Версия для печати

Парадокс "двух столиц"

Вне Крыма распространено мнение о фактическом наличии у него «двух столиц»: административного центра автономии — Симферополя и имеющего особый статус, во многом приравненный к статусу отдельной области, Севастополя. Вправду ли остров «двуглав», и если да, то как это влияет на политическую и социокультурную обстановку в регионе?

История одного города

В предреволюционные годы Севастополь как «военный порт второго разряда» был выделен из состава Таврической губернии в отдельное градоначальство. Аналогичный статус имела и Керчь/Еникале. На территории нынешней Украины такими же правами пользовались «главный военный порт» России на Черном море Николаев и Одесса. Вообще административно-территориальное деление Юга тогда было совсем иным. К примеру, в Таврическую губернию входили Бердянский, Днепровский и Мелитопольский уезды (сейчас относящиеся к Херсонской и Запорожской областям), а в Херсонскую губернию — Тираспольский уезд (ныне территория, формально подчиненная Молдавии, а фактически — самопровозглашенной Приднестровской республике).

После 1920 года Крымская AССP (с 1945 — область) лишилась континентальной части. Севастополь (равно как и Керчь, слившаяся с Еникале) стал таким же городом полуострова, как Ялта или Феодосия.

Война 1941-45 гг. нанесла серьезный ущерб севастопольской инфраструктуре. Восстановить ее силами только Крымской области было сложно, требовались усилия всей России. Это и стало одним из оснований для принятия 29 октября 1948 года указа Президиума Верховного Совета РСФСР, согласно которому Севастополь был выделен в «самостоятельный административно-хозяйственный центр» с «отдельным бюджетом». Финансовые потоки из Москвы пошли прямо в город-герой, минуя «промежуточную станцию» — Симферополь. Однако это нельзя рассматривать как прямое указание на то, что Севастополь — не часть Крымской области. И вот почему. И Верховные Советы СССР и РСФСР, и под-отчетные им исполнительные органы — советы министров, и местные советы, и их исполкомы выполняли исключительно административно-хозяйственные функции. Политическая власть принадлежала Коммунистической партии Советского Союза. И до, и после 1948 года партийная вертикаль оставалась неизменной: первичные парторганизации — районные комитеты партии (Балаклавский, Ленинский, Нахимовский, позднее еще и Гагаринский) — Севастопольский горком — Крымский обком (в Симферополе) — ЦК КПСС («собственной» республиканской парторганизации РСФСР не имела). Кадровую политику — а кадры, как известно, «решают все» — осуществляли парткомы. И председатель Севгорисполкома, и его заместители, и главы районных исполнительных комитетов входили в особые номенклатурные списки, утверждавшиеся обкомом. Таким образом, даже советская номенклатура города-героя де-факто формировалась в Симферополе.

Вот почему 1954 год мало что изменил в жизни севастопольского истэблишмента. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля Крымская область из состава Российской Федерации была передана в состав Украины. Статус Севастополя в тексте нормативного акта никак особо не оговаривался. То, что город-герой — часть Крымской области, было само собой разумеющимся параметром, устанавливаемым «по умолчанию». Реальным политическим следствием Указа 1954 года стало то, что в описанную выше цепь партийного управления между обкомом и Центральным Комитетом КПСС было вмонтировано еще одно звено — ЦК КП Украины (в Киеве).

Итак, в 1948-91 годах Севастополь подчинялся по партийной линии областному комитету КПСС—КПУ. Фактический хозяин города-героя — первый секретарь горкома — по должности входил в состав бюро Крымского областного комитета партии.

В ходе запущенной в 1985 году политики «гласности» и «перестройки» монолит КПСС начал разрушаться. Прагматичные работники партийного аппарата (Николай Багров, Леонид Грач и др.) задолго до катастрофы августа 1991-го поняли: на смену рассыпающимся скрепам КПСС—КПУ надо создавать новые, государственные. Референдум 20 января 1991 года восстановил Крымскую АССР, и титул Севастополя как «города республиканского подчинения» приобрел иной смысл: республикой стал сам Крым. Понимая это, севастопольский истэблишмент в тот же день провел свой референдум, где предлагалось переименовать Севастополь в «город союзно-республиканского подчинения». Авторы новой формулировки предложили заведомо двусмысленное словосочетание, которое можно было понимать двояко: и как подчинение одновременно и «Союзу» (Советскому), и «республике» (но какой — Крыму или Украине?); и как подчинение именно союзной республике (Украине), а не автономной (Крыму). Впрочем, в декабре 1991-го СССР ушел в небытие, Украина из союзной республики стала суверенной, и ухищрения инициаторов севастопольского опроса остались невостребованными.

