Версия для печати

Проект страны. Киргизский кейс

Стенограмма доклада на семинаре Киевского дискуссионного клуба дилетантов 15.02.2010 г. 

Доклад делался за 50 дней до совершения переворота. Страна стала становиться самостоятельной и это не понравилось геополитическим игрокам. Общество было разволновано неудачной политикой повышения тарифов , силовые структуры оказались беспомощными, хотя о всех возможных волнениях знали за несколько недель. В момент реформ всякая структура уязвима для внешнего влияния. Идею реформ так донести и не удалось. Концентрацию власти и ресурсов для проведения реформ заметили все, а смысла не поняли. И новая власть в первый же день правления все сделанное отменило.

Для переворота в стране нужно совсем немного денег и протестного настроения. Большинству народа реформы страшны и не понятны.

Я по-прежнему уверен, что они возможны, но при очень развитой системе защиты и анализа ситуаций. И при создании того интеллектуального слоя ,которого сейчас нет. 

То, что будет сегодня по жанру — обобщение опыта. Это не теория, поэтому прошу так и относиться. Второе, не все меня знают, поэтому я в двух словах скажу от имени какого опыта я говорю, какой опыт через меня проявляется.

Это опыт 15 летнего участия в работе Московского Метрологического кружка и в организационно-деятельственных играх. То есть, с одной стороны — это метрологическое теоретическое обсуждение оснований мышления, культуры и т.д. С другой стороны — это обсуждение проектов: от закрытий АЭС до развития территорий, от Владивостока до Клайпеды. Второй опыт — это опыт строительства инновационных учебных заведений, в частности Толяттинской академии управления, как она сейчас называется, (тогда она была Международной академией бизнеса и банковского дела), Лицей бизнеса в Киеве и ещё нескольких учебных заведений. Потом это работа в Международном центре перспективных исследований,  в Киеве, где сначала  я был зам. директора по развитию, отвечал за развитие центра, потом стал директором.

И вот, где-то два с половиной года назад я решил "завязать". Мне надоело писать доклады для руководства нашей страны, которые абсолютно им не воспринимались. Я решил заняться более содержательной деятельностью, ушёл на пенсию, сел писать книги. И тут пришло приглашение из Киргизии. А надо сказать, что когда я был сотрудником  Международного центра перспективных исследований, то я проводил множество семинаров учебных и проектных в Средний Азии. Сопровождал создание Института публичной политики в Казахстане, сети аналитических центров в Киргизии, работал в Ташкенте, в Таджикистане. А тут пришло мне письмо из Киргизии с просьбой приехать и помочь там с проектом реформ. Я дважды отказывался, сообщил, что я ушёл от всякой такой бессмысленной деятельности как проектирование реформ. Но так как я человек суеверный, когда меня пригласили третий раз, я решил не отказываться, поехал.

Поехал, встретился с заказчиком, президентом страны. И, вдруг, я почувствовал, возможно, что это шанс. И полтора года назад я взялся за интеллектуальное сопровождение реформ в Киргизии.  Сразу обозначаю – все решения, заказы — это президент и руководство страны. Я на себя не беру, что я там чего-то такого управленчески делал. Моё дело было программа реформ, проекты реформ и т.д.

При этом, почему проект "Страна"? Я приехал, меня встретила уже готовая команда из нескольких человек, у которых амбиции были – переделать страну. То есть, не провести отдельные реформы, не провести там какие-то частные изменения, не добиться каких-то коротких целей, а вот проект — "Новая страна".

И у меня тут как бы 2 момента сыграли на то, что я взялся за эту работу. Ну, первое, я уже давно пришёл к мысли, что для меня, человека, который ориентирован на мышление, на понимание, основная катастрофа, которая происходит в современном мире, это – исчезновение смысла. Я мог бы сказать, что и раньше так было, но нет, раньше так не было. Я потом, если это надо, объясню почему я считаю – "не было".

Для меня смысл уходит и из политической жизни, он превращается в нечто другое, не в борьбу за идеи, за программы, а за чистую власть и деление "бабла". Для меня это уход смысла из образования, где я постоянно работаю. Все реформы, которые происходят в образовании, с  моей точки зрения, направлены на одно — чтобы оно обессмыслилось.

Поэтому, мне было очень важно, в Киргизстане, это у меня резко усилилось. Вот я участвовал в обсуждении проекта "Русского мира", когда он только возникал, Мы тут на семинаре  обсуждали проект "Украина ". Киргизы ещё большие националисты, чем украинцы на порядок, примерно. Там тоже обсуждался проект "Киргизского мира", и я понял, что никаких национальных миров я строить не хочу.

