Конец истории: о трех матросах, жарком солнце Магриба и цене гражданской солидарности

Беседа Сергея Градировского и Татьяны Лопухиной о забавных перипетиях иммиграционной политики Соединенных Штатов Америки

Должен ли иммигрант «стоить» дороже коренного американца

С.Градировский: Татьяна, в твоем обзорном тексте об иммиграционной политике США («Команда, без которой нам не жить») меня заинтересовала проблема стоимости иммиграции для американского бюджета. Возникает здоровый вопрос: если иммигранты настолько увеличивают расходы американского бюджета (по линии социальных программ), то почему не обсуждать сокращение обязательств в отношении неграждан, а не только сокращение самой иммиграции? Почему иммигрант в среднем должен стоить дороже, чем гражданин? В чем резон такого подхода? Все дело в правах человека? Но почему права человека оказываются привязанными к территории США? Они что, соблюдаются исключительно в отношении тех, кто оказался на территории США? Почему они в той же мере не распространяются на других неграждан, рассыпанных по всему миру? Ответ очевиден: потому что это невозможно. Ну, а почему это же возможно по отношению к некоторым негражданам?

Другая сторона того же вопроса: каким образом социальный пакет (тем более его размер) приравнен к правам человека? Если неграждане станут получать несколько меньше, разве это нарушит их права? Права человека и права гражданина — суть разные права. Состав и уровень принимаемых социальных обязательств утверждает государство. И именно государство гарантирует соблюдение гражданских прав. Граждане — первая забота государства, потому что они источник государственной легитимности. И уже только во вторую очередь государство подписывается под обязательствами соблюдения прав человека, гарантом которых все больше выступают международные институты и ведущая геокультура. Следовательно, было бы логичным связать социальные обязательства государства с гражданскими правами, но никак не с правами человека. Или большинство американцев эти два вида прав не различают?

Итак, что все-таки мешает американцам пересмотреть методику формирования социальных программ и обязательств, которые столь — по крайней мере, на первый взгляд — нерациональны?!

Т.Лопухина: На самом деле этот вопрос не только очень активно обсуждается, но и достаточно давно (если 10–15 лет — это давно) предпринимаются попытки сократить социальные выплаты, в первую очередь нелегалам, но также и всем другим иммигрантам. В частности, амнистия 1986 года предусматривала отказ легализующимся в значительной части социальных выплат на протяжении определенного срока (разного для разных штатов; впрочем, штаты могли совершать эти выплаты из своего бюджета — многие так и поступали. Штаты вообще вольны самостоятельно решать вопрос относительно социальных выплат, но лишь в сторону их увеличения. Т.е. если государство отказало иммигранту в каком-то пособии, штат может выплачивать это же пособие из собственного бюджета. Как ни странно, штаты типа Калифорнии — самые иммиграционно-загруженные — так и делают). Вообще же, те, кто въезжают в США как иммигранты, не имеют права претендовать на социальную помощь в течение первых трех лет пребывания в стране; в противном случае, в соответствии с действующим законодательством, им грозит депортация (впрочем, осуществляемая крайне редко). Это положение не распространяется на тех, кто имеют статус беженцев, ну и, понятное дело, на детей иммигрантов, рожденных на территории США. Кроме того, в 1996 году была проведена значительная социальная реформа, урезавшая расходы на социальную помощь, что повлекло сокращение многих выплат.

С.Градировский: В отношении всех или иммигрантов?

Т.Лопухина: Часть сокращений касалась всех жителей США, но большинство — только неграждан, т.е. иммигрантов. Однако ожидаемого эффекта эта реформа не дала, т.к. почти все иммигранты продолжили получать пособия — от лица своих детей-граждан США.

Здесь, наверное, нужно указать, что весь дизайн американской системы социальной помощи изначально ориентирован на поддержку семей с низкими доходами, имеющих детей. (Мне представляется весьма характерным название одной из ныне действующих социальных программ — No Child Left Behind, что можно перевести как «Не оставим ни одного ребенка без заботы».) А если учесть, что абсолютное число иммигрантов увеличилось, то окажется, что произошел и количественный рост пользователей социальной помощи (с 2,3 млн. домовладений, главами которых являются иммигранты, в 1996 году до 3,05 млн. в 2003 г., т.е. на 750 тыс. домовладений[1]).

Однако речь идет именно о сокращении выплат, но не полном отказе — это ведь невозможно (да, права человека: нельзя ведь совсем отказать людям, каким бы статусом они ни обладали в данное время и в данном месте, в экстренной медицинской помощи или в базовом школьном образовании детям, которые — очень вероятно — через какое-то время станут-таки гражданами США: ведь доучивать и переучивать взрослых будет еще дороже). Сокращение произошло, но все равно расходы на иммигрантов остались очень высокими.