Итак, в 1991 году статус Севастополя как неотъемлемой составной части Крымской автономии был подтвержден. В первый, «багровский» состав ВС Крыма доизбрали депутатов, представлявших город-герой. Заместителем председателя Верховного Совета КрАССР стал Иван Ермаков, глава Севастопольского горсовета и горисполкома.

Однако сложившееся положение не устраивало слишком многих...

«Россия Федоровна» и другие

После избрания президентом Крыма Юрия Мешкова и победы блока «Россия» на выборах в парламент автономии противники единства Севастополя с Крымом снова подняли головы.

Парадоксально, однако «демона севастопольского сепаратизма» разбудили две, казалось бы, совершенно противоположные политические силы.

Первая — так называемые «русские национал-патриоты» города-героя. Среди них наиболее известны друг Эдуарда Лимонова-Савенко Александр (настоящее имя — Авангард) Круглов, его брат Гений и сестра Марксида (в быту Маша), а также Раиса Федоровна (кличка «Россия Федоровна») Телятникова, супруга генерального директора предприятия ВПК «Спектр», и некоторые другие. В ситуации, сложившейся после развала СССР и КПСС, они увидели уникальную возможность размежеваться с Крымом под предлогом «возврата Севастополя России». Сепаратисты привлекали общественное мнение к тем позициям законодательных актов 1948 и 1954 годов, которые, как им казалось, противоречили друг другу. Положения документа 1948 года они интерпретировали расширительно, как исключение города из состава Крымской области, а Указ 1954 года, напротив, суженно. Никаких результатов в декларируемом направлении (переподчинение горгосадминистрации правительству РФ) активность «России Федоровны» со товарищи не принесла. Во-первых, юридические построения изоляционистов были спорными. Во-вторых, и это более важно, сами по себе правовые аргументы в политике мало что значат, если не подкрепляются экономическими и/или военными «доками», которых у севастопольских активистов не имелось. В-третьих, их риторика была непривлекательна для населения других регионов полуострова. В самом деле, допустим, что тогда, в 1994 году, «кругловцы» оказались бы правы в своих прогнозах. Обломок Советского Союза под названием «РФ» стал бы стабильной процветающей державой, а обломок «Украина» оказался обреченным на мучительную смерть. В таких условиях пытаться уплыть на шлюпке «Севастополь» к сияющим берегам «Великой России», бросив остальных крымчан в воронке тонущего «Титаника»-Украины, было бы, попросту говоря, безнравственно.

Объективно «кругловцы» только подыграли второй силе, также стремившейся «взорвать мосты» между Севастополем и Симферополем, — определенным кругам в киевских «коридорах власти». Эти круги с преувеличенным значением воспринимали то, что расценивалось ими как изоляционизм, но не узкосевастопольский, а общекрымский — условно говоря, не «кругловщину», а «мешковщину». Город-герой представлялся наиболее зараженным «крымско-российским сепаратизмом» районом полуострова из-за того, что здесь процент этнически русского населения выше, чем в целом по Крыму. Руководство Украины воспользовалось шумными акциями севастопольцев как удобным поводом для того, чтобы, действуя по принципу «разделяй и властвуй», расчленить территорию края и перевести самую опасную (по их мнению!) его часть под прямое управление Киева.

Киевские бюрократы победили, хотя, будем надеяться, не окончательно. Севастопольские изоляционисты-«кругловцы», как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Им не нравился крымский сине-бело-красный флаг над присутственными местами города, хотелось другого чередования тех же цветов (российского триколора) — получили «жовто-блакитный прапор» Украины!

Официальной датой поражения крымской стороны в «третьей обороне Севастополя» следует считать 29 марта 1998 года, когда выборы в Верховный Совет Автономной Республики Крым на территории, подчиненной Севастопольской городской государственной администрации, не проводились.

Симферопольская область, Севастопольская область...

