Версия для печати

«Оно» и прорубь: тихая гавань российской идентичности

"Ты покинул берег свой родной…": дрейф в пределах лунки

С момента провозглашения горбачевской перестройки прошло уже 25 лет. Решительно отрекшись от старого мира и "отряхнув его прах с наших ног", за прошедшие четверть века мы так и не прибыли ни в какой пункт назначения. Попытка реализации на родном суглинке либерального проекта привела к "лихим 90-м", эксперимент же с русской версией "китайского пути" и чиновничьей "вертикалью" закончился "тупыми нулевыми".

Не сбылась ни одна из больших "мечт" противостоящих идеологических лагерей:

"Западники": вхождение России в семью "цивилизованных" (читай "западных" народов). Единственный бонус за два десятилетия – более оживленное топтание в предбаннике ВТО. Но в ВТО, как и в ООН, состоят практически все. Так что ценность этого приза с учетом времени стояния в очереди как-то не совсем очевидна. Более того, Грузия может напоследок вдоволь покобениться и продлить для России сладость томительного ожидания еще лет на несколько. Вспомните историю с наложением Грецией вето на вступление Македонии в НАТО. США были "за", ведущие европейские страны тоже "за", а Баба-Яга в виде Греции – против! Правильно, не хрена примазываться к чужому культурно-историческому наследию и деяниям Сашки Македонского (не путать с известным российским киллером середины 90-х).

"Восточники" и "евразийцы": в союзе с народами Востока и иными поднимающимися державами против Запада. Или же объединение постсоветских просторов Евразии под знаменами новой версии "Белого Царя", не гнушающегося своей монголо-татарской генеалогией. Бонусы за прошедшие два десятилетия:

• ШОС, где реально "рулят" китайцы
• Виртуальный БРИК, из которого вот-вот столь же виртуально исключат за "несоответствие занимаемой виртуальной должности" — самые низкие темпы роста в четверке (если из виртуального БРИК нас норовят исключить западные эксперты, то в реальном БРИК верховодят те же китайцы: расширяя свою ресурсную империю в Африке, Китай настоял на включении в БРИК своего протеже — Южноафриканской Республики, страны, размер экономики которой совершенно несопоставим с экономиками остальных участников "кирпичной" аббревиатуры)
• Таможенный Союз, состоящий из двух с половиной членов (вечно фрондирующего Батьку можно считать, максимум, за половинку союзного нам таможенника)

"Почвенники" и "ура-патриоты", черпающие вдохновение прямо от родной земли (точнее, от скважины): "энергетическая сверхдержава", "возрожденная мощь", "вставание с колен", "гром спортивных побед", "новая искренность": бонус крайне волатилен и находится в прямой зависимости от мировых котировок цен на нефть и металлы.

Из внеидеологических бонусов есть еще субтропическая зимняя Олимпиада и ЧМ-2018, который потребует проведения подлинной инфраструктурной революции (напомним, что прошлой осенью сборной Бельгии пришлось изрядно понервничать, чтобы вовремя попасть на товарищеский матч в Воронеже). Ну, не будем заранее дуть на воду. Всегда есть некая процентная вероятность, что получится "не как всегда". Бывает же, что нам кто-нибудь, да поможет, – зима, Барклай иль Русский Бог – и, в конечном счете, мы умудряемся как-то проскочить и бочком протиснуться. В общем, вся надежда на Барклая.

Библейский исход во второразрядную "нормальность"

Спустя 25 лет "исхода из Египта" и ввиду незавершенности "синайского проекта" с бесконечным нарезанием кругов по пустыне ("земля обетованная" не только не маячит на горизонте, но и, вообще, исчезла всякая внятная дефиниция, куда же мы все-таки движемся), хотелось бы, наконец, разобраться – кто мы, и что мы. Как для отдельных личностей, так и для целых народов, незавершенное осмысление собственной идентичности грозит глубокими психозами. Декабрьские этно/нацбеснования в Москве и ряде других городов – это одно из проявлений этого психоза.

Меньше всего хотелось бы впадать в пафос самобичевания в стиле журналистики конца 80-х – начала 90-х годов. Мол, мы самый нижний круг дантова ада, и ниже нас разве что только лава вулкана Эйяфьятлайокудля.

