современные.

В заключение отметим, что мы не стремились дать в нашем сборнике сколько-нибудь законченную трактовку мегатрендов мирового развития. Наша цель, как уже говорилось, состояла в том, чтобы побудить возможно более широкий круг наших коллег к серьезному и обстоятельному обсуждению кардинальных проблем современности. Мы надеемся, что изложенные на этих страницах идеи послужат активизации дискуссии, уже идущей на страницах журналов "Полис" и "Космополис", на сайтах www.postindustrial.ru и www.politstudies.ru.

СОДЕРЖАНИЕ

Ильин М. В., Иноземцев В. Л.
Введение.

Часть первая. Экономические измерения глобализации.

Иноземцев В. Л.
Неизбежность монополюсной цивилизации .

Красильщиков В. А.
Конец индустриальных модернизаций?

Федотова В. Г.
Модернизация и глобализация.

Делягин М. Г.
Пути России в однополярном мире.

Бирюков В. А..
Каковы возможности России войти в постиндустриальный мир?

Нуреев Р. М.
Искать свой особый путь.

Клепацкий Л. Н.
Проблемы современной трансформации международных отношений.

Часть вторая. Структура современного мира.

Неклесса А. И.
Ordo quadro: пришествие постсовременного мира.

Лебедева М. М.
Формирование новой политической структуры мира и место России в ней.

Володин А. Г.
Глобальный парадокс.

Замятин Д. Н.
Многоликость современного мира.

Ильин М. В.
Стабилизация развития .

Лапкин В. В.
Размышления о соразмерности глобализации и модерна .

Пантин В. И.
Гомогенизация как тенденция.

Сергеев В. М.
Ворота в глобальный мир .

Часть третья. Динамика цивилизационных взаимодействий.

Лапкин В. В. (совместно с Пантиным В. И.)
Волны политической модернизации в логике "противоцентра".

Пантин В. И. (совместно с Пантиным В. В.)
"Универсальная цивилизация": генезис и противоречия .

Межуев Б. В.
Теория модернизации и геополитика: проблематичность концептуального соотнесения.

Ионов И. Н.
Динамика цивилизаций.

Ильин М. В.
Новая жизнь традиционных укладов .

Володин А. Г.
"Сверхцивилизация" vs "противоцентр": логика противоборства уходящего века .

Кузьмин А. С.
Глобализация как высшая стадия империализма: к проблеме рефлексии описания Pax Romana парфянскими книжниками .