Версия для печати

Мировой порядок и его правила (World order and its rules)

Несмотря на отчаянные меры идеологов доказать, что круг является квадратом, нет серьезного сомнения, что бомбардировки НАТО все дальше подрывают то, что осталось от хрупкой структуры международного закона. США сделали это очевидным в ходе дебатов, приведших к решениям НАТО. Чем более тесно это касалось конфликтного региона, тем сильнее в основном была оппозиция Вашингтону по вопросу применения силы, даже в пределах НАТО(Греция и Италия). Опять же, это не является чем-то необычным: другим недавним примером являются бомбардировки США и Великобританией, предпринятые в декабре 1998 года с необычайно наглыми жестами неуважения к Совету Безопасности — даже выбор времени, совпавший с непредвиденной сессией по вопросу кризиса. Еще одна другая иллюстрация этого — уничтожение Клинтоном половины фармацевтического производства небольшой африканской страны несколькими месяцами раньше. Это было преподнесено здесь как малозначимый любопытный случай(marginal curiosity), хотя если бы то же самое сделали в Америке исламские террористы, это вызвало бы немного другую реакцию. Возможно это пример типа "деятельного сдерживания(creative deterrence)" объявленного в Стратегической команде США(U.S. Strategic Command) 1995 года, нацеленного на то, что "оценивается в пределах культуры", как например, судьба детей, умирающих от легко излечимой болезни.

Необязательно подчеркивать, что есть значительно более обширное толкование, которое может быть существенно пересмотрено прямо сейчас, если рассмотреть факты, актуальные при определении термина "обычай и практика", толкование, в соответствии с которым придется предоставить наиболее просвещенному государству право "делать то, что оно считает нужным" посредством силы.

Могло бы быть доказано, довольно правдоподобно, что дальнейшее разрушение правил мирового порядка теперь не имеет никакого значения, также, как было в поздних 1930х. Презрение к ведущей силе мирового соообщества в отношении основ мирового порядка стало настолько предельно, что немного странно(little left) обсуждать это. Обзор внутренней документальной хроники демонстрирует, что эта поза(США) прослеживается далеко назад, вплоть до самых ранних дней, даже к первому меморандуму впервые сформированного Национального Совета Безопасности в 1947. Во времена Кеннеди, эта поза начала приобретать открытое выражение, как, например, когда выдающийся государственный деятель и советник Кеннеди Дин Эчисон(Dean Acheson) оправдал блокаду Кубы в 1962, сообщив Американскому обществу международного закона(American Society of International Law), что это "уместность" ответа США на "вызов....власти, позиции, и престижу Соединенных Штатов...", и что этот вызов "... — не законное дело". "Реальной целью говорить о международном законе было, для Эчисона, просто ‘чтобы украсить наши позиции этикой(ethos), выведенной из очень общих моральных принципов, которые затрагивали официальную доктрину’", — когда это удобно.

Главным новшеством для времени Рейгана-Клинтона стало полное пренебрежение международным законом, и серьезные обязательства были полностью сняты(open), это даже широко восхваляли на Западе как "новый интернационализм", который возвещает замечательную новую эру, уникальную в человеческой истории. Неудивительно, что такое развитие было восприняты довольно по-разному в традиционных областях просвещенных государств; и, в силу различных причин, вызвало озабоченность даже у некоторых хищно(hawkish) настроенных политических аналитиков.

Конец холодной войны сделал возможным превосходить даже цинизм Эчисона. Поклоны мировому порядку необязательны, даже презренны, так как просвещенные государства поступают как им угодно без беспокойства насчет сдерживания или мирового общественного мнения. Идеологическое управление добавляет — "чтобы прикрыть наши позиции этическими признаками(ethos) производными от очень общих моральных принципов", как со значительной ясностью показывают последние события(developments). "Прогрессивное, но оправданное расширение толкования международного закона" (Марк Веллер( Weller)), может быть разработано по желанию могущественных государств, чтобы обслуживать их специальные интересы: "гуманитарное вмешательство" бомбами в Косово, но никакого изъятия огромного потока смертельного вооружения для достойной(worthy) этнической чистки и государственного террора в пределах НАТО, чтобы привести только наиболее драматичную иллюстрацию. С "замалчиваемыми непопулярными идеями и держащимися в тайне неудобными фактами" в стиле, описываемом Оруэлом(Orwell) в его наблюдениях (замалчиваемых) о свободных обществах, все должно проходить гладко. Что бы не произошло, — это "поворотный пункт в международных отношениях", если "просвещенные государства", ведомые "идеалистичным Новым Светом(New World), который напряженно борется за прекращение бесчеловечности", приступают к использованию военной силы, где они "верят, что это должно быть справедливо",— или, как это видится другим, чтобы разработать "правила игры", которые дадут им "право на силовое вмешательство, чтобы заставить оправдать то, что по их мнению должно быть оправдано", всегда "замаскировано в моралистичную праведность", "как в колониальной эпохе."