Я хочу строить мир понимания и мышления. Для меня важно не воссоздание национальных образцов культуры или чего-то, а воспроизводство людей, которые мыслят и понимают. И с этой установкой я пошёл туда.

И вторая установка. С самого начала возникновения у нас политтехнологов и политтехнологи, а я "с одной конюшни" с очень известными из них, я публично говорил, что политтехнология, с моей точки зрения, это тоже бессмысленная  деятельность. Я противопоставляю политтехнологии деятельность по организации изменений. И я поехал с установкой: быть не политтехнологом, решать политтехнологические задачи, а вот именно заняться организацией изменений.

И третье, по поводу чего у меня  с моими коллегами вечный спор – с чего начинается реформа. Многие из моих коллег говорят, что с экономических реформ. Изменить экономику, изменить базисы – всё будет в порядке. Я придерживаюсь противоположной точки зрения, изменения начинаются с идеологии, с изменения виденья. И с этой установкой я тоже поехал туда.

Вот эти три смысловые точки, которые меня подвигли туда поехать и этим заняться. Четвёртую точку — то, что мне прилично платят, я не обсуждаю. Она тоже есть, и она тоже свою роль сыграла, но основная была не она.

Я встретился с руководством страны, мы обсуждали один вопрос, который после мы обсуждали каждых 3 месяца регулярно. Каким образом добиться то, что бы та сила политическая, которая была у власти, при ней осталась надолго. Обсуждался один вопрос – это делать силой, а в Средней Азии, это самый распространенный способ, или это сделать за счёт того, что бы получить поддержку населения?

Вот простой этот вопрос и стоял всё время в основании. И слава Богу, что у руководства страны хватало здравого смысла – если мы будем опираться на силу то, всё уже известно. Это, во-первых, зависимость вечная от силовиков. Во-вторых, это всегда неожиданная возможность переворота. В третьих, это необеспеченное будущее после смены власти. Поэтому, добро было дано проекту – сохранить власть за счёт того, что страну преобразовать достойным образом.

А какая в стране была ситуация? Вы знаете, там был Акаев одно время, он фактически растратил весь ресурс, который ему достался от СССР,  а он был достаточно мощным. А, во-вторых, у него не было виденья. Достаточно сказать, что он по цене нескольких "мерседесов" отдал соседнему Узбекистану единственный кусок земли, на котором был газ. Теперь страна покупает газ у Узбекистана за большие деньги. В 2004-2005 году его скинули, пришла к власти их как бы "оранжевая"  власть. И тут началось раскачивание ситуации. Страна находится на пересечении интересов и проектов  нескольких крупных игроков.

Во-первых, это Китай. Китай Киргизию считает временно утраченной территорией. У киргизов гордость истории — это их эпос, это самый большой эпос в мире. Все остальные эпосы в сумме, по количеству строчек равняются одному Манасу. Китай умудрился а прошлом году в ЮНЕСКО зафиксировать Манас как эпос малого народа Китая. То есть, они двигаются медленно, спокойно, и экспансия Китая будет и она сейчас продолжается.

Второй — это Россия. Которая всё время дёргается и пытается сохранить лицо и влияние на постсоветском пространстве, и постоянно "выкручивает руки" по разным поводам.

Третий — это США. Для которых это территория, откуда очень удобно производить военные операции на территории Афганистана. И Америка имеет там свои мощные интересы.

И есть несколько игроков поменьше – это Казахстан, который не прочь отхватить северную Киргизию, есть такой проект "Казахской империи"; это Узбекистан, который во много раз крупнее Киргизии, и достаточно сказать, что количество танков в Узбекистане, примерно, в сорок раз больше, чем в Киргизии; это Турция, которая имеет проект "Пантюрского мира", киргизы – тюрки,  и Турция пытается подмять страну идеологически. Там, причём, имеется турецкий университет, который проводит идеологию пантюркизма, там есть американский университет с идеологией американского мира, там есть российско-славянский университет с идеологией России.

То есть, это всё территория на которой пересекаются интересы многих игроков. И страну раскачивали, американцы спонсируют НПО, которые занимаются правами человека и, которые в любой момент ситуацию начинают раскручивать., Есть такой французский философ Ален Бадью, которого я очень уважаю и люблю, у него недавно вышла книжка на русском языке "Этика". В вступлении к книге он написал, что во многом написал эту книгу в ярости, под распространение в мире всяких глупостей, вроде идеи абсолютности прав человека, которая является идеей 100% сейчас препятствующей мышлению в любом  месте, где она доминирует. Американцы каждый раз используют защиту прав человека как средство давления., Мы отчет   получили с заседания одного американского фонда, где было сказано, что Киргизия стала что-то слишком самостоятельной, нужно срочно собрать много данных о нарушении прав человека, что бы мы их прижали, чтобы они не дёргались.