Итак, Крыма как единого административно-территориального подразделения сейчас нет. Фактически есть две «области»: «Симферопольская» (собственно АРК, лишившаяся большинства атрибутов автономии) и «Севастопольская» (официально «территория, подчиненная городской государственной администрации Севастополя»). Эта «вторая Крымская область» невелика по площади и численности населения. В ее состав — помимо собственно города-героя — входят Инкерман, подчиняющийся Балаклавской райгосадминистрации, и сельскохозяйственная зона с деревнями и поселками. В Севастополе действуют свои, не подчиненные крымским главкам управления МВД и СБУ, своя прокуратура, горвоенкомат, суд второй инстанции... Даже серии номерных знаков автомобилей и цифровые коды региона на них не такие, как в остальной части Крыма: КС вместо КР, КО; 27 вместо 01. Кстати, 27-я позиция — последняя в списке регионов Украины...

Впрочем, симферопольцы имеют гораздо более веские причины для обиды. Их город управляет большей частью Крыма, а Севастополь — клочком Гераклейского полуострова. При этом Симферополь имеет статус города, подчиненного АРК (областное подчинение), а город-герой приравнен к столице страны — Киеву. Это приводит к несправедливому распределению бюджетных средств. Города примерно равны по численности населения: сейчас на территории, подчиненной Симферопольскому городскому совету, насчитывается 370,4 тысячи жителей (фактически симферопольцев больше: многие переселенцы не успели официально зарегистрироваться, встав на паспортный учет); в Севастополе прописано 380 тысяч граждан. Тем не менее, доходная часть севастопольского бюджета в три (!) раза выше.

Все это не способствует взаимному уважению жителей «двух столиц» и их политических и культурных элит. В «Симферопольской области» сложился набор негативных психологических стереотипов по отношению к «Севастопольской», и наоборот. Помимо объективных причин, о которых сказано выше, существуют и субъективные.

Главным парадоксом взаимного восприятия является его ярко выраженная асимметрия.

Севастопольцы о Симферополе: «остановка в пути»

Как севастопольцы (не рядовые, а считающие себя «элитой») относятся к Симферополю? Да никак! Проблемы «двух столиц» для тех, кто задает тон в общественном мнении города-героя, нет. Столицы чего? Крыма? Но Крым воспринимается ими как нечто абстрактное, имеющее к городу весьма отдаленное отношение. Севастополь для его адептов — явление, рядоположенное даже не областным городам Украины (Николаев, Одесса) или России (Краснодар, Ростов-на-Дону), а, ни много ни мало, «настоящим» «большим» столицам — Москве и Санкт-Петербургу. В ходу метафора «Севастополь — талисман России». Никто не спрашивает, во-первых, считает ли так Россия, а, во-вторых, почему именно Севастополь, а не Владивосток или Североморск?

В рамках такой схемы Симферополь — всего лишь станция на железной дороге где-то между Мелитополем и Бахчисараем, «остановка в пути». Те, кто так считают, не любят Симферополь, потому что не знают его, а не знают потому, что принципиально не хотят знать.

Симферопольцы о Севастополе: «блудный сын»

Для симферопольцев проблемы «двух столиц» тоже не существует, но по другой причине. Столица в Крыму может быть только одна, уверен любой коренной житель Симферополя, и это, разумеется, его родной город. Севастополь — один из провинциальных приморских городков острова, несколько менее лощеный, чем Ялта, но более ухоженный, чем Судак, и к тому же расположенный совсем рядом с центром края, всего в часе езды на автомобиле. По меркам «больших» столиц, это пригород.

Симферопольцы слишком хорошо знают город-герой и ориентируются в нем намного лучше, чем севастопольцы в Симферополе, — фактически как у себя дома. Поэтому их не обманывает европейская обустроенность севастопольского «центрального кольца» (улицы Ленина, Большая Морская, проспект Нахимова) с шикарными магазинами. Жители крымской столицы отлично знают, что буквально в двух шагах от помпезных белокаменных зданий начинаются живописные «севастопольские трущобы»: полуразрушенные лестницы; старушки, пасущие коз прямо у стен штаба флота; колоритно-ржавые катера; облупленные будки со стандартными вывесками «Пиво», «Фуражечная мастерская» (можно подумать, будто город-герой только и делает, что пьет дешевое пиво и шьет фуражки...); экзотическое молодежное кафе «Бункер» с сатанинскими граффити на сырых стенах... Именно такой Севастополь, воспетый еще Константином Паустовским в повести «Черное море», знают и любят симферопольцы: «крутых» магазинов не меньше и в самом Симферополе на Пушкинской или проспекте Кирова!