На самом деле, есть капиталистические страны (подчеркиваю, капиталистические, поскольку не перевелись еще до конца идеологи, равняющие капитализм в целом с раем небесным), где рядовым гражданам живется хуже, чем в России. Из больших стран, навскидку, — это Нигерия и Индия. В смысле беспробудной клановости и коррупции, выживать там не имеющим доступ к "кормушке" еще труднее, чем у нас (о несладкой жизни стремящихся пробиться в средний класс в Индии есть очень хороший роман Аравинда Авиги "Белый Тигр"). Причем, клановость и коррупция, при определенных обстоятельствах, не перечеркивают перспективы экономического роста. Однако, экономический рост и улучшение качества жизни — далеко нетождественные понятия. Хотя, живущим в России это, наверное, и так очевидно.

Мы же находимся в так называемой категории "нормальности" — и до самого дна не так уж и близко, и блики на поверхности воды, ой, как далеки. По стилистике и уровню жизни (ВВП на душу населения) Россия вполне сопоставима с такими крупными развивающимися странами как Мексика и Турция. Для тех, кто привык сверхдержавно морщить нос, следует напомнить, что Мексика и Турция – члены OECD, организации экономически развитых стран, то есть той структуры, куда Россия только стремится попасть (дай Бог, чтобы процесс вступления не затянулся на такие же бесконечные эоны времени, как и процесс вступления в ВТО).

Отличает же нас от Мексики и Турции наличие ядерного оружия, ВПК, атомной энергетики и космической программы – то есть того "фамильного серебра" СССР, которое мы продолжаем активно проедать и пропивать на протяжении последних двух десятилетий (впрочем, не хотелось бы здесь произносить и панегирик почившему "Союзу нерушимых", поскольку цена этого "фамильного серебра" оказалось, прямо скажем, несколько великоватой, и число скелетиков в шкафу уж никак не меньше, чем число помпезных столовых приборов).

Вопрос, что мы можем явить с этой второразрядной "нормальностью" окружающему миру? Какое место мы можем в нем занять? Как окружающий мир воспринимает нас? Как мы воспринимаем себя сами?

Пока еще впереди Лагоса, но уже позади Буэнос-Айреса

В прошлом году был опубликован рейтинг мировой значимости крупных городов мира. Учитывались три основных параметра – экономический вес, политическая значимость и влияние на мировые культурные тренды. Москва в этом рейтинге оказалось на 25-м месте, уступив, например, таким мегаполисам "второго мира", как Сеул и Буэнос-Айрес.

Хорошо, что пока еще находимся впереди Мумбая и Лагоса (хотя Лагос, столица очередной нефтеподпитываемой "суверенной демократии" — настолько "суверенной", что даже хотят Дика Чейни за коррупцию засудить – не так уж чтобы очень сильно от Москвы отличался по категории "гламур среди всеобщего срача". Для интересующихся можно посмотреть "веселые картинки" из Лагоса.

Понятно, что все рейтинги относительны, и выстраиваются они с учетом PR-задач их составителей. То, что пропустили вперед Сеул, более-менее понятно. Ведущие южнокорейские бренды сейчас, действительно, достигли мирового уровня, и их рекламу можно увидеть в самом дальнем захолустье земного шара. Но Буэнос-Айрес? Что такого дал миру Буэнос-Айрес кроме красивого мифа об аргентинском танго? Ну, да, — действительно красиво танцуют. Зато у нас, слющай, как лезгинку танцуют на Красной Площади – просто, вах! Почему же мы тогда в рейтинге вверх не идем?

Если серьезно, то культурное влияние Москвы не простирается дальше СНГ (с определенными оговорками, еще и русскоязычного населения Прибалтики и Израиля). Наши немногочисленные экспортные культурные продукты – это КВН, Камеди Клаб и Наша Russia. В общем, современная русская культура в "экспортном" исполнении – это то, как армяне над таджиками стебутся.

Недоевропейскость vs. автохтонная самость

Отсутствие у нас глобально значимых культурных продуктов/брендов (на русском балете и АК-47 бесконечно кататься невозможно) объясняется тем, что есть дефицит реальной, хорошо отрефлексированной национальной идентичности.

Все, что есть в реальном обороте – это так называемая "недоевропейскость" и автохтонная посконно-шаурмяная самость.

