Невозможное, которое возможно

Какую только нелепицу не услышишь от русского человека! И часто сказанное кем-то кажется нам всем откровенной чушью, или выражаясь корректней — невозможным. Но проходит время, и люди уже спорят за право считаться творцом той мысли, которая еще вчера вызывала лишь насмешки. Поэтому, следуя эйнштейновскому принципу: достаточно ли безумна эта идея, чтобы быть верной? — зададимся вопросом: достаточно ли невозможна наша мысль, чтобы стать действительно возможной?

Мы долго жили и продолжаем жить по рекомендациям заморских дипломированных знахарей, по рецептам МВФ, Всемирного банка и других. Предписания эти, может быть и неплохие, но от них почему-то "больному становится все хуже и хуже". Дело явно запутано. И потому как не вспомнить чеканную формулу римского права: "Ищи — кому выгодно" . Если посмотреть на события последних лет под этим углом зрения, многое начинает проясняться.

И тогда возникает следующий вопрос: "Если многое из того, что нам внушали — в принципе недопустимо, то быть может "глупость" и "безумие" приемлемо и правильно?" Так был взят на вооружение приём: делай наоборот!

В принципе мы ничего не открыли, метод "от противного" известен давно. Учитывая успешность применения этого метода в целом ряде наук, мы так и поступили: брали рекомендации, активно пропагандируемые в СМИ, и далее смотрели: а что будет, если сделать наоборот? Этот метод дал интересные результаты. Появились новые парадоксальные формулы, некоторые из которых выглядят диковато, другие даже "преступно". Конечно же, многое из сказанного — сыро. Но всякий раз закрадывалось ощущение, что так двигаться принципиально честнее и перспективней.

Мы понимаем, что наш метод и порожденные им идеи будут казаться кому-то еретичными, кому-то дурацкими, кому-то экстремистскими. И именно поэтому мы считаем должным произнести эти шальные и одновременно серьезные, невозможные и порой достаточно невозможные мысли.

Это не окончательные взгляды и не программа действий. Это мысли, с которыми предстоит жить, а это, значит, отвергать, развивать, противопоставлять и дополнять, не стесняясь говорить вслух то, что представляется самым важным сегодня и неоспоримым завтра.

И так, о чём же они нам говорят?

Нам говорят, что была сломлена тоталитарная система, и в России наконец-то установилось какое никакое демократическое правление. А что до трудностей, так они обусловлены тяжелым коммунистическим наследством…

То, что окружает сегодня нас — отвратительно. Это общее неподдельное ощущение, единственно возможная реакция на происходящее в Отечестве. Кого-то это бесит. Кого-то до глубины души возмущает. У кого-то на это закипает ярость, у других — опускаются руки. А ситуация тем временем только ухудшается. Тогда как же быть?

Что делать, когда нормы и правила жизни, Конституция, сама "игра" навязаны нам как стороне, потерпевшей поражение в холодной войне? Как нам честно перед самими собой признаться в том, что мы народ побежденный, что проживаем на "оккупированной" территории? Что характер и результаты войн изменились, но не изменилось отношение победителей к побежденным? Что мы народ, с которым мало кто собирается считаться? Что это уже происходит!?

Так что же делать, если с помощью современных технологий управления неоколониальными территориями любое сопротивление подавляется еще на уровне идей?

Наш ответ: трезво мыслить (как здесь не вспомнить православное трезвление?) и делать всё наоборот! Трезвость мысли позволит избавиться нам от навязываемых шаблонов, а делание наоборот разовьет потребность в самостоятельном поступке. Дерзость — качество протестующего народа. Нам жизненно необходимо начать ИГРУ НА СВОЕМ ПОЛЕ. На собственном поле! Нам нужны свои правила!