Город-герой — это место, куда симферопольцы приезжают «оттягиваться»: отдохнуть от столичной суеты, попить пивка в «Бункере», расслабиться, побродить по живописным руинам, поглазеть на колоритных старичков-«кругловцев», торгующих на Приморском бульваре антиправительственными газетками, прокатиться на ржавом катерке мимо дряхлеющих на приколе кораблей Черноморского флота...

Особое место в жизни симферопольцев занимает День Военно-Морского флота. В последнее воскресенье июля весь симферопольский бомонд — от Председателя ВС Крыма до рядовых преподавателей университета — стекается в город-герой (кто на «мерседесах» с мигалками и возгласами «Принять вправо!», кто на электричках) и занимает места на трибунах Николаевского мыса в зависимости от социального статуса и «пробивных» способностей. Далее следует эффектное действо в духе песни «Летят самолеты, и танки горят». В завершение торпеда поражает «условную цель» — баржу, болтающуюся у боновых ворот. Взрыв... щелкают блицы фотоаппаратов, жужжат видеокамеры... аппетитное черное грибовидное облачко встает над морем... аплодисменты... — шоу закончено, все по домам!

Симферопольцы знают Севастополь и любят его, но как «младшего брата» или, скорее, «блудного сына», который, опустившись и поиздержавшись, вернется когда-нибудь в семью городов Крыма, и отец-Симферополь простит его...

Можно было бы сказать, что симферопольцы любят Севастополь, но не любят севастопольцев, но это будет неточно. Симферопольцы любят коренных севастопольцев и не любят «ангин».

Севастопольцы и «ангины»

Почти у каждого из коренных симферопольцев есть родственники или близкие друзья в городе-герое. Это рабочие морзавода, поддерживающие на плаву остатки флота, разрушенного безграмотными политиками и непорядочными адмиралами; врачи и фельдшера «скорой помощи», после каждого дня ВМФ спасающие его жертв; персонал СевГРЭС в Белокаменске-Инкермане; водители и кондукторы забавных архаичных троллейбусов с болтающимися сбоку веревочками; наконец, обычные верующие бабушки с Карантинной и Корабельной слободок... С этими севастопольцами у жителей столицы Крыма проблем взаимопонимания нет. Написанное в предыдущих разделах — не о них, а об «ангинах».

Происхождение этого слэнгового слова таково. В ВМФ бывшего СССР зимой полагалось надевать под шинель черное шерстяное кашне, и только на Черноморском флоте носили белый шелковый шарф. Переведенные с других флотов офицеры с непривычки рисковали получить в теплом, но влажном и ветреном крымском климате заболевания верхних дыхательных путей. В широком смысле слова, «ангина» — человек, приказом начальства переведенный в Крым по службе и плохо адаптировавшийся к региональной специфике. Парадоксальную асимметрию в психологических отношениях Симферополя и Севастополя в значительной степени создали именно такие люди. Это, подчеркнем, не вина, а беда их. В каком-то плане «ангин» можно сравнить с крымскими татарами, вынужденными переселяться дважды на протяжении жизни одного поколения.

На формирование менталитета «ангин» оказало влияние то, что мы назовем «гаджиевщиной», или «комплексом ЗАТО».

Комплекс ЗАТО

ЗАТО — аббревиатура от «закрытое административно-территориальное образование». Типичный пример — поселок Гаджиево в Мурманской области. Исторически сложилось, что на Северном и Тихоокеанском флотах большинство гарнизонов размещается в удаленных городках, построенных военными и для военных. В ЗАТО никто, кроме самих военнослужащих и их семей, не жил не только из-за закрытого статуса, но и вследствие отсутствия нефлотских учреждений и соответствующих рабочих мест. Такая жизнь порождала определенные, весьма устойчивые стереотипы восприятия и стандарты поведения.

Переведясь в Севастополь, военные моряки осознавали, что попадают в совершенно иной социальный «бульон», где сформировались особые социокультурная и экономическая инфраструктурa и духовная среда, в которые нужно вписываться. Дезадаптивность, с одной стороны, приводила к ложному отождествлению понятий «Севастополь» и «Черноморский флот», с другой — порождала стремление отгородить главную базу ЧФ от остального Крыма, порой в буквальном смысле слова.