С другой стороны работала Россия, ситуация была очень напряжённая потому, что борьба за власть не кончилась вместе с революцией.

По социологическим замерам, которые мы делали для себя, а не для публикаций в прессе, на момент конца позапрошлого года президент имел 30% поддержки населения. Вот с этим  мы начинали работать.

Меня спросили,  про моё первое метафорическое впечатление от ситуации в стране.

Я сказал: "страна спит и при этом движется не известно куда". И мои собеседники такой диагноз  поддержали, и он стал для меня руководством к действию.

Во-первых, разбудить страну, во-вторых, направить её в какую-то определённую сторону. При этом я не хочу много вдаваться в подробности потому, что с одной стороны подробности очень важны, (понять что происходило), с другой — они единичны и повторится не могут, но иногда очень значимы.

Меня туда пригласили как методолога московской школы, одновременно как бывшего директора аналитического центра. Соответственно там были свои аналитики, политтехнологи и т.д. Когда я приехал, с их стороны была как бы радость, а с другой – не очень нужный конкурент. И, в общем то было ожидание, что я как все они, займусь написанием  новой стратегии развития страны.

Я поступил неожиданно для тех, кто меня знал — провёл с начала операцию на уровне административных структур. Я твёрдо знаю, убежден, что изменения никакая существующая структура осуществить не может. Нужна новая структура, которая не совпадает со старой, в которой можно спроектировать изменения. Никакое правительство не может отвечать за реформы, в правительстве все отвечают за тушение пожара. Сколько мы не пытались в Украине с разными министерствами вводить новые программы развития и т.д., в и тоге они все уничтожались тем, что вот сейчас  надо чего-то срочно делать, а это мы отложим на потом.

Поэтому моим первым действием было создание структуры, которая способна проводить изменения. В Киргизии, естественно,  как в постсоветской стране была всемогущая администрация президента, под которой находились правительство и регионы. Всё сходилось к руководителю администрации. И администрация была фильтром между президентом и всей страной, и, естественно, менять ничего администрация не собиралась, они и так были всемогущи.

Поэтому первое действие было следующим , тайком от администрации, президент разрешил создать секретариат президента. Мы его спроектировали как машину, которая работает на публичное представление президента и проектирование реформ. Когда президент вызвал руководителя администрации и сказал: "Срочно публикуй указ! Чтоб через два дня был секретариат", у того был резкий протест. Человек, который считал себя защищённым и всемогущим, и вдруг, новая структура не согласованная с ним, да ещё и руководитель, который находится с ним в полном конфликте. Секретариат был через 2 дня создан – руководитель администрации подал в отставку.

И начался период двоевластия: администрация и секретариат. Секретариат имел проект, проект страны, который, естественно, преобразился в программу. Для меня программа это очень просто, это способ управления многими проектами, направленными на достижение одной цели. Поэтому была создана большая карта, многоуровневая, карта была на семь лет. Сверху было прорисовано движение президента, ниже – обслуживающих президента структур, ещё ниже – система управления страной, ещё ниже — инфраструктурных проектов больших, которые должны сделать новую страну и выполнить те обещания, которые президент дал, и ниже – подготовка кадров потому, что кадры являются самым главным препятствием, я всё время упираюсь в недостаток кадров подготовленных, и самое последние – подготовка новых элит.

Я уже не однократно говорил, сейчас повторяюсь, элита, для меня – это носители программы изменения. Остальные – это привилегированные.  Если бы я знал другое слово, которым я бы мог обозначить эту элиту, я бы употреблял бы. Потому, что у нас слово "элита" в сознании – это привилегированные — те, кто находятся у власти и имеют от этого привилегии.  И вот эти прорисованные линии постоянно прописывались, изменялись и обсуждались.

Значит, теперь я должен был выполнить ту задачку с помощью секретариата, которая объявила: "Страну разбудить и целенаправить!". И был реализован такой проект как "Курс президента".

Я пытался в своё время предложить Ющенко, даже писал записку какой курс должен быть у Президента Украины, но Секретариат президента всё это размазал, даже был создан стратегический совет под эту идею, но он так ни разу не собрался. А я был в своё время, вдохновлён курсом Рузвельта, который он ввёл в Штатах во время депрессии.