"Недоевропейскость" — равнение России на Европу с отсутствием какого-либо внятного признания со стороны Европы/Запада ее зачастую неловких, но, в целом, трогательно старательных ученических усилий. Россия живет с этим комплексом "недоевропейскости" со времен Петра Первого. На протяжении трех веков от Европы за свои подражательные потуги мы всегда получаем твердые "три с минусом" и очередную порцию унылой протестантской дидактики, что "нужно еще много-много рапотать, та".

В связи нынешним мировым кризисом и значительным снижением репутационного "кредитного рейтинга" Запада, неофитские восторги в России значительно поубавились, но, все равно, еще хватает корпоративных девушек, окончивших столичные и региональные инязы и очень озабоченных правильностью своего произношения в английском, а также убедительностью "европейской" самопрезентации. Экспаты их одобрительно похлопывают по плечу (иногда и по другим местам), а потом в своем кругу комментируют, что у девушек "funny Russian accent", и что они "overdressed" (то есть, одеты излишне брендировано и слишком нарочито).

В России слово "европейский" используется к месту и не к месту. Последняя совершенно сюрреалистическая ситуация – это декабрьские события и "стрелка" обиженной "фанатами" кавказской братвы у ТЦ "Европейский". Казалось, вся логика ситуации подсказывала, что надо бы джигитам собраться у ТЦ "Ереван-Плаза". Ан, нет – собрались у "Европейского". Понятно, что владельцы ТЦ "Европейский" — сами записные "европейцы". Отсюда и место "стрелки". Но, все равно, уж больно нелепо.

Трехсотлетнее стояние в очереди на вступление России в Европу несколько затянулось (по сравнению с ним 17 лет ожидания у дверей ВТО – это вообще супер-спринт). Даже в такой малости, как установление безвизового режима для краткосрочных туристических и деловых поездок в страны ЕС, нам было сказано: "Наберитесь терпения, подождите еще лет пятнадцать. Куда вам с вашим-то историческим горизонтом торопиться".

Зато право на безвизовый въезд в Евросоюз в прошлом году получили албанцы. Вот, уж воистину образец европейской сдержанности и безупречности манер! Тут вам и наркотрафик, и нелегальная торговля оружием, и расчленение людей на органы. Если мы таки полностью осилим албанский эталон образцового "еврочеловека", то, поверьте, наше отложенное счастье на обретение заветного койко-места в "едином общеевропейском доме" (как в свое время любил говаривать затеявший весь этот исход Горбачев) совсем уже не за горами!

На комплекс непризнания Европой в России есть своя защитная реакция. Это наша автохтонная самость. То есть стараться, б.., не будем. Примите нас такими, как есть.

В "джентльменский набор" нашей самости входят: хамство на автомате (вежливость в России считается признаком слабости), неулыбчивость ("улыбаются только шестерки и п….сы"), подрезание на дорогах, охреначивание монтировками участников движения, случайно попавшихся на пути прущих напролом вельможно-аульских джипов, стрельба из травматических пистолетов "вместо здравствуйте", справление нужды в подъезде, воровство полотенец в отелях, сидение "на кортах", семки, салат оливье, шашлык-машлык и шаурма.

Колоритно, аутентично, но для облачения сего славного локального набора в привлекательную экспортную упаковку – values a la russe – нужно его дополнительно отшлифовать и интересно подать. Кроме того, для убедительной национальной идентичности нужна еще и сама нация, а с этим у нас все не так однозначно.

Хуту против тутси в российском варианте или "серые" против "черных"

Российские любители теории упадка США любят приводить пример, что перспективы американцев как единой нации весьма шаткие, что знаменитый "плавильный котел", де, совсем перестал работать, и что негры (простите, афроамериканцы) и латиносы вскоре уже не сядут с белыми на одно поле для гольфа совместно мячи собирать.

Работает, видимо, аберрация близости, и свое бревно в глазу незаметно даже при повышенной геополитической оптиковооруженности. Как бы нам самим не распасться на два первобытных племени – "серых" и "черных" (смуглороссиян, если оставаться в границах политкорректности).

