Главная ?> Авторы ?> Джемаль -> Мистерия языка. Язык был дан человеку в момент откровения
Версия для печати

Мистерия языка. Язык был дан человеку в момент откровения

Ефим Островский: Постаравшись однажды дать эвристичный перевод фразы Маршалла Маклюэна «Media is the message», я в какой-то момент потерялся — обнаружив, что внимательный перевод её звучит как «Сообщение — (и) есть сообщение».

Привела меня к этому выводу цепочка простых рассуждений.

Один раз скажем: «media» — это «средство сообщения», точнее — «путь сообщения». Словосочетание «пути сообщения» в русском языке существует и может быть заменено (и часто заменяется) одним словом «сообщение»: «между этими городами существует сообщение» (когда речь идёт, например, о «транспортном сообщении»).

Другой раз скажем: в свою очередь, «message» — принято сегодня просто калькировать фонетически с английского (мессидж) или с французского (месаж), однако оно может быть переведено на русский в том числе и как «послание», и как… всё то же «сообщение», только в другом значении этого слова: «в этом конверте — важное сообщение для Вас».

И, наконец, в третий раз скажем — мы таким образом удерживаем третье понятие, спрятанное в формуле Маклюэна — понятие «communication», По-русски, как это принято сейчас, это слово опять же передаётся калькой — словом «коммуникация»; однако может быть переведено словом «сообщение» в третий раз, повторяя грамматическую конструкцию «префикс соединения — (созвучие) — корень общего»: со-общение = com-munication.

Гейдар Джемаль: Что касается языка, мне кажется, здесь очень важно понять то, что есть фундаментальная разница между смыслом и значением.

Приступая к размышлениям о коммуникации и о языке, с самого начала необходимо подчеркнуть, что не бывает смысла слова, бывает только его значение. Есть значение иероглифа, значение предмета, значение некой детали, но смысл бывает только у целой композиции. Например — у системы Гегеля. Она выражается целым рядом понятий, каждое из которых имеет только значение. Смысл возникает, с одной стороны, только при объединении, с другой стороны, трансцендировании всех этих значений.

Я бы хотел подойти к проблеме коммуникаций и сообщения именно с этой стороны. Исследование этой темы позволило обнаружить удивительные вещи. Сегодня есть западный контекст понятия коммуникации, связанрый с религиозной категорией, с религиозным представлении о наделении чем-то крайне значимым.

Итак, что же такое коммуникация? Это ”communiсare“ от ”communire“. Ведь латинское слово ”munire”, означает, собственно, ”наделять“. А ”сommunire” — “сонаделять”. Это понятно: в храме стоит священник с ложечкой, в белом стихаре, и подходящим прихожанам вкладывает в рот частицу святого причастия. Вот «communire» в чистом виде.

Если же взять политический аспект того же самого, то коммуна — это, как известно, средневековый город, свободный от феодальной повинности. То есть в политическом плане «communire» — есть переход от общинного причащения к причастию к свободе. Это субъект. Это движение от периферии к центру. Это радиальное движение.

В скобках замечу: если взять русское слово «сообщение», от корня «община», то оно, на мой взгляд, означает совершенно противоположное. Слово «община», по-старорусски «опчина», имеет праславянский корень «оптия», что значит «то, что вокруг», и связано с общим вектором низа — «там, внизу». Что интересно, есть слово «обич» — «местечко» чешское, «община». Та же коммуна.

И так во всех славянских языках. «Общее» означает вынесенное вовне — удаленное от центра. То есть здесь имеет место центробежная динамика. С этим, видимо, связан провал Красного проекта в России.

Ефим Островский: Полагаю, что любому, кто увлечен этой темой было бы весьма полезно увидеть, как столь, казалось бы, отвлечённо-теоретические конструкты, как рассуждения о коммуникации наполняются прагматическим содержанием для политического или рос-оперативного действия далеко за пределами географических границ России. Не могу не подчеркнуть: Ваш подход будет, наверное, лишь одним из возможных разворотов темы. Я хочу предложить Вам обсудить сам подход к русскому языку как к особой «программной среде», коммуникационной среде, или среде со-общения… Как к средству мирового присутствия. Какой смысл Вы — человек, занятый в глобальных кампаниях развития общественных связей — вкладываете в концепт Русского Мiра: Мiра людей, говорящих и думающих на русском языке?