Курс страны – такой документ, в котором было несколько идей:

1. Идея необходимости изменений. Указывалось, почему в современных условиях Киргизия  не может остаться в таком виде как она есть.
2. Были заявлены принципы. Там был заявлен принцип верховенства права, но перечислялось несколько прав: права человека, права общества, права природы, права предков и права потомков. И что разумный баланс этих прав и составляет правовое государство, а не только упор на права человека. Права человека, если их выбросить из контекста прав общества, природы, наших потомков — приводит к разрушительным последствиям.
3.  Была идеология разумного баланса разных интересов и т.д.
4. Была нарисована картина возможного будущего или желаемого будущего.
5.  Указано какие реформы нужно провести в ближайшее время для того что бы это построить. В первую очередь реформа системы управления страной.
6.  И в конце концов формулировалось, что курс – это не документ, а механизм, что он постоянно должен обсуждаться и меняться вместе с группами интересов.

Теперь я хочу заявить один принцип, который был для меня очень важен, он оформился как раз там. Я понял, что опора на стратегические документы является в нынешних условиях быстрых перемен неадекватной. Стратегии можно писать сколько угодно, и в Киргизии была стратегия на 10 лет. Дело в том, что в условиях быстрых изменений работает лучше стратегическое, я бы сказал, программирование. Когда есть некоторый горизонт целей, куда мы движемся и есть механизмы, которые периодически останавливаются, проводят оценку сделанного и корректируют наборы стратегических документов. Очень важен для меня этот переход. Не стратегия, а механизмы, которые производят стратегические действия, корректировки.

И тут я уткнулся, хотя с самого начала это знал в отсутствии аналитиков в стране, практически 100%. Очень много политологов, есть политтехнологи, абсолютно нет аналитиков. И тогда был придуман ход, хотя он также возник с самого начала – в основе перестройки страны лежит школа аналитиков, то есть, образовательная структура.

Финляндия — первая страна, а вы знаете она сделала очень резкий рывок и из провинции превратилась в одну из ведущих стран мира, которая такой ход реализовала. Правительство Финляндии называла себя правительством, которое учится. Механизм образования был встроен внутрь финского правительства. Они не стеснялись, никакой министр не стеснялся признать, что он чего-то не знает и ему нужно учиться, что ситуация меняется и образовательный компонент есть обязательный в системе управления страной.

Поэтому -  школа аналитики. Каждый шаг который я делал — это было создание новых групп аналитиков, которых я обучал. Но во многом меня здесь ждало фиаско. Воспитанный в московской аналитической школе я считал, что проблематизирующее обучение даёт людям возможность мыслить. Оказалось, что я был не прав.

Когда мы начали двигаться, а до выборов президента оставалось полтора года, мы пришли к мысли, что выборы надо провести раньше. Нельзя делать реформы в условиях ожидания президентских выборов, при оппозиции, которая постоянно устраивает демарши, демонстрации и т.д. И при том, что поддержка президента всего 30%. Самое смешное, что оппозиция нам помогла, они обратились в Конституционный Суд по поводу изменения Конституции с вопросом: когда проводить выборы президента — по старой или новой Конституции?  Сами имея в виду, что президента нужно выбирать сейчас, а не через полтора года. Конституционный Суд принял должное решение, что да, откликаясь на протест оппозиции, Конституционный Суд признаёт, что выборы надо производить раньше, а не тогда, когда они были намечены.

Поэтому пришлось ещё проводить президентские выборы. За счёт курса президента, за счёт разворачивания  его работы, по объяснению курса в разных регионах, президент ездил по регионам объяснял всё это. Оппозиция оказалась в невыигрышном положении, у них не было никаких стратегических документов. У них кроме осуждения действующей власти ("долой действующую власть!"), не было ни одного программного документа.

В итоге, по нашим замерам, которые мы не публиковали, социологическим, мы делали их через неделю, у  президента было реально 60% поддержки. Теперь, перед выборами все договорились, что 60% это прекрасно, ничего делать не надо, не надо никакого административного ресурса. На следующий день начинаются выборы, и после конца выборов экзитпол показывает, что у президента 65%, всё нормально. Начинается подсчёт – 90%.

Мы — в ужасе. Оказалось, что сработало старое. Каждый губернатор решил в конце выборов — почему бы ему не "отличиться" и не устроить "вброс"? Который был абсолютно бессмысленным, потому что выигрыш был чистый и без этого. И потом избирательная комиссия в первые в мире занималась тем, что понижала процент  голосов. Нам удалось довести до 73% с 90%.