Разбирать, кто первый начал в конфликте русских гопников с кавказскими "городскими джигитами", и кто больше виноват, дело совершенно бесперспективное, благо уличное поведение и у тех, и у других совершенно одинаковое. В конфликтах типа "хуту-тутси" все дикости и жестокости всегда симметричны. Сначала появляется невинная (или достаточно невинная жертва) с одной стороны. Чувство мести приводит к появлению невинной жертвы на другой стороне (или вообще где-то рядом). На убийство зеленого русского пацана отвечают убийством абсолютно безобидного таджикского дворника, который вообще в фанатско-кавказских разборках не при делах был. И понеслось-поехало. Нового тут ничего нет. Что Монтекки и Капулетти, что хуту и тутси, что сербы и косовары – свои нюансы есть, но основная сюжетная линия, она, в общем-то, одна.

Скорее поражает тупость так называемых "идеологических" позиций конфликтующих сторон. Одни молодые идиоты орут: "Россия – для русских", забывая о том, что в них самих, как минимум, 50 процентов татарской и финно-угорской крови.

Другие, столь же молодые и столь же недалекие, пытаются заявлять, что "Россия будет нашей". Им, как раз, имеет смысл напомнить, что Россия за свою тысячелетнюю историю переварила всех – варягов, финно-угорские племена, татар, балтийских немцев, евреев. Какая бы у этих народов ни была своя изначальная "понтовая" идентичность (в смысле "понтов", актуально для всех вышеперечисленных, кроме местных угро-финнов), в конечном счете, все они становились русскими, и их дети и внуки говорили уже по-русски, постепенно забывая родные языки и считая русскую культуру своей основной (кстати, аналогичная история происходила и в Китае – монголы и маньчжуры могли сколько угодно завоевывать Китай и создавать там свои династии, но, в конечном счете, все все равно становились китайцами).

Обновленные русские

Русская нация уже сделала один раз в своей истории большой рывок, смешавшись с татарами. Причем, произошло это не в результате порчи русских баб во время набега Батыя, как гласит народная легенда (тогда генетический след, скорее всего, оказался довольно незначительным – бессмысленно же говорить, что штурм Берлина радикально поменял генофонд у немцев), а благодаря абсолютно добровольным бракам, когда татары массово шли на русскую службу в 15-16-м веках и были тогдашними "понаехавшими". Видимо, и в те времена перспектива заиметь непьющего и работящего, пусть и чудно выглядящего, мужика вносила серьезные коррективы в матримониальные планы русских невест.

Собственно, тогда и стали "русскими" в современном смысле этого слова. Подъем Московского Царства в 15-17-м векам был бы невозможен без этой русско-татарской этнической амальгамы. Равно как и невозможно уже представить дальнейшую русскую историю и культуру без всех этих Буниных, Ахматовых, Набоковых, Рахманиновых, Юсуповых, Шереметьевых, Тенишевых и т.д.

Сейчас подобно ситуации пятивековой давности, "местный караул заметно подустал". Пороху зачастую хватает только на то, чтобы ругать Чубайса и "черных", не замечая того, что их собственная серая жизнь (лень навести порядок и в собственном подъезде, и в собственной квартире) уже мало для кого может служить предметом для подражания.

Основную проблему создает то, что русским обидно, что "смуглороссияне" живут кланами и всегда приходят на выручку своим, в то время как сами русские оказываются органическими неспособными на любые солидарные действия (погром – это абсолютный максимум русского "гражданского общества").

Межэтнические браки всегда создают новую энергетику. Приходится признать, что у "смуглороссиян" сейчас выше общий уровень витальности – по крайней мере, жизнь в целом и деньги в частности "понаехавшие" явно любят больше, чем "коренные". Несмотря на расхожие обвинения, что они только "на рынке горазды торговать", не гнушаются смуглые приезжие и работы — в том числе, и самой черновой, о которой местные уже и слышать не хотят (если не "черные", то кто тогда убирает дворы и помойки, моет посуду и полы в ресторанах, глотает цементную пыль на стройках?)

Если бы сейчас произошла вторая волна смешения русской крови с восточной (кавказской и среднеазиатской), то, как и в случае русско-татарской метисации, это пошло бы русской нации только на пользу.

Как уже говорилось выше, по гамбургскому счету, все равно остались бы русскими. В смысле быта, на принципиальном уровне мало бы что изменилось. Ну, стали бы чуть больше есть баранины. Но, вроде бы, и сейчас шашлыком не брезгуем. Стали бы немножко смуглей. Наверное, продемонстрировали бы еще большую склонность к коррупции и кумовству. Ну, какой Восток без бакшиша и проталкивания везде "своих"?