Гейдар Джемаль: Я бы хотел начать рассуждение о языке с того очень общего утверждения, что язык не является натуральным продуктом, появляющимся в ходе становления человека. Я не верю в эволюцию, в то, что человек может самостоятельно открывать какие-то реалии, носящие не природный характер, то есть, создавать цивилизацию неким первопроходческим путем.

Несомненно, все изначальные, фундаментальные вехи, обозначающие отделение человека от тварного природного мира, как это и заложено в традиции, приносятся культурными героями.Основные сакральные языки явились человеку в форме откровения.

Мы знаем, например, совершенно точно, что арабский язык впервые был открыт в тринадцатилетнем возрасте Исмаилом, сыном Авраама, в виде откровения. Арабский язык, которого до этого не существовало, стал провиденциальным языком. В нём была оформлена переданная сыном доктрина Авраама (позднее в значительной мере утраченная вместе с языком). А потом, в конце уже нашего исторического времени — четырнадцать веков назад — Мухаммед, Мир Ему, восстановил и смысл доктрины Авраама в ее первоначальном виде, и язык. Потому что в его время арабский язык уже был крайне поврежден, не было того чистого языка, на котором был сложен Коран.

Санскрит, как мы знаем, является восстановлением. Само слово означает «восстановленный».

Кстати говоря, есть доктрина индуистских санскритологических грамматиков об истории происхождения новых индийских языков. Они возникли из-за того, что на санскрите стали говорить женщины и шулеры. И поскольку они не могли на этом языке говорить адекватно, в результате порчи возникли современные индийские языки.

Марксистские теоретики лингвистики, естественно, над этой точкой зрения издевались. Но она высказывалась на полном серьезе и раньше, высказывается и сейчас, в том числе сегодняшними учеными Индии с вполне современным образованием. Когда я познакомился с этой точкой зрения, она методологически способствовала консолидации моей позиции в этом плане. Я увидел, что вокруг меня происходит именно это: никто не создает языка, язык только портят. Романские языки возникли в результате порчи латыни. Если бы не существовал язык Корана, принудительно преподаваемый, в духе которого воспитывают, которому учат современных мусульман, в том числе арабов, то не было бы сейчас арабского языка. Были бы арабские или постарабские языки, которые были бы не понятны носителям каждого из них, как сейчас очень трудно понятны диалекты.

Это одно из свойств человека — испортить продукт, имеющий внеопытную природу, возникший не опытным путем. В этом плане, уместно обратить внимание на любопытную мысль Гастона Башляра. В «Психоанализе огня» он пишет, что невозможно себе представить, что модус открытия огня в итоге трения двух полочек друг о друга может быть найден цивилизационным опытно-эволютивным путем: один дикарь потер, другой потер и открыли. Для того чтобы получить огонь, нужно полтора часа тереть эти палочки. С ходу огонь не получишь. Как вы себе это представляете? Дикарь сидит и полтора часа занимается какой-то ерундой, трет палочки и у него ничего не получается. Он же не знает в начале, что через полтора-два часа получится. А в природном мире аналогов этому трению палочек нет. Как он может это соотнести? Понятно, что метод получения огня пришел в виде откровения.

Интересна сама мысль о том, что великую прометеевскую вещь — получение огня — невозможно обрести в процессе труда, для нее нужен культурный герой, внешний источник, откровение, интуиция. Так же с языком. Люди могут в процессе трудового общения только ухать, крякать и издавать междометия.

Так вот, после этой преамбулы я хотел бы сказать следующее. С моей точки зрения, сегодня языки могут делиться на четыре категории.