Я к чему это говорю? Вот выяснилось для меня, что в стране работает 3 формы мышления: одна форма – традиционная, базовая, (я ещё неоднократно вернусь к этой традиционной форме мышления), которая требовала поведения, что нужно перед начальством выслужиться; вторая форма – прикладная-декоративная, это всё связанное с демократизацией, правами человека и т.д.; третья – рациональная. Рациональная полностью перекрывается в ситуациях внештатных традиционным мышлением, рация просто исчезает. Вроде бы губернаторы умные люди, вроде бы с ними говорилось, что от них ничего такого не требуется, но сработала традиционная форма мышления.

Но тем ни менее выборы были выиграны. Никаких протестов не было потому, что они были выиграны действительно, только вот эта, конечно, глупость, которая произошла. Посол США говорит "Я не понимаю что вы сделали, по вашим замерам у вас был 61 %. Зачем вы эту глупость сделали?" Никто не мог объяснить зачем эта глупость была сделана. 

Главный  шаг – это было создание идеологии. Вот курс президента — это была идеологическая платформа.

Второй шаг – реформа системы управления. Нельзя, с нашей точки зрения, никакие реформы проводить пока не была изменена структура принятия решений на высшем уровне. Для этого был создан проект Института Президента . Я описал институт президента исходя из социологических оснований, но это поняли буквально, и теперь в конституции страны планируется вместо Администрации Президента – Институт Президента.

В чём кардинальные изменения? Единая администрация распалась на пять структур. Это Аппарат Президента, который занимается документооборотом и связью с территорией. Это Секретариат Президента, который отвечает за гуманитарную политику и за обеспечение деятельности самого президента. Это Центральное агентство развития инвестиций, это было самым кардинальным шагом, и я объясню почему.

Институт советника по Безопасности и Государственный министр иностранных дел. Они наверху сходятся на президентское совещание. На самом деле самая технически  сложная проблема, что к президенту заходили совершенно не понятными путями. Он подписывал разные решения, которые потом между собой никак не согласовались. Поэтому для того чтобы происходила координация и согласование – президентское совещание. И за развитие страны отвечал Институт президента. Для этого у него такие инструменты были созданы как Институт стратегической оценки, Институт развития Киргизстана – это проект аналитический и Фонд развития страны, который аккумулировал деньги на развитие.

Соответственно правительство потеряло часть влияния, во-первых, у , они занимались стратегией на уровне отдельных направлений. Во-вторых, они потеряли контроль над основными материально-техническими ресурсами на развитие, которые перешли под Агентство по развитию. То есть вся техническая помощь многомиллиардная ушла туда, а до этого её пилили, особенно в сельском хозяйстве, как хотели и затыкали все дырки в бюджете. Был бюджет развития, но правительство тратило его на затыкание дырок. Теперь весь бюджет развития ушёл отдельно. Правительство, по идее, стало выполнять функции регулирования и оказания государственных услуг. То есть резко снизилось на время его значение. При этом была изменена система подхода управления от директивно-вертикальной к коммуникативной с горизонтальными связями.  Мы сидели, прописывали все регламенты работ, где основная сторона – это рабочие совещания между всеми структурами.

И тут я подхожу к очень значимому. Оказывается, я не знал, что я говорю прозой. Когда мы создавали коммуникативную  модель правления страной, я читал множество работ с критикой современной модели демократии западной, выяснилось, что на Западе сформировалась тоже новая модель демократии, которая называется в русском переводе "совещательная демократия".

То есть упор с выборов и борьбы за права человека переносится на участие разных групп интересов в процессе принятия решений. Китайцы отрабатывают сейчас частично такую модель, начинают отрабатывать в своей стране. Американские гуру пытаются это на Ближнем Востоке реализовать. С моей точки зрения, это более реалистичная модель, чем западная, которую невозможно посадить на традиционное общество, достаточно посмотреть сколько миллиардов и людей потратили американцы на хоть какие-то основы демократии в Афганистане и Ираке. По своей социальной, ментальной и прочим структурам Ирак и Афганистан не сильно отличаются от среднеазиатских республик. Это очень важная следующая модель – коммуникативная система управления и идея совещательной демократии. При этом остаётся очень много тёмных мест и тёмных вопросов.

В итоге было несколько простых схем, трёх этапов проведения изменений:

1 этап  — создание системы управления страной.