Объясняется это вовсе не тем, что иммигрант в принципе «должен стоить дороже» гражданина. Объяснение — в структуре иммиграционного потока. Среди иммигрантов гораздо больше не имеющих полного среднего образования (30% среди легальных и, по оценкам, от 70 до 90% среди нелегальных; а это означает, что среди них предостаточно людей, которые даже читать-считать толком не умеют), что совершенно жестко детерминирует их уровень квалификации и, соответственно, уровень доходов — самый низкий по сравнению с другими группами населения. Люди, мало зарабатывающие, платят меньше налогов — факт непреложный. Их налоги не компенсируют того, что тратит на них государство.

Другое обстоятельство — демографические показатели: количество детей у иммигрантов больше, чем у коренных американцев (их больше и в расчете на виртуального «среднестатистического» иммигранта, и на реальную иммигрантскую семью).

Рост численности населения США в период 1990–2000 гг. примерно на 40% определялся иммиграцией, или механическим приростом ( 13,2 млн.) и еще более чем на 20% — рождениями у женщин-иммигрантов — не только прибывших в 1990-х гг., но вообще всех находящихся в стране женщин-неграждан США ( 7 млн.). Таким образом, в целом за межпереписную декаду иммигранты дали более 60% прироста населения страны, а дети иммигрантов, соответственно, составили более 1/3 естественного прироста. Рост в первые годы следующей декады (2001–02 гг.) оценивается в 2,7 млн. в год; из них 1 млн. в год составляют новые иммигранты (37% роста), 750 тыс. — дети, рожденные женщинами-иммигрантами (28% общего роста, или около 45% естественного прироста).[2]

Все это означает более высокие (из расчета на семью) расходы на медицину и образование, которые опять-таки вынуждено покрывать государство.

Кроме того, легальные иммигранты «тянут» за собой родителей, которые часто уже вышли из трудоспособного возраста, — и государство должно платить им пенсию, а как иначе? Комиссия по реформе иммиграции[3] предложила изменить условия въезда в страну для нетрудоспособных родителей иммигрантов: последние должны гарантированно подтвердить свою финансовую способность содержать родителей. Никаких решений Конгресс на этот счет не принял.

Словом, обсуждение идет и структура социальных программ пересматривается, но все равно нынешнее «меньше» означает «много», а порой и «непосильно много» (поскольку часть программ финансируется не из федерального бюджета, но из бюджетов отдельных штатов, а нагрузка на разные штаты оказывается крайне неравномерной). А так как сократить бюджетные выплаты на практике не удается, вот и заходит речь о сокращении иммиграционного потока.

С.Градировский: Есть ли в твоем распоряжении статистка бюджетной нагрузки на иммигранта (иммигрантское домохозяйство) в разрезе полномочий различных уровней власти? Другими словами, каков удельный вес выплат федерального бюджета, бюджета штата, местного бюджета (хотя бы на примере таких штатов и мегаполисов, как Флорида, Калифорния или Сан-Франциско, Лос-Анджелес)? Зачем это нужно? Если окажется, что удельный вес штата огромен, тогда интересно посмотреть реальную статистику выгод-обременений того же штата. К примеру, штат N действительно много тратит на многочисленную рать иммигрантов, но одновременно агробизнес штата функционирует благодаря экспорту мексиканского труда. Вопрос: во что бы обошлось штату содержание убыточного сельского хозяйства (недополученная прибыль граждан, плюс недополученные налоги бюджетами разного уровня, плюс прямые расходы штата на поддержку домохозяйств сельхозпроизводителей) в ситуации отсутствия дешевых гастарбайтеров? Или другой случай (здесь удобно вести речь о Флориде, где много состоятельных американцев, у которых принято иметь домашнею челядь): во что обошлось бы содержание прислуги, если бы она набиралась из самих американцев (ее качество/услужливость и ее цена)?