Зато, наверное, стали бы намного более жизнелюбивыми, чем сейчас. А созидательная жизненная энергия и более далекий горизонт планирования (на детей, внуков и правнуков, а не на завтра и, как максимум, послезавтра) – это именно то, чего сейчас русским, как народу, так категорически не хватает.

На самом деле, есть всего лишь две альтернативы – либо нахождение общего языка со "смуглороссиянами" и формирование обновленной русской нации, либо возникновение озлобленных этнических гетто типа парижских пригородов с вялотекущим этническим конфликтом "серых" против "черных".

В поисках большого стиля: Москва Вавилонская

Формирование на восточной подкладке обновленной русской нации создало бы предпосылки для формирования новой стилистики, способной вывести нас из дрейфа по проруби и своей опрокидывающей аутентичностью вызвать широкий, похожий на вздох международный отклик.

Для этого нужно попытаться просто стать самими собой и из неотрефлексированной амебной "автохтонной самости" сформировать то, что могло бы претендовать на звание Большого Стиля.

Но для начала стоит без сожаления расстаться с "недоевропейством".

Есть интересный исторический пример. В античности аналогом современного "западничества" было подражание греко-римской цивилизации. Сначала культура эллинизма, распространившаяся по всему восточному Средиземноморью и значительной части Азии в результате завоеваний Александра Македонского, а затем и римская цивилизация стали считаться единственно успешным "культурным проектом", присоединение к которому в те времена осмыслялось не только как признак "продвинутости", но, и, вообще, общей адекватности. Мол, все равно ему никакой альтернативы нет (так же мыслило и большинство людей в современном мире в 90-х годах прошлого века, переваривая только что провозглашенный "конец истории").

Но было в античности государство, которое успешно громило и македонскую фалангу диадохов, и римские легионы. Это Парфянское царство.

В арсенале современного западного мифотворчества есть миф о "непобедимости" Рима (сколько же голливудской кинопленки на это извели, снимая свои масштабные "пеплумы"), поскольку Древний Рим мыслится как "духовная прародина" Запада, в особенности, США — вспомнить хотя бы американский Капитолий и "орлиную" тему в американской геральдике. Но, вот, про победы парфян над римлянами Голливуд почему-то фильмы не снимает. А зря. Было бы очень зрелищно посмотреть про столкновение двух великолепных боевых машин – прославленной римской пехоты и железного катка парфянских катафрактариев, закованных в броню с головы до ног всадников, являющихся прообразом тяжелой рыцарской кавалерии средневековья.

В культурном же смысле, парфяне сначала шли в русле эллинизма, а потом, осознав свою самость и утвердившись в ней, создали собственную оригинальную культуру, которую можно охарактеризовать словами Маяковского: "весомо, грубо, зримо".

Это же "весомо, грубо, зримо" может послужить и исходной матрицей для формирования в Москве нового большого стиля, который можно условно назвать "Вавилонским", принимая во внимание смешение в городе всех возможных восточных стилей и направлений.

Прежде всего, в Большом Стиле все действительно должно быть очень большим. Нужно, наконец, отказаться от чувства меры, как основной парадигмы навязанной нам европейской культуры. Большое не может быть некрасивым! Новый стиль должен вобрать в себя лучшие образцы лужковского градостроительства, байского фен-шуя и узбекского барокко, умножив все на "цать".

Нужно, наконец, перестать гнобить Зураба Церетели, этого подлинного предтечу "вавилонского" стиля, наслушавшегося в последнее время столько совершенно незаслуженных обвинений! Церетели должен получить подлинный карт-бланш на дальнейшее украшение нашего прото-Вавилона.

Единственное, наверное, стоит прислушаться к мнению общественности и все-таки перенести памятник Петру с набережной Москвы-реки. Положа руку на сердце, для масштаба Москвы-реки памятник действительно мелковат. Пусть уж лучше стоит на Яузе, где-нибудь в районе Лефортова, где молодой Петр, подплывая на ялике к немецкой слободе, впервые задумался о создании русского флота.

Что же касается Москвы-реки, то на ней лучше поставить Колосса Родосского, от которого жлобствующие греки так недальновидно отказались, не оценив щедрого сердца духовидца Зураба. Как известно, Зураб собирался ваять Колосса, стоящим, согласно древней легенде, в раскоряку – то есть так, чтобы корабли могли свободно проплывать у него между ног.