2 этап – управление через институты развития, порождает проекты инфраструктур для страны. И сейчас идут очень большие проекты по превращению Киргизстана в логистический транспортный узел в Средней Азии. Во-вторых, это проекты с энергетикой, в третьих — это проекты с водой.

Киргизстан один из самых крупных обладателей запасов пресной воды, ледники Тянь-Шаня, водохранилище Токтогульская ГЭС, но, к сожалению, воду нельзя превратить пока в товар. Там идёт очень любопытная ситуация борьбы с соседями, с Узбекистаном. Узбекистан производит хлопок, хлопок требует дважды в год массового выброса воды, нужно промыть поля все. А Киргизстан и Таджикистан держат воду для ГЭС, и ритмы забора воды зимой для энергетики не совпадают с теми потребностями, которые есть у сельскохозяйственных районов Узбекистана и Казахстана. Так вот, Узбекистан отказывается продавать газ в обмен на воду, он утверждает, что вода это Божий дар и продавать ее нельзя, а газ они добывают, поэтому за газ надо платить. Там все внутренние конфликты держатся вот на этом. Одни страны обладают водой и энергетикой, другие обладают газом и нефтью. И поэтому никакого движения к общему центрально-азиатскому региону пока реально нет потому, что эти противоречия работают.

Создаются проекты инфраструктур, под них делаются реформы правительства. Часть министерств просто не трогали, незачем перестраивать министерство образования или здравоохранения, если у нас нет проекта или устройства образования и здравоохранения в стране. Часть людей просто дёргать незачем. Это второй этап, который сейчас начался, это инфраструктура и правительство.

3 этап – сетевые, региональные проекты. Потому, что понятно – нельзя выжить если у тебя нет проектной экспансии. Не территориальная экспансия — захватывать танками территорию чужую, а если нет экспансии в энергетике, транспорте, в образовании и т.д. И вот эти экспансионные проекты, собственно говоря, сейчас вот и создаются. И, соответственно, они сразу строятся с учётом сетевых принципов.

И тут мы опять влетаем в одну и ту же проблему. Мы можем построить сложную систему функциональных мест, многоуровневую, в которой наверху технологическая культура, технологически организованные места. Мы не можем найти людей для заполнения этих мест. Потому, что, допустим, на уровне администрирования там, где нужно работать по норме формальной и по закону, люди продолжают работать по отношению родства. Вот он учился в Оксфорде, и мы потом его посадим на место министра – ничего не меняется. Всё равно главными остаются отношения родства. Очень сильно влияют родственные структуры при назначении на должность,. Они друг друга хорошо, в общем-то знают. И начинается – с какого он рода, кто у него родственники, как на это другие рода посмотрят? Всё время идёт игра по равновесию. Все должности распределялись в системе в соответствии с влиянием родов.

Причём одно из первых действий в культурной политике, это мы затеяли национальный проект "Культура". Первый раздел которого назывался так: "Наследие кочевых киргизов и его роль в развитии Киргизстана". Проект получил очень большие отклики, они все воодушевились. Вот для них кочевая культура это всё их. Через какое-то время пришлось добавить следующую часть проекта – это исламская культура.

Официально Киргизстан – исламское государство. У них главное сосредочение населения это  часть севера и часть Ферганской долины, всё остальное – горы. 90% страны это горы. Ферганская долина – это сосредоточение очень мощного ислама. В отличии от Чуйской долины, где кочевая культура, и традиции предков гораздо значимее чем культура религиозная. И тут я столкнулся просто с полным отсутствием аналитики в области культурных отношений. Или вот есть национально сознательные киргизы, которые за киргизский язык, киргизскую культуру, киргизское преимущество, киргизскую власть, киргизскую элиту. С другой стороны — исламские общины, в основном узбекские, у которых внутри неизвестно что происходит, выходить – это ещё лёгкий вариант, которого придерживаются , а ещё многие придерживаются идеологии создания Исламского Халифата. Я включаю телевизор и слушаю то, что на русском языке я могу услышать о том, что государство никакого значения не имеет, значение имеет только близость к Аллаху, исполнение воли начальства – это дело второстепенное и т.д. То есть работает мощная идеология, которая антигосударственная в принципе, не против конкретной власти, а против всякой власти. При этом муллы достаточно неграмотны. Своего воспроизводства богословов нет.

