Страна без общества?

"Мы постоянно чувствуем потребность
помочь другим, подпереть плечом повозку,
которую с таким трудом тащит человечество,
или, по крайней мере, хоть пожужжать вокруг".
Жан Мари Гюйо

Переживаемый сегодня Россией кризис государственности, слом социальных институтов – финансовых, политических, образовательных, правоохранительных – помогает проявить глубинные характеристики русского общества. Так на заброшенных автодорогах пробивает бетонное покрытие трава, отвоевывая старое место обитания. Огромное количество людей, особенно молодых, которых кризис вырвал из привычного режима функционирования, впервые имеют возможность и время осмотреться, подумать, определить для себя то, что действительно важно, а что лишь сопутствовало и было лишним. Нам всем в очередной раз историей дан шанс, которого многие страны и народы никогда не имели. Шанс начать обустраивать жизнь сначала. Такой шанс после первой и второй мировой войны имела Германия. Такой шанс в 1948 году получил Израиль. Теперь такой шанс получила Россия. Заметим, не первый в этом столетии раз.

Но как воспользоваться этим шансом, на каких принципах и какими методами необходимо обустраивать жизнь в России на пороге третьего тысячелетия? Дискуссиям на эту тему нет числа. Это и хорошо – чем больше людей будет вовлечено в процесс жизнестроительства, тем меньше шансов построить нечто непотребное. Главное не торопится в определении конечной цели, успеть договориться о том, что же нам надо, иначе все сведется к строительству очередной Вавилонской башни. Для этого необходимо задать минимальную целостность понимания того, что сейчас происходит в России. Прежде всего – понимания, потому что слишком часто в России поспешные попытки нечто сделать, заканчиваются плачевно. И, прежде всего, для их авторов. Об этом многие представителям интеллигенции, которые слишком всерьез рвутся во власть, или обслуживают ее интересы, неплохо было бы помнить.

Причины крушения социальных институтов можно объяснять по-разному. Одни видят их в переходе хозяйства от индустриальной формы к постиндустриальной, которую называют информационной, экологической или еще как-то. Другие – в усилении тенденции глобализации и последующей унификации социальных институтов, складывании мировых инфраструктур, что приводит к кризису традиционных обществ. Третьи указывают специфические для России и некоторых азиатских стран причины, такие как коррупция и приватизация государственных ресурсов отдельными группами людей. Каждая точка зрения по-своему правильна, каждая указывает на определенный аспект ситуации. Очевидно одно – социальное устройство России не соответствует тем проблемам, которые она вынуждена решать. Об этих проблемах – разговор особый, но уже вполне понятно, что все попытки реформаторов, направленные на поддержание функционирования государства, как некоей совокупности социальных институтов, обречены. Крах пирамиды ГКО, следствием которого явился паралич финансовой системы страны, продолжающийся больше года – одно из явных, и потому бурно обсуждавшихся событий. Но то же самое происходит и с системами образования, производства, обороны, здравоохранения и т.д. Например, по данным, распространяемым комитетом солдатских матерей, в ленинградской и некоторых других областях ни один призывник не обладает здоровьем, достаточным для прохождения воинской службы. По данным Центробанка на середину 1998 года, в сфере производства более 47% предприятий убыточны, а в сфере сельского хозяйства таковых более 79%.

Банкротство государства очевидно. Следствием этого (а отнюдь не причиной, как нас стремятся уверить) является то, что граждане не стремятся служить в армии, платить налоги и участвовать в делах государства в каких-либо иных формах. Вместе с тем, мы далеки от того, чтобы считать успешное функционирование указанных институтов безусловным благом. Например, система здравоохранения, основанная на потреблении огромного количества продукции фармацевтических компаний и составляющая значительную часть мировой экономической системы, приводит к постоянному воспроизводству болезней и, более того, к увеличению их номенклатуры. Ее задачей является поддержание здоровья человека на уровне, достаточном для выполнения тех или иных производственных функций. Соответственно, традиционно слаба в России государственная помощь старикам и инвалидам, не участвующим в производственном процессе.

В отсутствии практики заботы человеком о своем здоровье, о сохранении постоянного жизненного тонуса независимо от возраста и характера занятий, нет причин ни для сокращения болезней, ни для сокращения потребляемых лекарств, пищевых добавок и витаминизированных препаратов. Забота о своем здоровье предполагает внимательное отношение к потребляемым в пищу продуктам и питьевой воде. Современный человек ест то, что продают в магазинах и рекламируют в СМИ, а не то, что должно служить строительным материалом организма и источником его энергии. Его мало заботит, что белый хлеб, соль, сахар, сливочное масло, колбасы и множество других продуктов являются причиной хронических болезней, постоянной усталости и сонливости, сердечно-сосудистых болезней и, в конце концов, ранней смерти. Мы гораздо более внимательно относимся к покупке обоев для нашей квартиры, чем к выбору сорта колбасы или хлеба. Структура потребления продуктов питания является наиболее консервативной. С этой точки зрения, пищевая промышленность и России и других стран, экспортирующих сюда продукты питания, гарантирована от потери рынка сбыта. То же самое относится к табачной и алкогольной промышленности и к индустрии наркотиков.