Нам говорят, что самое главное — это социальная стабильность, и что надо непременно к ней стремиться…

Каждое общество — каждый культурный мир — вырабатывает свою систему ценностей. Она является альфой и омегой этого мира, его фундаментом и его храмом. Поэтому нет абстрактных общечеловеческих ценностей (есть общечеловеческие ценности как сумма ценностных совпадений, диалога культурных миров), но есть опасный миф о том, что хорошее для них, станет благим для нас. Наши предки были более благоразумны, повторяя: "То, что немцу здоровье, русскому — смерть!" Поэтому, когда решаетесь на переливание крови, проверьте группу крови донора!

Если "социальная стабильность" и хороша, то для тех, чья страна не унижена, не разобщена, не потеряла саму себя и свой путь. Социальная стабильность предполагает сложенную, гармонизированную, устраивающую большинство членов общества, систему отношений и взглядов. Что сложено в нашей стране? Что собирается сохранять социальная стабильность у нас? О стабилизации чего идёт речь?

Нашей Родине для сопротивления, для выхода на созидательную позицию восстановления промышленности, систем образования и здравоохранения, необходима социальная напряжённость. Социальная напряжённость как созидательный потенциал народа, как необходимое условие развития любого общества, как конфликтное движение вперёд. Мобилизация и мобилизационная экономика (мы здесь не обсуждаем исключительно негативный конатат этого понятия, который был ему придан в связи с противостоянием коммунизму), о необходимости которой сегодня в стране столько разговоров, источником силы имеет социальную напряженность.

Поэтому мы выступаем за поддержание должного уровня социальной напряженности! Это наш главный ресурс и мы готовы его контролировать, понимая, что оборотная сторона ресурса — риск.

Нам говорят, что политика — дело грязное, честный человек никогда не будет ею заниматься…

Политическая аморфность в сложившейся ситуации есть преступление. "Политика грязное дело " — лозунг коварный. Небезынтересно: кто в результате отсекается от сферы деятельности, где решается быть или не быть стране, а если быть, то какому будущему? Разве внутренняя и внешняя политика не есть практика по обустройству и освоению собственной территории и защите собственных национальных интересов?

С другой стороны, нам постоянно навязывается альтернатива: назад — в ГУЛАГ, или вперёд — в мир "демократических" ценностей. Мы настаиваем — выбор гораздо богаче. А значит, преступлением перед обществом является сегодня как участие в такой политике, так и принципиальное неучастие в политических процессах. Какими они станут в России — зависит только от нас. Каждый народ имеет ту политику, которую терпит. Поэтому, если Вы не имеете политики, тогда политики имеют Вас.

Нам говорят: "мы думали, что вы отстали на 15-20 лет, но теперь мы убедились, — Россия отстала навсегда!"

Кто в начале 20-х годов, во времена НЭПа, сразу после гражданской, знал, что через каких-то 15 лет СССР станет одной из ведущих в мире индустриальных держав?

Миф о принципиальном отставании направлен на то, чтобы лишить русский народ сил и дерзости, и ни в коем случае не допустить новой мобилизационной программы, подхваченной миллионами, приучить национальное сознание к мысли: "всяк сверчок знай свой шесток".

Поэтому мы говорим: произойдет мобилизация — будут и результаты, обескураживающие мир. Примеров тому множество. Это и поразительный рывок, который совершила наша страна в 30-е годы, это и тот путь, которым выводил Америку из Великой депрессии Рузвельт, это и путь послевоенных, лежащих в пепле, Германии и Японии.

И так, необходимость мобилизационной экономики настала. Мобилизация как форма социальной напряженности — путь в наше будущее.

Нам говорят, что коли, избрали президента, органы власти — так терпите. Каждый народ имеет то правительство, которое заслуживает…

Второе утверждение задевает, но оно верно. Разит в самое сердце. Чтобы не было так, как сегодня, когда нашим политикам гарантируется безнаказанность, необходим общепринятый механизм общественного контроля.

А пока, можно разбазаривать ресурсы и одновременно загонять державу в кабалу к кредиторам, можно воровать, можно просто ничего не делать (это теперь называется "техническим правительством"), а потом спокойно удалиться на покой и во всех результатах своей деятельности (бездеятельности) обвинять кого угодно, только не себя.