Т.Лопухина: Есть только разрозненные данные. Например, что касается амнистии 1986 года: федеральный бюджет компенсировал штатам их затраты на легализацию в размере примерно 167 долл. на 1 амнистированную душу в год, или 1167 долл. на 1 иммигранта за весь «интеграционный» период (7 лет). По сравнению с затратами самих штатов это даже не смешно (так, вышеуказанные 167 долл. составляют всего 4% от затрат штата на школьное обучение 1 ребенка иммигранта в течение 1 учебного года).[4] В свое время попадалась и такая информация: тогдашний губернатор Калифорнии заявлял, что в 1994 году иммигранты «вылились» штату в 3,4 млрд. долл., а налогов заплатили 739 млн. (Хотя мне не очень понятно, идет ли здесь речь только о подоходном налоге или также обо всех других, которые иммигрантам волей-неволей приходится платить — НДС, налоги на недвижимость и т.д. Уточню, однако, что подоходный налог идет федеральному правительству — и программы социальной помощи финансируются в основном через этот налог. В бюджет штата поступают налоги от продаж, в первую очередь НДС, и налоги на покупку, аренду и т.д. недвижимости.)

Вероятно, можно рассчитать нагрузку на бюджеты разных уровней, если сравнить бюджеты штатов и федеральный, данные налоговой службы. Но самое главное: если агробизнес, как, скажем, в Калифорнии, действительно зависит от гастарбайтеров, то концов там, скорее всего, не найти, поскольку это же по большей части бизнес на нелегалах. Так что не исключено, что содержание убыточного сельского хозяйства обошлось бы Калифорнии примерно в такую же сумму, в какую обходится сейчас содержание иммигрантов.

США имеют ведь и другой опыт привлечения недостающих рабочих рук для сезонных сельскохозяйственных работ. Например, сельхозпроизводители «яблочных» штатов Северо-Востока (Вермонт, Нью-Хемпшир, отчасти Массачусетс) в сезон сбора яблок завозят рабочих с Ямайки, а по завершении уборки организованно транспортируют их на историческую родину. Тоже ведь решение, причем довольны остаются все — и американские фермеры, и жители Ямайки, зарабатывающие за пару месяцев столько, сколько за год дома, и власти штатов, не страдающие от каких-либо обременений…

Ну а состоятельные жители Флориды в отсутствие иммигрантов для выполнения домашней работы покупали бы больше пылесосов и посудомоечных машин, поскольку давно известно: если цена труда возрастает, работодатели скорее заменяют ручной труд машинным, и в любой захолустной гостинице вместо полудюжины дешевых прачек появится, наконец, стиральная машина.

С.Градировский: Это не совсем так. Помнится, Сергей Переслегин в своих построениях постиндустриальной фазы развития общества доказывал, что потребность в неквалифицированном труде в ближайшей перспективе просто не устранима. Потому что дело не только в автоматизации процессов стирки белья и мытья посуды. Все равно нужна горничная, потому что большое число работ по дому не поддается автоматизации и роботизации. Создание машины, способной застелить кровать или приготовить в определенной вариативности пищу и принести ее в постель, когда хозяину дома нездоровится или просто хозяйке хочется понежиться в кровати, — слишком сложно и экономически не оправданно. Кажется, с этой проблемой столкнулись японцы. Также пока трудно представить машину, полностью подменяющую человека в деле уборки улиц или строительства дорог. А уж представить машину, заменяющую няньку или сиделку, просто невозможно. А ведь наличие дешевой няньки — это возможность для средней американской женщины не расплатиться карьерным ростом за решение завести ребенка. Следовательно, это еще одна косвенная выгода дешевой иммиграции. А кто будет работать в многочисленных геронтологических домах (предполагаю, что потребность в этой услуге будет только возрастать)? Поэтому необходим пересчет выгод и обременений штата с учетом именно наличия неквалифицированного, но востребованного коренными американцами, импортируемого из Третьего мира труда.

Т.Лопухина: Я вполне осознаю, что, если «три матроса заменяют любой механизм», то обратное утверждение не всегда верно и не всякий механизм может заменить «трех матросов». Спорить с тем, что ты говоришь, было бы бессмысленно, однако можно взглянуть на проблему с другой стороны и вспомнить, что кроме иммигрантов существуют и другие группы населения, готовые за относительно скромную оплату выполнять неквалифицированную работу, такую, скажем, как помощь по дому. Как правило, она ведь не предполагает полной занятости — 5 рабочих дней по 8 часов — и чаще всего требуется несколько раз в неделю, на какую-то часть рабочего дня (например, половину). Неполной занятостью, кстати, и объясняется низкий уровень годовых зарплат в этой сфере (см. чуть ниже: зарплата порядка 12 тыс. долл. в год при минимальной оплате 10 долл. в час означает 100 рабочих часов в месяц, или всего-навсего 12,5 полных — восьмичасовых — рабочих дней). На такую подработку с готовностью соглашаются как молодые пенсионеры (не средний класс, понятное дело, а из бывших низкоквалифицированных рабочих), так и студенты и старшие школьники, которым учебный график не позволяет устраиваться на работу, предполагающую полную занятость. Что касается работающих матерей, то смею тебя заверить, что детские сады существовали не только в странах бывшего соцлагеря — есть они и в Северной Америке, и в Западной Европе (в виде разнообразных групп по присмотру за детьми). А для работы в геронтологических домах скорее нужны люди, имеющие базовое медицинское образование, так что о минимизации оплаты их труда речь уже не идет. Кроме того, здесь на помощь тоже часто приходят студенты-медики, плюс разного рода группы и ассоциации, в том числе благотворительные и церковные. Словом, на мой взгляд, абсолютное большинство перечисленных тобой проблем решается и без привлечения иммигрантов. Ну, и не стоит забывать, что помимо иммигрантов на рынке труда США есть еще 8 миллионов коренных американцев без дипломов о среднем образовании — думается, вполне достаточно и для уборки улиц, и для строительства дорог.