Государственная система образования, в которой занято огромное количество людей и в качестве образующих, и в качестве образующихся, является вопиющим примером бессмысленности и для тех и для других. Фактически, она давно уже превратилась в машину по утилизации свободного времени людей. С 7 до 17 лет значительная часть ее усилий направлена на то, чтобы ребенок не шатался по улицам, и не нарушал общественный порядок. При этом не следует забывать, что это время могло бы быть потрачено на что-нибудь общественно или индивидуально полезное. Блестящей иллюстрацией служат слова героини фильма "Титаник": "Университет? Зачем это моей дочери? Туда поступают, чтобы выйти замуж, а у нее с этим уже все в порядке".

Может показаться странным, но все вышесказанное отнюдь не означает, что в России люди перестали учиться и учить своих детей, кормить стариков и инвалидов, помогать нуждающимся и т.д. Сложив с себя большую часть обязанностей, государственная машина показала со всей очевидностью необходимость самоорганизации и принятия ответственности за происходящее. И неожиданно выяснилось, что гигантский компенсаторный потенциал нашего общества далеко не исчерпан и его силы не подорваны окончательно. И в советское время были часты случаи, когда люди приносили продукты малоимущим. Сегодня это во многих местах стало нормой. "Семейные" детские сады, в которых по очереди организовано дежурство женщин в то время, когда остальные работают – один из ярких и весьма распространенных примеров достаточно сложной самоорганизации, притом, что многие женщины впервые начинают читать педагогическую литературу и думать о том, как правильно воспитать своих и чужих детей. Элементарное отсутствие денег у значительной части населения, проживающего не в крупных городах, заставляет договариваться с соседями о взаимной кооперации.

"Да бросьте, какое общество в России! В нашей тоталитарной стране его не было и никогда не будет!" – такую точку зрения в разного рода дискуссиях можно услышать повсеместно. Некоторые основания такого взгляда понятны: в ситуации нормального функционирования социальных институтов для общества остается очень мало места. Люди ходят на работу, проводят свободное время дома, с семьей у телевизора. Их досуг, как правило, регламентируется их социальным статусом. Если не случается экстраординарных событий, таких как голод, экологическое бедствие, призыв на службу в армию больного ребенка, то человеческое поведение может годами не выходить за рамки привычного функционирования. Те же, кому этого функционирования мало, в обычной жизни являются маргиналами. Только в особых условиях, подобных нынешним российским, понятие маргинальности перестает существовать. Нищета, например, становится массовым явлением, и уже не может в общественном сознании связываться ни с ленью, ни с другими личностными характеристиками человека. А коль скоро так, то могут начать и в действительности разворачиваются механизмы взаимопомощи и взаимоподдержки, основанные на внимании и чутком отношении к другим людям. Несмотря на то, что эти механизмы нещадно эксплуатируются теми, кто организует отряды разнообразных попрошаек, по типу работающих в московском метро и подземных переходах, само их наличие свидетельствует о том, что какие-то общественные начала в России все-таки есть.

Эксплуатация общественных начал характерна не только для России. С нашей точки зрения, так называемые американские комьюнити, которые выдаются за элементы гражданского общества, есть ни что иное, как продукты особой социальной технологии, поддерживаемой государством. Огромный штат оплачиваемых "комьюнити девелоперов" (русский аналог – организатор массовой работы по месту жительства) тому подтверждение. При этом существует строгий перечень проблем, которые находятся в рамках компетенции комьюнити. Как правило, это проблемы складирования мусора на территории комьюнити, отсутствие детских площадок, разукрашенные стены домов и т.д. Ничто так не сплачивает "рядовых американцев", как совместный просмотр "Титаника" после пары удачно покрашенных скамеек во дворе под присмотром комьюнити девелопера.

Общество проявляется в ситуациях, когда никакие имеющиеся институты не могут взять на себя ответственность за следующий шаг развития, когда приходится двигаться "вслепую", подвергаясь опасности самоуничтожения. Кончено, позднее, если будут найдены адекватные ответы на вызовы времени, они закрепятся в тех или иных институциональных формах. Но до этого уже должна существовать некая инстанция , которая своей волей и нетривиальными действиями, не предусмотренными разного рода "протоколами", фактически "взрывает" ситуацию. Сегодня в качестве примера можно привести "петлю Примакова" над Атлантикой, действия русских солдат в Югославии, акции крымских татар в Крыму, акции гражданского неповиновения в "ваххабитских" сёлах Дагестана и т.д. Эта инстанция – очень хрупка и трудно поддается рационализации. Но всё же пока она в России есть.

1999 г.