Подобный миф о городе и флоте держался на двух догмах. (1) Черноморский флот есть главный и едва ли не единственный фактор, обеспечивающий национальную безопасность бывшего СССР, а затем России на юго-западном направлении. (2) ЧФ и Севастополь — «близнецы-братья», «мы говорим “флот”, подразумеваем “город”», и наоборот. Единственная функция Севастополя — обслуживание ЧФ, а «флот», в свою очередь, помещается в пределах Севастопольской административной зоны.

Следовательно, причина всех бед России, города и флота — незаконное удержание Севастополя в составе Украины, которая не в силах содержать полноценные военно-морские силы. Поэтому передача города Российской Федерации, словно по мановению волшебной палочки, раз и навсегда решит все его проблемы (вот где корни «кругловщины»!). Но так ли это?

Правда о городе и флоте

Правда состоит в том, что ВМФ в целом и Черноморский флот в частности были элементом сложной системы обеспечения национальной безопасности бывшего СССР. Ее стержнем являлся отнюдь не ЧФ, в составе которого не было подлодок — носителей межконтинентальных баллистических ракет, а стратегическое ядерное оружие и военно-космические силы (BKС). Между прочим, объекты, связанные с поддержанием в рабочем состоянии «ядерного щита» Союза и его BKС, размещались и на территории Крыма (но не в Севастополе!). Так, Багеровский комплекс — позднее Багеровский военный филиал, — в нескольких километрах к западу от Керчи, начиная с 1950-х годов служил базовым центром по обработке результатов испытаний ядерного оружия, проводившихся в Средней Азии и на Крайнем Севере России (Новая Земля). Именно с аэродрома Багерово поднимались самолеты с этим оружием на борту.

Что же касается «военного космоса», то нельзя обойти молчанием части BKС в Евпатории, поселке Школьном близ Симферополя и в самой столице Крыма. Небезынтересно и подлинное назначение второй взлетно-посадочной полосы симферопольского «гражданского» аэропорта (под ней в туннеле проходит Евпаторийское шоссе). Она предназначалась отнюдь не для аэробусов, как писала открытая советская печать, а для военных кораблей многоразового использования «Буран».

Потеря Россией объектов «военного атома» и «военного космоса» на полуострове нанесла ее национальной безопасности гораздо больший урон, чем снижение боеспособности ЧФ. Почему же тогда никто не восклицает: «Отстаивайте Багерово!» или «Отстаивайте аэропорт Симферополь!»?

Разумеется, нельзя недооценивать значение Черноморского флота как региональной силы, стабилизирующей обстановку в Причерноморье. Но такую роль он мог играть только в том виде, какой имел до 1991 года — с развитой инфраструктурой. Многие элементы ее размещались вне Севастопольской административной зоны, а порой и вне Крыма. Так, флотская авиация имела объекты в Молдавии (Маркулешты, Тирасполь), Одесской (Лиманское), Запорожской (Токмак), Крымской (Веселое, Гвардейское, Мирный, Октябрьское) областях, Краснодарском крае (Анапа), Грузии (пос. Мэрия), Дагестане (Каспийск). Работали центры переподготовки летного состава в Николаеве и Саках. Сакский научно-исследовательский тренажер корабельной авиации (НИТКА) не имел аналогов не только в СССР, но и во всем мире.

А ведь кроме частей ВВС ЧФ вне Севастополя находились и подразделения надводных кораблей (например, бригада охраны водного района на Крымской военно-морской базе в Донузлаве близ Евпатории), войска береговой обороны (в частности, дивизия в Симферополе) и многое другое.

Севастополь являлся даже не столько местом одной из стоянок кораблей, сколько городом, где размещался штаб флота и другие его административные учреждения: от военторга до военной автоинспекции. Распорядись история по-другому — и они могли бы оказаться в Николаеве, Новороссийске, даже... в Симферополе. Никого же не удивляет, что главный штаб ВМФ России находится в Москве — за многие сотни километров от морей и океанов!

ЧФ, «съежившийся» до размеров Севастополя, — это «голова профессора Доуэля», не опасная для потенциальных противников.

Но и город-герой — в отличие от северного поселка Гаджиево — никогда не являлся «ведомственной принадлежностью» военного флота. Здесь были развиты рыболовная и рыбообрабатывающая, пищевкусовая, горнорудная и легкая промышленности, производство стройматериалов. Действовал огромный, обслуживавший весь Крым мусороперерабатывающий завод. Представления о Севастополе как о «военном городке» гигантских размеров были абсурдными, но именно они привели к печально памятной истории с «закрытием города» в 1984-95 годах.