Сейчас пришлось сделать проект, который разворачивается, это собственная богословская школа мусульманская, создание собственных кадров, и самое главное – установление хоть какого-то диалога между общинами и государством, его просто нет. Идея, что церковь отделена от государства, она же имеет как бы два проявления – одно французское, где всё абсолютно разделено, другое -  реализованное в Германии и в других странах, где это всё-таки структуры пронизывающие друг друга, хотя и разделённые. Вот здесь по советскому образцу полностью всё разделено. И назревает мощный возможный конфликт, который связан с этим.

Мне приходится работать как минимум с тремя структурами. Одна структура это государство, вторая – это народ, страна, и третья – это этнос. Всё дело в том, что всё время пытаются эти три структуры слепить на уровне государств они страшно гордятся, что в китайских летописях 3 века до н.э. упоминается протогосударство киргизов. Они очень ориентированы на кровь как у индуистов, надо родиться, нельзя стать, или у евреев, хотя у евреев проще. Нельзя стать киргизом, если ты не родился киргизом. Вот эта этническая политика, она очень мощная. Вторая – это народ и страна, это территория, множество племён, множество народов и т.д.  И в третьих, это, собственно, государственная структура. И управлять всем этим как одной структурой невозможно.

Поэтому пришлось создавать сложную систему управления. В общем вышла она так – бизнес и бизнес сообщества управляется через Агентство по развитию, гражданское общество регулируется через Секретариат президента. Государственные активы и услуги – через правительство и аппарат президента. И всё это совмещается наверху, где президент и референтная группа, которая всё это пытается совместить. Бизнес управляется по корпоративным законам и на основе корпоративных правил. Гражданское общество по коммуникативно-совещательной демократии. Государственные структуры по стандартам, и вот над чем сейчас мы работаем это создание стандартов государственных услуг. Никогда до этого, собственно говоря, стандартов там и не было. И для отношения с этносами был акцентирован традиционный институт Курултая, всенародного собрания.

Сколько я не пытался, никто не может мне рассказать, как устроена страна. Я провёл 4 семинара с разными группами и кроме традиционной социологической структуры, которую преподают, ничего не получил.

Когда я начинал их спрашивать, никто ни разу не рисовал мен вот эту вот общинно-родовую структуру. Когда начинал спрашивать, выяснялось — что значима, она как бы существует, но как бы не описана, не существует. И вот получилась структура вопросов на которые надо получить ответы.

Что такое город? И как с ним работать в  Киргизстане, в кочевой культуре, в которой традиций города нет в принципе. Бишкек – это очень большая слобода. Когда я заявил, что надо делать  проект  переселения новый, всё было воспринято очень просто. Что одни рода у других отберут землю. Вот так вот, кто читал "Тимур и его команда", там Квакин получал записки, все записки понимались однозначно – бить будут. Так как общество традиционное, живёт на слухах. Есть несколько сотен киргизских газет, которые возникают и исчезают, некоторое количество более объёмных русских газет.

Вы знаете, я как-то всего этого моря слухов не замечал, пока на себе не пережил, я выдвинул для себя тезис: свобода слова не основанная на свободе мысли или хоть какой-либо морали  — это самое страшное, что может быть. Потому, что так как там аналитики нет, аналитическое сообщество не может выдвигать никаких аналитических оценок, действуют только слухи и мнения. Во вчерашней газете, очередной, как мне сообщили, я был подробно описан как агент ЦРУ. До этого меня описывали как представителя еврейской мафии, как тайного агента Назарбаева и т.д. Это нормальная практика поливать грязью и писать слухи про кого угодно.

Горожан очень мало. Много  тех кто живут в городах но не  являются горожанами, для Бишкека это примерно 90% населения. Также есть село и не село, то есть, имеется задача каким образом восстановить сельские структуры и что делать с тем, что сельские структуры уже разрушены? И кочевники и не кочевники. У них ещё очень много людей ведут кочевой образ жизни, живут высоко в горах, пасут яков, лошадей и т.д. И это как бы исконная Киргизия, на самом деле, они и считают себя киргизами. И ещё есть те, которые ещё живут в горах, но кочевниками уже не являются и по идеологии и по отношению к миру

Вот мне сейчас необходимо исследование, и я пока не могу найти группу, на которую я всё это посажу, если сам её не сделаю, что бы проявить хотя бы вчерне подлинную структуру страны. Потому, что слепота будет продолжаться до тех пор, пока мы не увидим, что общество из себя представляет. С одной стороны, вот за эти полтора года удалось то, чего не удавалось до того: перестроить систему управления, создать идеологию, провести нормальные выборы. Реформы разворачиваются, и остановки, пока, не видно. Единственное что может остановить эти реформы — это отсутствие носителей идей. Мне удалось человек 20-30 собрать тех, кто понимают, что в стране происходит. Когда проводилась реформа института президента, в прессе всё подробно описывалось. Зачем? Что сделано? Общее мнение обсуждало только одно – кого посадят на место кого, какие структуры закроют. Наконец-то один аналитик, и тот учился во Франции, понял и опубликовал статью про совещательную демократию.