С точки зрения этих просвещенных государств, такое различие в оценке происходящего отражает четкий раздел, который отделяет их "нормальный мир" от тех отсталых народов, которым недостает "западных понятий терпимости", и которые еще не преодолели "человеческой способности ко злу", к удивлению и смятению цивилизованного мира.

В этом контексте, вряд ли удивляет то, что "международный закон сегодня вероятно менее всего берется в расчет в стране(США), чем когда-либо" со времени основания Американского общества международного закона в 1908 году. Или то, что редактор ведущего профессионального журнала по международным законам должен заботиться о "тревожащем углублении" отказа Вашингтона от договорных обязательств.

Господствующая позиция по отношению к установкам мирового порядка было проиллюстрировано другим образом, когда Югославия выдвинула обвинения против стран НАТО в Мировом Суде, указывая на Конвенцию о Геноциде. Суд определил, что у него нет необходимой юрисдикции, считая что "все стороны должны действовать в соответствии с их обязательствами в соответствии с Уставом Объединенных Наций", который ясно запрещает бомбардировки — " завуалированная формулировка чтобы сказать, что бомбардировка нарушала международный закон", — сообщила "Нью-Йоорк Таймс". Особенно интересно было сообщение правительства США, которое представляло собой скользкий юридический аргумент, принятый Судом, о том, что их действия не подпадают под юрисдикцию Суда. США на самом деле ратифицировали Соглашение о Геноциде, после очень длинной задержки и с оговоркой, что "требуется специфическое согласие Соединенных Штатов", если обвинения выдвигаются против них; а Соединенные Штаты отказываются давать это "специфическое согласие", указанное в ограничении. Судебные правила требуют, чтобы обе стороны соглашались с юрисдикцией Мирового Суда, напомнил Суду советник Джон Крук(Crook), а ратификация США Соглашения была обусловлена его неприменением к самим Соединенным Штатам.

Может быть добавлено, что это ограничение еще более общее. США ратифицирует несколько возможных конвенций относительно прав человека и связанных с этим вопросов, и эти несколько конвенций обусловливаются оговорками, которые предоставляют США (действенно) неприменимость их в отношении США.

Объяснения, предложенные для отказа от международных обязательств интересные, и должны были бы занимать первые страницы и особо изучаться в школьных и университетских программах, если бы честность и гуманитарные последствия считались значимыми величинами.

Самые высшие власти дали понять, что международные законы и средства стали неактуальны, поскольку они больше не следуют указаниям Вашингтона, как это было в первые послевоенные годы, когда власть США была господствующей. Когда Мировой Суд рассматривал то, что позже осудил, как "противозаконное использование силы" Вашингтона против Никарагуа, гос.секретарь Джордж Шульц(Shultz) — почитаемый, как м-р Уборщик(Mr. Clean) в администрации Рейгана — вымеивал тех, кто защищает "утопические, юридические(legalistic) средства вроде внешнего посредничества, Объединенных Наций и Мирового Суда, игнорируя силовой элемент уравнения." Ясно и прямодушно, и вне сомнения оригинально. Юридический советник государственного департамента Абрахам Софер(Sofaer) объяснил, что члены ООН не могут больше "приниматься в расчет при формировании наших взглядов", и что "большинство"(в ООН)"часто не согласно с Соединенными Штатами в важных международных вопросах", поэтому мы должны "зарезервировать за собой власть, чтобы определять", как мы будем поступать, и какие вопросы подпадают "по существу в пределы внутренней юрисдикции Соединенных Штатов, как определено Соединенными Штатами" в этом случае, "внезаконного(unlawful) использования силы" Вашингтоном против Никарагуа.