«Человек, который закрыл город»

Расположенный в благоприятной климатической зоне, на берегу моря, Севастополь к началу 1980-х фактически превратился в курортный город. За год через него проходило до 1 миллиона «неорганизованных» отдыхающих. Сейчас об этом можно только мечтать! Но тогда действовала планово-административная экономика. Курортно-рекреационные функции не были заложены в программы развития городского хозяйства. В результате сезонные колебания численности населения города-героя серьезно дестабилизировали его повседневную жизнь: очереди, нехватка товаров в магазинах, давка в общественном транспорте... Осевшие в Севастополе высокопоставленные военные в отставке и запасе сохранили личные связи в «коридорах власти». Они-то и «нажали» на действующее руководство флота.

«Человеком, который закрыл город» (название популярного в 1983 году фильма о пожаре в сочинской гостинице), стал тогдашний командующий ЧФ адмирал Алексей Калинин. Он воспользовался тем, что по протоколу должен был встречать в аэропорту прибывающего на отдых в Крым председателя Президиума Верховного Совета СССР, генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова. Искушенный аппаратчик, Андропов (кстати, эта поездка на полуостров оказалась последней в его жизни) прямо не ответил «да» на предложение адмирала, дабы избежать личной ответственности за непопулярное решение. Он сказал, что в принципе идея неплохая, но для ее реализации следует заручиться предварительным согласием, по крайней мере, двух членов политбюро. Энергичный комфлота вскоре нашел таковых: министра обороны страны Дмитрия Устинова и главу украинской парторганизации Владимира Щербицкого. Как говорится, «процесс пошел...».

15 июня следующего, 1984 года (уже после ухода из жизни и Андропова, и Устинова), на шоссе Симферополь—Севастополь появился блокпост «Верхнесадовое». Место для его дислокации выбирал лично главком ВМФ СССР Сергей Горшков (спустя год отправленный в отставку). Установка блокпоста и практика унизительных проверок документов в электричках крайне возмутила симферопольцев, да и остальных крымчан.

По иронии судьбы, инициатива «ангин» по закрытию города впоследствии бумерангом вернулась к ним же. После провозглашения независимости Украины и начала ее тяжбы с Россией вместо военно-морских патрулей на блокпосту встали наряды украинской милиции. Они задерживали российских патриотов, спешивших в Севастополь для моральной поддержки моряков-черноморцев. Так, 6 июня 1992 года в город-герой не был впущен лидер ЛДПР Владимир Жириновский, хотя у него имелся пропуск, выданный редакцией флотской газеты «Флаг Родины». Украинским ультранационалистам, напротив, давалась «зеленая улица». К примеру, 1 марта того же года в Севастополь без особых проблем въехал Степан Хмара с группой сторонников, которые провели в городе шумную акцию под лозунгами украинского ура-патриотизма.

Только 1 декабря 1995 года по решению Кабмина страны, возглавляемого тогда Евгением Марчуком, въезд в Севастополь был открыт. Это позволило хоть как-то оживить пошатнувшуюся экономику города, а главное — ликвидация блокпоста (сейчас на его месте благоустроенная АЗС) стала важным шагом, ослабившим взаимное отчуждение севастопольцев и симферопольцев.

Что делать?

Никакого отдельного пути спасения ни у Севастополя, ни у Симферополя, ни у Крыма, ни у Черноморского флота, ни у ВМС Украины, ни у самой Украины, ни у Российской Федерации нет. Им суждено выстоять и обрести достойное будущее только вместе — либо влачить жалкое существование на грани физического и нравственного выживания.

Наладить экономику «двух столиц» Крыма (большинство предприятий которых имели общесоюзное значение) реально, только восстановив разорванные с распадом СССР технологические цепочки.

Все эти меры предусматривают постепенную, но неуклонную реинтеграцию Севастополя и АРК, Украины и Российской Федерации. Обе державы должны возродить единое экономическое, военное, культурное пространство и, в конце концов, создать союзное государство. Всякие спекуляции на тему, чей Крым, чей Севастополь, порождая взаимное недоверие, лишь отдаляют конечную цель.

Так как же преодолеть «парадокс двух столиц»?

Отстаивайте же Симферополь!

Если говорить о чисто административных мерах, то решить парадокс в принципе можно двумя путями. Первый — «цивилизованный развод». На основе бывшей Республики Крым создаются две отдельные области — Симферопольская и Севастопольская с собственными обл-госадминистрациями. Оба города получают равные права областных центров, как, скажем, Херсон и Николаев.

