Версия для печати

Зыбучие пески гегемонии

С точки зрения американских интересов, нынешнее геополитическое положение в главной кладовой энергоносителей в мире оставляет желать лучшего. Ряд ключевых экспортеров — в первую очередь Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) — слабы и политически бессильны. Ираку предстоит длительный период стабилизации, реконструкции и восстановления. Другой крупный источник энергоресурсов, Иран, имеет враждебный Соединенным Штатам режим и противится попыткам США добиться установления мира на Ближнем Востоке. Иран, возможно, стремится стать обладателем оружия массового поражения (ОМП) и подозревается в связях с террористами. Соединенные Штаты стремятся изолировать Иран на мировой арене, однако мало чего достигли.

Несколько севернее, на Южном Кавказе и в Средней Азии, недавно ставшие независимыми государства — экспортеры энергоресурсов все еще находятся на ранних стадиях политической консолидации. Их системы хрупки, их политические процессы произвольны и их государственность уязвима. Они, кроме того, наполовину изолированы от мировых рынков энергоносителей, учитывая, что американская администрация блокирует использование территории Ирана для прокладки трубопроводов в направлении Персидского залива, а Россия активно стремится монополизировать международный доступ к энергоресурсам Туркменистана и Казахстана. Только через несколько лет, после завершения поддерживаемого американцами строительства трубопровода Баку-Джейхан, Азербайджан и его транскаспийские соседи получат независимый выход на глобальную экономику. А до тех пор этот регион будет оставаться уязвимым для российских или иранских проделок.

На данный момент сильное и эксклюзивное военное присутствие США в зоне Персидского залива и практическая американская монополия на важные дальнобойные системы оружия дают Америке очень значительный простор для проведения политики односторонних действий. Если станет необходимым нарушить потенциальные связи между распространением ОМП и тайным терроризмом, Соединенные Штаты имеют силы и средства для того, чтобы действовать самостоятельно, что они и доказали, когда свергли прежний режим в Ираке. Однако эта проблема становится более сложной, а шанс на успех действующей в одиночку Америки более эфемерным, когда принимаются в расчет долговременные последствия резких перемен в стратегической обстановке.

Трудно представить, как могли бы Соединенные Штаты в одиночку принудить Иран к коренной переориентации. Прямое военное устрашение поначалу могло бы сработать, принимая во внимание огромное неравенство военных возможностей двух стран, но было бы грубой ошибкой недооценивать националистический и религиозный пыл, который подобный подход, скорее всего, разожжет среди 70 миллионов иранцев. Иран — это страна с впечатляющей имперской историей и с чувством национального достоинства. В то время как религиозное рвение, которое привело к власти теократическую диктатуру, кажется, постепенно угасает, прямое военное противоборство с Америкой почти неизбежно снова разожжет в народе страсти, соединив фанатизм с шовинизмом.

Хотя Россия и не препятствует решительным военным усилиям США, преследующим цель изменить стратегические реалии региона, нынешнее геополитическое землетрясение в Персидском заливе ставит под угрозу усилия Америки по укреплению независимости государств Каспийского бассейна. Занятость Америки выправлением ситуации в Ираке, не говоря о расколе между Америкой и Европой, а также об усиливающейся напряженности в американо-иранских отношениях, уже соблазнила Москву возобновить давление на Грузию и Азербайджан, чтобы те оставили надежды войти в Евроатлантическое сообщество, и усилить попытки помешать всякому длительному политическому и военному присутствию США в Средней Азии. Это затруднит Соединенным Штатам задачу подключения среднеазиатских государств к более широким региональным усилиям по борьбе с исламским фундаментализмом в Афганистане и в Пакистане. В таком случае возрождение мусульманского экстремизма по типу движения "Талибан" может принять общерегиональный масштаб.

Эти риски можно уменьшить посредством более тесного сотрудничества между США и Европейским Союзом (ЕС) в вопросах, касающихся Ирака и Ирана. Достичь этого, возможно, будет нелегко, принимая во внимание несовпадающие взгляды американцев и европейцев, но преимущества сотрудничества перевешивают цену любого компромисса. Для Соединенных Штатов совместный подход будет означать меньшую свободу проведения односторонних акций; для ЕС это будет означать сокращение возможностей для своекорыстного бездействия. Но, действуя совместно — когда военная угроза США подкрепляется политической, финансовой и (в определенной мере) военной поддержкой ЕС — Евроатлантическое сообщество могло бы способствовать становлению действительно стабильного и, быть может, даже демократического постсаддамовского режима.

Действуя заодно, США и ЕС смогли бы лучше справиться с более широкими региональными последствиями волнений в Ираке. Существенный прогресс в израильско-палестинском мирном процессе снизил бы озабоченность арабов в связи с тем, что, как им представляется, направленные против иракского режима акции США были инициированы желанием Израиля ослабить все соседние арабские страны, в то же время сохранив свой контроль над палестинцами. Более того, стратегическое сотрудничество между США и ЕС помогло бы Турции избежать мучительного выбора между своей лояльностью как союзника США и своими надеждами на членство в ЕС.