Все это очень хорошо — говорить отвлеченно о "прогрессивном, но законном расширения международного закона", который создает право "гуманитарного вмешательства", или согласовывать с просвященными государствами право использования военной силы, где, как они "полагают", это "должны быть оправдано". Но также нужно признать и то, что едва ли случайно государствами, оценивающим себя как просвещенные, оказываются те, которые могут действовать как им угодно. И это в реальном мире, где есть два выбора: (1) некоторый тип основы мирового порядка, возможно Устав ООН, Международный Суд Законности, другие существующие учреждения, или, возможно, что-то лучшее, если это может быть разработано и широко принято; (2) те, у кого есть сила, делают то, что они хотят, ожидая получать одобрения, которые есть прерогатива власти.

Абстрактная дискуссия может выбрать для рассмотрения другой возможный миропорядок, и, возможно, это отличная тема для выпускных семинаров по философии. Но в настоящем, по крайней мере, это — выбор между (1) и (2), определяющий реальный мир, в котором решения, влияющие на гуманитарные дела, должны приниматься.

Тот факт, что реальный(operative) возможности выбора сводятся к (1) или (2), был признан 50 лет тому назад Мировым Судом: "Только Судом может рассматривать предполагаемое право интервенции(вмешательства), как провозглашение политики силы, которая, как это было в прошлом, привела к наиболее серьезные злоупотребления, и которая не может, каковы бы не были недостатки международной организации, существовать в международном законе...; из природы вещей следует, что если возможность [интервенции] будет сохренена для наиболее сильных государств, то это может легко привести к извращению самой сути(administration) законности ".

Можно принять позу "преднамеренного незнания" и игнорировать "обычай и практику", или развивать их на некоторых нелепых предположениях ("перемены, конечно", "холодная война", и другие знакомые предлоги). Или мы можем взять обычай, практику, и явную идеологию серьезно, вместе с фактической историей "гуманитарного интервенции", отдаляясь от приличных норм, но по крайней мере открывая возможность получать некоторую понимание того, что происходит в мире.

Куда подпадает особый вопрос о том, что было сделано в Косово? Этот вопрос оставили без ответа. Ответ не может просто выводиться из абстрактного принципа, и еще меньше из набожных надежд, но он требует осторожного внимания к обстоятельствам реального мира.

Разумный вывод, я полагаю, в том, что США выбрали курс действия, который, — как и ожидалось, — усиливал бы зверства и насилие; и это очередной удар по режиму международного порядка, который предлагает слабую, по крайней мере, некоторую ограниченную защиту от грабительских государств; это подрывает демократические наработки в пределах Югославии, возможно, также, и в Македонии; и это отбрасывает назад перспективу для разоружения и для некоторого управления ядерным оружием и другим оружием массового уничтожения, и, на самом деле, может оставить другие "нет выбора"(при интервенции), но "получать оружие массового уничтожения" во время самообороны. Из трех логически возможных вариантов, они(США) выбирают (I) — "действие, чтобы усилить катастрофу", отвергая альтернативы: (II) "не делать ничего", и (III) "попытка, чтобы смягчить катастрофу". Был ли выбор (III) реалистичный? Нельзя точно знать, но есть признаки того, что это было вероятно.

Для Косово с самого начала было одно правдоподобное наблюдение о том, что "каждая бомба, которая падает на Сербию и каждое этническое убийство в Косово предполагает, что едва ли будет возможно для сербов и албанцев жить рядом друг с другом в каком-нибудь подобии мира" (Файненшиэл Таймс, 27 марта). Другие возможные долгосрочные результаты также не приятны, если подумать. В лучшем случае, как было признано, безотлагательное учреждение НАТОвскойй версии официального урегулирования оставляет "неустойчивые проблемы" адресованные, наиболее безотлагательно тем, кто попал под "эффект" бомбардировок.