При кажущейся рациональности такая мера психологически неприемлема для симферопольской общественности. Подобно тому, как сербы никогда не примирятся с отторжением православных святынь Косово, симферопольцы не примут утрату священного Херсонеса, Георгиевского и Инкерманского монастырей, Владимирского храма-усыпальницы... Да и севастопольцы от такого поворота событий вряд ли выиграют: культурная провинциальность города-героя в результате только усилится.

О том, что претензии Севастополя на роль духовного центра преувеличены, помимо прочего свидетельствует и затянувшийся процесс создания в городе-герое филиала Московского госуниверситета, имеющий, конечно, и свои конкретные причины. Первая — «перетягивание каната» между симферопольской профессурой и высшими офицерами ЧФ (действующими и отставными). Симферопольцы предпочли бы, чтобы филиал МГУ стал севастопольским филиалом Симферопольского университета. Моряки желали, чтобы филиал был «Черноморским» не только в географическом смысле, но и, де-факто, в административном, работая на флот. Вторая причина — нежелание руководства «большого» МГУ «девальвировать» дипломы своего вуза, выдавая их «на периферии». Кстати, родители многих абитуриентов также не были в восторге от возникновения филиала: он закрывал бы их детям доступ в «настоящий» МГУ. Там сказали бы: «Нечего вам, крымчанам, ехать в Первопрестольную — у вас теперь есть свое отделение!»

В итоге, в 1999 году Черноморский филиал открыт не был. Принятые сюда студенты «временно» отправились учиться в Москву. Но мы-то знаем, что в нашей общей стране самым постоянным всегда было и остается как раз «временное»!

Симферопольский государственный университет, напротив, укрепил свои позиции, став по указу президента Леонида Кучмы Таврическим национальным. Новое название подтвердило духовное лидерство города не только на полуострове, но и во всем Северном Причерноморье (широкое значение слова «Таврия»). Давно уже в вузе учатся студенты из Херсонской, Николаевской, Запорожской, других областей юга страны.

Вот почему желательна реинтеграция Севастополя с Крымом и восстановление его подчинения Симферополю. Но чем должен быть полуостров: областью или автономией?

Мы считаем предпочтительным сохранение Автономной Республики Крым, но только по одной причине: это позволит повысить статус Симферополя. Сейчас столица края, по сути дела, ничем не отличается от других областных центров. Она подчинена правительству АРК, т.е. фактически является городом областного подчинения. С восстановлением автономии в полном объеме город обретет уникальный ранг столицы единственной автономной республики в Украине. Это даст право симферопольцам требовать специального статуса, наподобие того, каким обладает Киев. Разумеется, необходима и корректировка городских границ. Территория, подчиненная Симгорсовету, должна быть расширена за счет теперешнего Симферопольского сельского района. Давно пора, в частности, включить в городскую черту морское побережье у поселка Николаевка, издавна неофициально считающееся пригородом Симферополя, ряд других участков. Симферопольскую горгосадминистрацию — по образцу Киевской — следует подчинить непосредственно Кабмину Украины, а не правительству АРК, как теперь. Отношения Симферополь — Крым надо строить по традиционной «столичной» парадигме (так же, как отношения Киев — Киевщина, Москва — Подмосковье, Санкт-Петербург — Ленинградская область). Совмину автономии следует руководить работой администраций всех остальных городов края, в том числе, естественно, и Севастополя. Это позволит раз и навсегда разрешить «парадокс двух столиц». Кстати, предлагаемый вариант психологически устроит и настоящих севастопольцев: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме». Лучше занимать почетное второе место в Крыму (неофициально, разумеется), чем 27-е (последнее!) в Украине.

Если же говорить не столько об административных, сколько морально-психологических аспектах рассматриваемого парадокса, то Севастополю следует почувствовать себя «менее севастопольским, а более крымским», а Симферополю — наоборот, «более симферопольским». Симферопольцы должны понять: их город — не «ворота Крыма», а, во-первых, самоценность, «планета Симферополь», огромный и прекрасный мир со своей неповторимой культурно-психологической атмосферой; во-вторых, мощный духовный магнит, центр культурного притяжения всего Северного Причерноморья, «континента Таврия».

Отстаивайте же Симферополь!

Источник: «ОстровКрым», №6, ноябрь-декабрь 1999 г.