Мифологические языки

На первой ступени находятся языки, которые были принесены культурными героями. Они называются языками мифологическими. Мифологический язык — это язык, связанный с конкретной мифологией. Скажем, язык догонов, бушменов, аборигенов Австралии. Но не только. Скажем, есть язык догонов, на котором мы не можем говорить ни о чем другом, кроме как о мифологии догонов, потому что там каждое слово значит нечто, специфически присущее видению космоса догонами. И мы не можем говорить на языке догонов, допустим, о конфуцианстве, потому что каждое слово уже значит нечто, присущее только этому видению.

Есть у этого мифологического состояния очень продвинутый полюс, в котором существуют точно такие же ограничения. Например — санскрит. Санскрит — это язык великой метафизики, который, тем не менее, предельно развит и предельно выражает именно эту метафизику. Мы не можем на санскрите говорить ни о чем, что не являлось бы некими визионом (от нагл. Vision — видение) внутри индуистской перспективы. Для того чтобы Будда мог сказать нечто, противостоящее этой перспективе, он вынужден был сменить язык. Санскрит — это очень развитый язык. Но в нем каждое слово значит только то, что может быть представлено и помыслено в индуистской перспективе.

Я бы отнес иврит тоже к этому ряду, если бы в нем не была произведена операция по созданию неоиврита: профанизация иврита с целью отступить от того, что в этом языке значило в рамках Торы. Поскольку была произведена операция по превращению иврита в язык, на котором можно говорить о чем угодно, это уже не чистый язык. Но исходно это язык мифологический.

Экуменические языки

Следующей стадией являются экуменические языки. Это тоже сакральные языки, на которых, однако, можно говорить сразу о нескольких традициях. Т.е. это язык не наблюдателей извне, а язык, на котором говорят в каждом отдельном случае носители этой традиции, причем говорят без проблем. К этой сфере относится греческий, китайский, арабский, латынь.

Приведу пример. На греческом языке говорят и говорили представители христианства, натуральным языком которых был арамейский; митраизма, для которых был древний персидский язык своим языком; неоплатоники. Т.е. несколько сакральных систем комфортно выражают инсайдерскую позицию на этом языке. По-арабски, например, можно исходить из христианской позиции, можно исходить из позиции теологического ислама, тавсира (тавсир — комментарий к Корану), можно исходить из суфийских позиций. Китайский язык является единым языком для таких систем как буддизм, даосизм, конфуцианство, северный шаманизм, и, наконец, марксизм.

Я называю все эти языки языками экуменическими, т.е. это языки инсайдеров, но инсайдеров многих визионов, а не одного.

Конечно, это не иерархия языков в плане их квалификации согласно причастности к объективной истине. Т.е. внизу у меня, в начале лестницы, стоит язык бушменов, но и санскрит. Следующий — китайский, арабский — это крайне продвинутые языки, но их статус в современном мире тесно связан с тем, что это языки очень высокого разреженного уровня метафизики. Но метафизики не мифологической.

Колониальные языки

Следующим уровнем — и тут мы подходим к очень интересному плану, который касается непосредственно нас — являются языки колониальные. Что это значит? В период создания колониальных империй испанцы, португальцы, голландцы и потом англичане вышли на контакт с целым рядом сакральных цивилизаций, которые существовали во взаимоисключаемых, с точки зрения низового профанизма, парадигмах или перспективах. Т.е. испанцы познакомились, с одной стороны, с Филиппинами, с другой стороны, с индейцами Южной Америки. Голландцы действовали в рамках полинезийского поля, Индонезии (причем там были как мусульмане, так и не мусульмане), кроме того они же действовали в поле Индии, Китая. Они должны были описывать эти системы.

Я считаю, что рухнули те империи, которые не вышли на уровень колониального языка — языка, способного справиться с внешним анализом и описанием абсолютно, радикально различных систем видения мира. Например, испанская империя рухнула, потому что носители испанского языка не занимались описанием, философско-методологическим анализом, вскрытием метафизических систем. Они внешне пытались описать это, но исходя из своих жестких иезуитско-католических позиций. Т.е. они описывали некую систему как духовный монстризм, систему заблуждений. Поэтому империя рухнула, рухнула из-за языка.

Продолжение следует...

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2020 Русский архипелаг. Все права защищены.