Стандартный аргумент при этом состоит в том, что мы должны были что-то делать: мы не могли просто держаться в стороне, в то время, как зверства продолжались. Применению силы не было никакой альтернативы, заявлял Тони Блэр(Blair), вместе со многими головами(heads), кивающими в трезвом соглашении: "ничего не делать — значило бы молча соглашаться со зверствами Милошевича". Если выбор (III) ("смягчить катастрофу"), исключен, как и было молчаливо принято, и мы оставлены только с (I) ("усиливать катастрофу") или (II) ("не делать ничего"), то мы, конечно же, должны были выбрать (I). То, что аргумент может даже быть высказан, — награда отчаянию сторонников бомбардировки. Предположим, что Вы видите преступление на улицах и чувствуйте, что Вы просто не можете держаться в стороне молча, поэтому Вы приобретаете наступательную винтовку и убиваете всех, включая: преступника, жертву, свидетелей. — Должны же мы понять, каким должен быть рациональный и моральный ответ, в соответствии с принципом Блэра?

Один вариант, всегда возможный, состоит в том, чтобы следовать принципу Гиппократа: "Прежде всего, не причини вреда". Если Вы никоим образом не можете думать о том, чтобы придерживаться этого элементарного принципа, тогда не делайте ничего; по крайней мере, это предпочтительнее причинению вреда — последствие, признанное заранее как "предсказуемое" в случае Косово, и прогноз точно исполнился. Иногда может быть истиной, что поиск мирных средств следует начинать с конца списка, и, что есть "нет выбора" в ничегонеделании или же причиняя обширный вред. Если так, то каждый, даже с минимальной претензией на то, чтобы действовать морально, соблюдет принцип Гиппократа. То, что ничего конструктивного не может быть сделано, должно, тем не менее, быть продемонстрировано. В случае Косово, дипломатический выбор появился чтобы быть сделанным, и он мог бы быть продуктивным, но, как приходится признаваться, он появился слишком поздно.

Право "гуманитарного вмешательства" вероятно будет более часто применяться в ближайшие годы — может быть с оправданием, может быть нет — сейчас эта система сдерживания обрушилась (позволяя большую свободу действий), и факторы холодной войны потеряли свою эффективность (требуя новых). В такое время, возможно стоит обратить внимание на взгляды очень уважаемых комментаторов — не забывая про Мировой Суд, который управлял в вопросе вмешательства и "гуманитарной помощи" в решении, отвергнутом Соединенными Штатами, и о выводах которого даже не было сообщено.

В учебных дисциплинах по международным делам и международному закону будет трудно найти более уважаемые голоса, чем Хедли Балла(Bull), или Льюиса Хенкина(Henkin). Балл предупреждал 15 лет назад, что "Отдельные государства, или группы государств, которые установили сами себя в качестве авторитетных судей мирового общего блага(common good), игнорируя вгляды других, — фактически становятся угрозой международному порядку, и таким образом, эффективному действию в этой области". Хенкин, в основной(standard) работе о мировом порядке пишет, что "давления, разрушающие запрет на использование силы — прискорбные, и аргументы, чтобы узаконить использование силы в этих обстоятельствах — неубедительны и опасны... Даже ‘гуманитарное вмешательство’ может слишком легко быть использовано как случай или предлог для агрессии. Нарушения прав человека — на самом деле слишком обычная вещь, и если бы было допустимым исправить их внешним использованием силы, то не было бы никаких законов, чтобы запретить использование силы почти любым государством против почти любого государства. Права человека, я уверен, должны быть защищены(vindicated), и другие несправедливости должны быть исправлены, но другими, мирными средствами, не открывая дверь агрессии и уничтожению главного преимущества международного закона, — незаконности войны и запрещению силы".

Это размышления, которые не должны быть просто проигнорированы. Признанные принципы международного закона и мирового порядка, договорные обязательства, решения Мирового Суда, указанные заявления уважаемых комментаторов — это это, что не дает автоматически общих принципов или решений для конкретных проблем. Все должно рассматриваться в меру своих достоинств. Для тех, кто не приемлет стандарты Саддама Хуссейна, существует тяжелое бремя доказывания, чтобы собраться в предотвращении угрозы или использования силы.

Возможно, трудности и появятся, но это то, что должно быть показано, а не просто провозглашено. Последствия должны быть оценены с осторожностью — особенно, те, что мы беремся "предсказывать". Причины действий также должны быть оценены — на рациональной почве, с вниманием к историческому факту и документальным свидетельствам, а не к лести наших лидеров и "принципов и ценностей", приписанными им поклонниками.

Источник: книги Н. Чомски (Noam Chomsky) "Новый Военный Гуманизм(The New Military Humanism), Общая Смелость(Common Courage)", 1999 год