Поэтому в ситуации сложившейся безответственности власти мы предлагаем на выборах очередного главы государства в бюллетене для голосования поставить вопрос по отношению к действующему на тот момент президенту: виновен-невиновен. В случае положительного ответа большинства — "виновен", экс-чиновник должен быть взят под стражу до вынесения приговора Верховным Судом России.

Так народ выступит в роли огромного, соборного суда присяжных. И тот, кто сегодня претендует на лидерство в стране, будет знать, что в конце непременно придется держать ответ.

Нам говорят, что из страны ушли миллиарды долларов. И сделать с этим ничего нельзя…

Итак, проблема "репатриации" денег. Унизительно просить несколько миллиардов у Запада, когда сотни миллиардов вывезли из страны наши собственные граждане под угрозой их потери. Тем более что большая часть выпрошенной суммы даже не пересечёт границу России.

Есть две "породы" денег: деньги, полученные в результате предпринимательской деятельности и вывезенные за рубеж с целью их сохранения и приумножения, и деньги грязные, полученные в результате строительства "пирамид", украденные чиновниками по фиктивным договорам из международных кредитов, гуманитарной помощи, невыплаченных зарплат, пенсий и пособий. Отличить одни деньги от других трудно, но возможно, как бы и кто ни уверял в обратном — специалисты это сделать в состоянии. После этого по отношению к деньгам заработанным, необходимо создать условия по их репатриации (на фоне налоговой и таможенной реформ провести широкую экономическую амнистию), а по отношению к деньгам грязным — объявить их "преступлением против народа" и на этом основании применить норму "за неимением срока давности". Была бы только политическая воля.

Нам говорят, что в нынешней ситуации невозможно обойтись без западных кредитов. И потому всякую договоренность об очередном транше превозносят как безусловную победу очередного правительства…

То, что занимать деньги на Западе дешевле, чем в стране — общеизвестный факт. Но последствия такого займа обсуждать как-то не принято. Народная мудрость о бесплатном сыре — не в чести. Но об этом могут не помнить только известные грызуны.

Все знают, для чего сегодня берутся деньги на Западе и где они в итоге оказываются (или в чьих карманах). Все знают, что сегодня правительству взять деньги, — значит, отложить ещё на некоторое время необходимость решительных шагов. Все знают, о том, что деньги берутся также и под президентские кампании кандидатов, угодных Западу. Придёт время, и кредиты станут средством возвышения России, сегодня это не так. Сегодня количество занимаемых денег обратно пропорционально количеству мужества.

Поэтому наше требование предельно жестко: долги не увеличивать. Денег не занимать. Чиновников берущих на Западе кредиты, примечать, а когда у нас появятся инструменты привлечения к ответственности — спросить.

Нам говорят, что нельзя допустить того, чтобы на руках у населения было оружие…

У какого населения? Охрана границ силами приграничного населения — традиция на Руси. Разговоры о том, что мы живем в другое время, необходимо оставить на ту пору, когда мы действительно станем жить в другое время.

А пока — в ситуации развала Вооруженных Сил (а значит и пограничных войск), постоянных приграничных конфликтов, поруганного достоинства, огромного количества современного оружия в руках бандитов на сопредельных территориях — защита своей границы, своей станицы, семьи собственными силами есть реальный выход из положения. Казаки к этому давно готовы. Так было всегда. Когда государство не держит границы — границы самоорганизуются. Нужно только волевое решение и доступ к вооружению, отвечающему поставленным задачам.

Нам говорят, что россияне — это те, кто имеет российское подданство, о них и надо думать, а защищать интересы тех русских, которые оказались гражданами стран ближнего зарубежья — значит вмешиваться во внутренние дела суверенных государств…

Ситуация с русской диаспорой критична. Москва, еще недавно столица русских земель, город-собиратель, фактически отказалась от части русского народа. Так, полуторамиллионное русское население Крыма, многомиллионное Украины, Казахстана, Приднестровья, других стран попросту вырвано из "тела" современной России. На каком основании? Почему с этим нужно мириться? Какие такие ценности перебивают ценность собирания и окормления своего народа?