Москва-река у Николиной горы не так уж широка, и Колосс мог бы твердо там встать своими колоссальными стопами по обеим сторонам градообразующей речной артерии у самых, так сказать, ее денежных истоков. И тогда, гламурные рублевские барышни, проплывая на элегантных яхтах между ног гиганта и задрав вверх свои легкомысленные прелестные головки, смогли бы воочию убедиться, что, нет, не перевелись еще на земле русской богатыри (богатуры, батыры).

А на освободившемся месте Петра с видом на московскую "золотую милю" Зурабу лучшего всего поставить новый городской тотем – гигантского Золотого Барашка. Это будет наш актуальный золотой телец с таким, знаете ли, слегка ваасточным акцентом.

День десантника по-вавилонски

С укреплением "вавилонской" идентичности произойдут и некоторые изменения в городском быту. Наконец, будет узаконена езда "цугом". Это когда кавалькаду джипов будут окружать еще и конные джигиты. С учетом того, что средняя скорость передвижения автомашин по Москве не превышает 10-12 км/ч, всадники от джипов точно не отстанут. Вооруженные нагайками и монтировками, джигиты будут педагогично "вкладывать ума" тем, кто не удосужился вовремя снять шапку или хотя бы расступиться, завидев приближающийся аульский кортеж.

А, вот, как примерно будет выглядеть новый протокол Дня десантника.

В десять утра распахиваются Спасские ворота Кремля, и из них под звуки песни "Давай, за вас, давай, за нас – и за десант, и за спецназ" выходят дуумвиры – Крабе и Шмеле. По случаю, оба одеты в кожанки и загримированы под гопников.

Крабе выглядит очень органично – журналисты потом даже будут спорить, настоящий ли у него был фингал под глазом или нарисованный. А, вот, Шмеле похож на профессорского сынка, пытающегося неубедительно изображать "плохого мальчика" на школьной дискотеке.

Оба направляются в сторону Лобного места, где по случаю Дня десантника должны быть принесены жертвы в честь Перуна-громовержца, небесного покровителя российской крылатой пехоты.

На Лобном месте их уже поджидают два барашка – только что из груминг-салона для животных. Барашки правильно завиты и обильно украшены стразами и розовыми ленточками. Всеми четырьмя копытцами они стоят в высоких стильных ботильонах. В общем, преобладающий московский гламурный стиль hach & beautiful выдержан безупречно.

Как только дуумвиры заходят на помост, романтическая расторгуевская баллада сменяется на нечто звучащее как "Ай-лалы-лалы". Присутствующие депутаты и просто почетные гости от Южного федерального округа немедленно начинают танцевать лезгинку.

Повисает драматическая пауза, а затем звучит тревожная музыкальная прелюдия как в "Что? Где? Когда?" Раздается удар гонга. Крабе мочит своего барашку по-пацански – жестко и решительно. А Шмеле пытается интеллигентно чикнуть животинку подаренным ему Чубайсом халяльно-кошерным наноножиком (изделием Рыбинского завода режущих инструментов, включенными вместе со светодиодами для "Жигулей" в перечень производимой в стране нанопродукции). Позже Шмеле напишет в своем Твиттере: "Обманул Анатолий Борисович. Таким ножичком только зеленинских червячков на кремлевской тарелочке резать".

Волки еще не сыты, хотя овцы уже не целы. Праздник продолжается. Под звуки торжественного марша десантники церемонно вступают в воды ритуального фонтана, сооруженного по случаю и раскинувшегося на Красной Площади от ГУМА до Мавзолея на манер зимних катков.

После традиционного омовения участники праздника и собравшиеся гости начинают пить водку или курить анашу – кому что религия позволяет. Под влиянием субстанции, десантники незлобиво пытаются набить морду гостям праздника с южной внешностью. Те столь же дружелюбно отстреливаются из травматических пистолетов.

Постепенно и весь город проникается атмосферой праздника. Изрядно утомившаяся за день десантура крепко спит на обломках ларьков с шаурмой, изрядно поспособствовав выполнению собянинского наказа о сносе в городе палаток. Шумит полиэтничная детвора, а крупные блондинки гуляют под руку с интересными брюнетами.

День десантника постепенно становится похож на День народного единства или, как его раньше называли, День примирения и, что самое главное (!), согласия.

Источник: портал E-xecutive.ru