Однако твой вопрос насчет иммиграционных выгод и обременений штатов, безусловно, интересен, только это задачка для организации типа National Research Council...

С.Градировский: Есть и другой немаловажный для нашего разговора вопрос: сколько в среднем иммигрант (легальный и нелегальный) получает за выполнение аналогичной работы — 50-70%? И это, а не только уровень образования сказывается на том, что иммигранты гораздо больше зависят от социальных пособий и выплат, которые, как я понимаю, построены как механизм компенсации недостачи в доходах домохозяйства.

Все сказанное означает только одно: что (сколько) иммигранту недоплачивает работодатель, то (столько) ему доплачивает бюджет.

Следовательно, речь идет о столь же банальном, сколь и ненавидимом социалистами всех времен и народов механизме перераспределения. Система устроена таким образом, что, используя иммиграцию, она усиливает дифференциацию в доходах самих американцев, которая с 1970-х уверено растет. Поэтому кто-то всегда выигрывает от явления, даже если большинство на нем теряет. И это уже классовый вопрос, а не иммиграционный. Насколько я помню, об этом же писал Борхас.

Т.Лопухина: Ты верно оцениваешь. Для мексиканцев, например, средняя зарплата составляет: для легальных иммигрантов — 10–14 долл. в час, для нелегальных — 6–7 долл. в час,[5] т.е. порядка 50–70%. Думаю, это соотношение верно для иммигрантов всех национальностей.

Вот еще данные по зарплатам (последняя перепись). В сфере услуг (не частных), где иммигранты составляют порядка 20% занятых, средняя зарплата равна $19590 в год; в сфере частных услуг (те самые дворники-садовники и домашняя прислуга, среди которых около 40% иммигрантов) — $12195; в сельском хозяйстве (где иммигранты насчитывают тоже около 40% занятых) — $13233. Для сравнения: средняя зарплата по стране составляет $33921.[6]

Эксперты, кстати, в этом плане критикуют не столько иммигрантов, сколько работодателей и спокойно признают, что иммигранты получают социальную помощь не потому, что они «ленивы» или «не хотят искать работу», а потому, что зарабатывают меньше. Среди получателей пособий безработных иммигрантов отнюдь не больше, чем среди коренных американцев (почти в 80% домовладений иммигрантов, получающих социальную помощь, работает хотя бы один член семьи; для сравнения: среди домовладений коренных американцев этот показатель составляет 65%[7]).

Поэтому, конечно же, социальные программы и выплаты иммигрантам — это субсидия бизнесу, работодателям. Об этом эксперты говорят давно, громко и убедительно. И в наших переводах это есть — и у Эрис-Кинга, и у Линда (последний как раз делает акцент на том, что иммиграция, о которой в Штатах принято рассуждать в терминах расы, на самом деле является классовым вопросом).

<э…>

Есть еще любопытный аспект, на который обратили внимание специалисты Бюро переписей (совершенно нейтральные специалисты — они лишь собирают данные и всё, что только возможно, подсчитывают). Так, «…если семья не имеет достаточного питания, достойного жилья и медицинского ухода, большинство американцев считают, что правительство должно попытаться помочь [такой семье] каким-либо образом, даже если ее проблемы порождены скорее некомпетентностью [профессиональной?], распутством, порочностью, ментальными заболеваниями, алкоголизмом, чем низкими доходами»[8].

То есть в американском обществе, сколь это ни странно, присутствует то настроение, что государство обязано решать проблемы малоимущих, чем бы эти проблемы ни были вызваны.