Ситуация критична ещё и потому, что нас, русских, слишком мало. В отношении к исторической территории — устрашающе мало. Даже когда русским назовет себя "всяк сущий в ней язык" всё равно мало.

Русским с окраин необходима особая работа по складыванию новых форм общежития с малыми народами, готовыми и стремящимися стать нашими союзниками, осознающими себя участниками нашего социокультурного мира. Так в Крыму уже начат проект по соорганизации сил между русскими и крымскими татарами с целью сопротивления существующим геополитическим тенденциям. Ситуация превратила нас в естественных и стратегических союзников.

Необходимость диаспоральной политики очевидна. Отсутствие таковой в современной России — преступно. Проблема ещё и в том, что нет лидера, способного принять на себя ответственность за территорию некогда называемую Россией, за народ, некогда с гордостью носивший имя русский. В тоже время, политик, нашедший в себе силы для такого поступка станет одной из влиятельнейших фигур встающей с колен России.

Русские ближнего зарубежья должны иметь возможность остаться там, где живут сейчас. Остаться, чтобы развить формы новой самоорганизации, стать лидерами местного бизнеса, затем включиться в глобальные инфраструктуры, сохранить за собой позиции местной культурной элиты. Россия же должна всячески способствовать именно этому, а не тратить деньги на обратное переселение (за редким исключением), способствуя коллективному бегству.

Мы провозглашаем новую диаспоральную политику, видящую русских не только в подданных Российской Федерации.

Нам говорят, что мы не смогли справиться с освоением больших пространств как Сибирь и Дальний Восток. Более того, нам говорят, что Дальний Восток — обуза для России…

Сибирь и Дальний Восток — малоосвоенные, труднодоступные территории, находящиеся на краю экологического бедствия. Что с этим делать? Заселять или отдавать, например, в аренду кропотливым китайцам? Если заселять, то кем? Русскими? А если их недостаточно, то надо ли бояться заселения этих земель китайцами? А если осваивать, то как? Массовым переселением или вахтовым методом? С помощью кого?

Мы же знаем точно: пока украинцы и белорусы будут зарабатывать деньги вахтовым методом в Сибири и Дальнем Севере — они будут оставаться существенной частью нашей социокультурной системы. Таким образом, освоение малозаселенных земель востока должно добровольно вестись народами нашего относительно перенаселенного крайнего запада.

Нам говорят, что частная собственность на землю недопустима. Или, наоборот: без разрешения продажи земли невозможен экономический подъем, что без этого хозяин на землю не вернется…

Снова мы видим пример рассуждения или-или. Вместо того чтобы перейти к обсуждению иных возможных форм пользования, владения и распоряжения землей. Но пока "паны дерутся — у холопов чубы трещат", а Россия закупает продовольствие на том же Западе, на занятые там же деньги, т.е. на западные кредитные излишки западные же излишки провольствия.

Ясно, что по отношению к деградирующим, выведенным из севооборота землям, которые будут потеряны, если на них не начать хозяйствовать (речь не идет о дачных или приусадебных участках), должна быть предложена простая и понятная программа. А что, если в качестве рабочей формулы взять: пользование и владение без права распоряжения?

Все должно быть предельно просто, а иначе в таком запутанном в России вопросе как отношение к земле ни чего с места не сдвинуть. Человек пришел и начал работать. Пока работаешь — земля твоя. Перестал — через три года, например, любой другой может внести заявку, прийти и работать дальше. Поэтому кто работает на земле — тот и владеет.

Нам одни говорят, что православная церковь — лидер духовного возрождения России, а другие, настаивают на "свободе совести"…

Наверное, впервые за всю историю России институт церкви не несет ответственности за территорию, на которую у нее монопольное право духовного окормления. Мы знаем, что в критические моменты церковь являла личностей, способных исполнить долг веры, сказать правду, воодушевить, возглавить, принести себя в жертву. Так смута дала святителя Гермогена, Октябрьская революция — патриарха Тихона. Что происходит с церковью сегодня?