Активное стратегическое партнерство между США и ЕС повысило бы вероятность того, что Иран, в конечном итоге, трансформируется из регионального великана-людоеда в регионального стабилизатора обстановки. В данный момент Иран поддерживает отношения сотрудничества с Россией, но имеет либо настороженные, либо откровенно враждебные отношения со всеми своими соседями. Он поддерживает сравнительно нормальные отношения с Европой, но его антагонизм к Америке — на что последняя отвечает торговыми санкциями — делает затруднительным подлинное процветание как европейско-иранских, так и иранско-японских экономических отношений. Соответственно, страдает и внутреннее развитие Ирана, в то время как его социально-экономические дилеммы стали более острыми в результате демографического взрыва, который увеличил его население где-то до 70 миллионов человек.

Весь регион экспортеров энергоносителей стал бы более стабильным, если бы Иран, географический центр региона, был реинтегрирован в глобальное сообщество, а его общество возобновило свое движение к модернизации. Этого не случится, пока США стремятся изолировать Иран и остаются невосприимчивыми к иранской озабоченности вопросами своей безопасности, особенно с учетом того, что с Ираном непосредственно соседствуют три открытые и одна скрытая ядерные державы. Более эффективным был бы подход, при котором иранская социальная элита рассматривала бы изоляцию страны как контрпродуктивную самоизоляцию, а не как нечто, навязанное ей Америкой. Европа давно уже призывает США принять такой подход. В этом вопросе американские стратегические интересы только выиграли бы, если бы Америка последовала за Европой.

Многообещающее начало в этом плане было положено европейской инициативой по сложной проблеме иранской ядерной программы. К этому вопросу не следует подходить в такой манере, которая напоминала бы прежние преувеличенные американские оценки угрозы от иракского ОМП. В более длительной перспективе, вопреки представлениям, которые распространяют правящие в Иране муллы — что иранское общество является фанатически религиозным — Иран, из всех стран региона, имеет наибольшие шансы пойти по пути, который до него прошла Турция. В Иране высокий уровень грамотности (72%), устоявшиеся традиции значительного участия женщин в профессиональной деятельности и в политической жизни, по-настоящему высокообразованный класс интеллигенции и осознание обществом своей самобытной исторической общности. Как только догматическое правление, навязанное стране аятоллой Рухоллой Хомеини (Ruhollah Khomeini), ослабнет, и светская элита Ирана почувствует, что Запад предусматривает для Ирана конструктивную роль в регионе, Иран может встать на путь успешной модернизации и демократизации.

Такое последовательное преобразование главного регионального стратегического уравнения позволит начать претворение в жизнь предложенного Турцией в 2000 году Пакта стабильности Кавказа (Caucasus Stability Pact), который предусматривает разнообразные формы регионального сотрудничества. Чтобы этот пакт стал эффективным, необходимо участие в нем не только Турции и России, но также и Ирана. Переориентация Ирана позволила бы также более широкий экономический доступ к энергоресурсам Средней Азии. Со временем к трубопроводам через Иран к Персидскому заливу могли бы добавиться и параллельные трубопроводы из Средней Азии через Афганистан и Пакистан к Индийскому океану, разветвляясь также на Индию. Результатом этого стали бы крупные экономические (и потенциально политические) выгоды не только для Южной и Центральной Азии, но и для Дальнего Востока, все более нуждающегося в энергоносителях.

Прогресс в намеченных направлениях, в свою очередь, будет способствовать решению третьей приоритетной региональной стратегической задачи — сдерживания распространения ОМП и эпидемии терроризма. Но ощутимые подвижки в решении первых двух приоритетных задач — достижения израильско-палестинского мира и восстановления региональной стратегической общей картины — приведет к сокращению народной поддержки антизападного, особенно антиамериканского, терроризма. Возможно, станет проще и концентрация усилий на борьбе против ближневосточных террористов, сокращая в то же время риски более глубоких религиозных и культурных столкновений между Западом и исламом.

Более того, эффективное прекращение дальнейшего распространения ядерного оружия в этом охваченном конфликтами регионе должно основываться, в конечном счете, на региональных договоренностях. Если мы хотим, чтобы Иран отказался от идеи обладания ядерным оружием, он должен иметь другие возможности обеспечения своей безопасности: вступить в союз с ядерной державой или получить заслуживающие доверия международные гарантии. Региональное соглашение о запрете ядерного оружия — по типу конвенции, принятой несколько лет назад государствами Южной Африки — стало бы предпочтительным исходом. Но, в отсутствие регионального согласия, единственной действенной альтернативой для США или, возможно, для постоянных членов Совета Безопасности Организации Объединенных Наций является обеспечение гарантированной защиты от ядерного нападения любому государству региона, которое откажется от ядерного оружия.

Усилия по стабилизации Глобальных Балкан (Global Balkans) будут продолжаться несколько десятилетий. Прогресс, в лучшем случае, будет постепенным, непоследовательным и уязвимым для серьезных откатов. Он будет продолжаться только в том случае, если два наиболее удачливых сектора нашей планеты — политически мобилизованная Америка и экономически объединяющаяся Европа — будут все больше воспринимать его как свою общую обязанность перед лицом общей угрозы своей безопасности. Если двинуться по этому пути в одиночку, зыбучие пески станут еще более опасными.

Источник: "Россия в глобальной политике", 1 марта 2004 г.