Сейчас, кстати, перейти на уровень народа и 22-го числа, это Новруз, весеннее равноденствие, будет проведён первый Верховный Курултай. Это будет попытка поставить вопрос – что есть национальный интерес представителям все родов на территории страны. Вот если уже взял эту линию, что не силой действуешь, а через поддержку по коммуникациям, хочешь не хочешь главное – коммуникативные площадки. Нужно как можно больше людей агитировать, нужно вести работу по разъяснению "что происходит". Я, на самом деле, не ожидал, когда в это дело вляпался, что задачи будут расти как снежный ком. Решил одну группу задач – появилась вторая. сейчас, в основном, крики по поводу повышения тарифов. Тарифы очень круто повысились потому, что ТЕЦ ни разу не ремонтировали за последних 30-лет. Сейчас нужны деньги на ремонт ТЕЦ, это надо поднять тарифы, народ не понимает почему тарифы поднимают.

И теперь последнее. Для меня самый большой урок этого всего, что реформы на постсоветском пространстве, оказывается, провести можно. Но для этого нужно, во-первых, чтобы руководство хотело, понимая, что иначе оно не удержится у власти, не потому что оно такое страшно демократическое, а просто понимая, что если страна не примет, и народ не поддержит, то это всё скоро вылетит. Второе, нужна команда, по крайней мере из 4-5 пяти реформаторов, которые при этом обладают властью. В третьих, нужна цель, очень понятная для меня, которую я пытаюсь там распространить: страна не выживет, если в ней не будет создана интеллектуальная прослойка. Можете называть её элитой, можете как хотите. Та прослойка, которая в состоянии анализировать, проектировать, планировать, оценивать, рассчитывать последствия и т.д.

В Украине мы пытались много лет, это даже попало в регламент Кабинета министров, что каждое решение оценивается, прежде всего, на последствия. В документах это написано, но реально это никто не делает. Там сейчас эта попытка делается, перестраивается вся аналитическая служба МИДа под геополитическое виденье и аналитику.  Делается попытка перестроить силовые структуры, то есть военная реформа будет объявлена в ближайшем. Реформы идут по всем направлениям, это следующее условие. Реформы не могут быть вырваны из контекста общего изменения. Следующие — идеология и система управления, это главное направление. Как вы читали, Тигипко везде писал: "Мы сделаем здоровую экономику, будет здоровая страна". Мы не сделаем здоровую экономику, пока не сделаем здоровую систему управления. Причём это уникальный случай в Средней Азии, что начальство согласилось начинать изменять себя. Причём мне очень повезло, что президент учился на инженера в России и читает схемы. Я ему мог всё представлять в схемах. Мы выпускали в 3-х экземплярах, книжку по каждому этапу реформ из сплошных схем: схема устройства института президента, схема изменении я бюджетно-налоговой политики и т.д. Он схемы чтил, он инженер-информатик по исходному образованию. Оказывается, инженерное образование это очень важная вещь для системы управления. Там не должно быть ни юристов, ни политологов.

Следующее, что очень важно – это реальная коммуникативная стратегия. Коммуникативная стратегия, которая захватывает, как она делает, там всё делается от всенародной оплаты через банковские терминалы, включая постановку этих терминалов в горах, до реализации проекта "Безопасный город", по примеру Лондона. То есть, практически все инфраструктуры  будут посажены на информационные сети, которые, как правило, уже последнего образца. Значит плюс свой крупный проект энергетики и транспортного инвестирования. Проект на который нужны ресурсы, на который пойдут инвесторы.

Ну, про идеологию я уже сказал, разумный баланс в каждом случае, идеология баланса. И не объявляемая идеология экспансии в отдельных областях. Естественно маленькая страна не может проводить экспансию.

И в четвёртых, это проработка сценариев длительного времени. Мы только сейчас приступили к разъяснению для себя, а что будет если Китай через 20-30 лет поглотит. Нельзя этот вариант не рассматривать.

В общем новость хорошая – реформы возможны, новость плохая – они упираются в кадры, и прежде всего, в отсутствие этого интеллектуального слоя.

Источник: Top club Journal №3 2010 стр.18-27