В сознании многих РПЦ стала еще одним инструментом власть предержащих, покрывая и благословляя ее лидеров (на что благословляя?) Церковь на глазах превратилась в коммерческое предприятие, пользующееся монопольными правами на экспорт ряда товаров (особенно впечатляют алкоголь и табак). Институт церкви — сегодня первый враг Церкви. Другое утешает — люди, вошедшие в Церковь, многие из которых достойны самых высоких слов.

И ещё. Россия всё отчетливее осознает, что она не только православная страна. И новая доктрина (замещающая предыдущую коммунистическую) нашей социокультурной системы не может не впитать в себя потенциальную силу иных конфессий, и в первую очередь, ислама. Думается, что уже в ближайшее время такое явление как "русский ислам" станет активной силой возрождения России.

Нам говорят, что у нас хорошие (в том смысле, что соответствуют нормам принятым в "цивилизованных странах") законы, но они плохо выполняются…

Чтобы законы работали, нужно, чтобы народ как минимум хорошо понимал их. Закон должен отражать мнение большинства. Большинство должно сказать: "Это мой закон". Если большинство с законом не согласно — это плохой закон, ибо это неработающий закон. Нет абстрактно хороших или плохих законов, закон есть средство общественного обустройства, если он этому способствует — он хорош, мешает — плох.

Спросите у сотни людей на улице: что надо сделать с убийцей троих детей? Или у сотни предпринимателей: можно ли честно работать с этим Налоговым кодексом? Ответ — предсказуем. Об этом знают все. Но предпочитают обсуждать механизмы принуждения: как сделать так, что бы такие "замечательные" и цивилизованные законы у нас работали? Мы подскажем: договориться с народом, с социальными группами, т.е. с теми, ради кого эти законы и созданы.

При этом остаётся понятным главное, что ни одна из сторон (государство, общественные институты, партийные и коммерческие структуры) не может диктовать другой, что она должна отдать. Возможно только договориться. Так предприниматели и власть должны договориться о ставке налога. Сесть и выработать решение, а затем головой отвечать за соблюдение договоренностей.

Нам говорят, что поле и характер деятельности политических партий — это то, что сложилось за десятилетия "истинной демократии" на Западе. Многопартийность, гражданское общество — вот лекарство для больной России...

У нас в стране нет партий. То, что существует и называется "партиями" — собирается исключительно под выборы и представляет только своих лидеров, для которых мы все — одноразовый электорат. А потому назрела необходимость в общенародном движении. Движение есть форма сопротивления — и пораженческим настроениям в обществе, и бюрократическому механизму самопоедания. Такое движение не строят сверху. Там оно никому не нужно. История повторяется. И нет никого, кроме нас самих.

В России до сих пор нет полноценного института народного представительства, не возникли формы народного участия в управлении страной, а значит и нет демократии. Её подменили избирательными технологиями, либеральной демагогией и номенклатурным произволом.

Мы не призываем к безоглядной борьбе или саботажу. Мы говорим о сопротивлении. Трудность сопротивления состоит в том, что нет явного противника. Опасность — в поисках такого противника.

Нам не надо вступать с властью в беспредметные споры. Каждый человек должен заниматься своим делом — воспитывать детей, печь хлеб, варить сталь, торговать, управлять и многое-многое другое. Мы сегодня разделены, но мы нужны друг другу. Наша солидарность нужна России. России нужны люди, осознающие для чего и куда им двигаться.

* * *

Еще раз повторим: то, что вы прочли — не программа. С одной стороны — это вызов, с другой — информация для серьезного размышления, в результате которого и вырабатывается программа. Мы приглашаем тех из вас, в душе у которых наши мысли получили отклик, присоединиться к нам и принять участие в создании принципов и программы движения. Поле для деятельности открывается предельно широкое.

Любая программа, претендующая на реализацию, требует политической воли. Упование на то, что кто-то придёт и эту волю нам явит — на наш взгляд, детское, фольклорное ожидание.

Поэтому мы призываем к выработке позиции каждого.
Поэтому мы говорим: Да здравствуют резкие движения!
Будьте реалистами, требуйте невозможного!