С.Градировский: Я обратил внимание на «попытаться» помочь. Неужели ты хочешь сказать, что чувствуешь у американцев такие же патерналистские настроения, как в нашем богобоязненном Отечестве? Как тебя понимать? Ведь «попытаться» это значит (а) предложить «удочку» — и пусть ловят рыбу сами; или (б) изо дня в день приносить им рыбу? (А может быть, еще и готовить ее?!) Тогда это не столько вопрос иммиграции, сколько принятых в обществе стандартов справедливости и социального комфорта.

Т.Лопухина: Почему только чувствую? — это наверняка имеет место. А разве может быть иначе в государстве, одержимом имперско-миссионерским — если не сказать мессианским — духом и претендующем на мировое господство? — вспомни СССР или нацистскую Германию. (Причем когда речь заходит о «меньшинствах», в число каковых попадают и иммигранты, на мой взгляд, обнаруживается явный уклон в сторону варианта «б»).

Вот типичный вывод аналитической статьи, в которой в целом нет места для сантиментов: «Попытка перекрыть семьям иммигрантов доступ к социальной помощи после того, как они уже находятся в стране, просто не работает. Более того, есть еще и очень важный вопрос справедливости. В конце концов, если в среднем иммигранты делают меньшие налоговые взносы, они все же в основном платят налоги с самого момента своего прибытия, а потому они должны иметь и доступ к [социальным] программам, в которых нуждаются»[9]. В начале другой аналитической статьи натыкаемся на фразу: «Прежде всего, как мы помогаем иммигрантам, которые уже находятся здесь, сократить большой разрыв [в доходах и уровне жизни] с коренными жителями?» [Курсив мой. — Т.Л.]

И разве стандарты справедливости, принятые в обществе, не определяют его социальную политику, включая и политику иммиграционную? А добавить сюда еще очевидный комплекс вины белого большинства в отношении всех меньшинств, которые сейчас, безусловно, доминируют в иммиграционном потоке, — вот и получится нынешняя иммиграционная политика вкупе с практикой.

Поэтому, я думаю, слишком уж резкий отказ в помощи иммигрантам вызвал бы серьезное недовольство в первую очередь самих американских граждан. Может быть, позиция их в основе своей вполне незамысловата: мы не хотим видеть бедность и нищету за окнами своих домов. (В конце концов, именно такой голливудский образ Америки насаждается внутри и транслируется вовне: всё чисто, умыто, полиэтнично, с довольными улыбками и в высшей степени благополучно.) А с существованием бедности и нищеты за границами США американцы мирятся довольно спокойно — они ведь не видят ее!

Кроме того, есть и вполне здравые голоса, предлагающие (как с той же амнистией): давайте направим часть средств, которые тратим на обустройство иммигрантов здесь, в США, на создание рабочих мест в той же Мексике или других латиноамериканских странах. Собственно, в какой-то мере это делается: в рамках НАФТА США за 10 лет создали в Мексике порядка 60 тыс. рабочих мест — но это ведь такая капля в море. Мексика нуждается в миллионе новых рабочих мест — ежегодно! — а создавать может лишь 500 тысяч.[10] И полмиллиона плохо образованных, неквалифицированных молодых мексиканцев ежегодно оказываются не у дел…

Но повторю еще раз: иммигранты получают социальную помощь в б?льших размерах по сравнению с гражданами США не потому, что они имеют статус иммигрантов, а потому, что критерии, по которым люди могут претендовать на такую помощь, одинаковы для всех, кто проживает в Штатах на легальных основаниях. Просто среди иммигрантов оказывается больше тех, кто удовлетворяет этим критериям, да и самих иммигрантов становится всё больше и больше. В основе же упомянутых критериев лежат уровень доходов (у иммигрантов он в целом ниже) и трудоспособность (в семьях иммигрантов, как правило, больше нетрудоспособных — детей). Так что, по большому счету, дело не в абстрактных правах человека, а в несколько более конкретных «равных правах и возможностях для всех и для каждого».

Ну, а насчет «прав человека в пределах государственных границ» — что сказать? Так и есть…

Право гражданина и цена его прав

С.Градировский: Но ты все же обходишь тему прав человека и прав гражданина. Права гражданина — это в первую очередь право участия в политическом процессе. И это бесспорно для американцев, чья история — это история строительства политической нации с чистого листа. Ведь никто в Америке не требует для самого что ни на есть замечательнейшего иммигранта, давно и легального проживающего на территории США и даже, к примеру, гораздо лучше разбирающегося в политическом процессе, чем многие коренные американцы и гораздо более ответственного (фантазирую: он приглашенный профессор, замечательный человек и даже немножко гений), право выбирать Президента и Сенат…

Т.Лопухина: Требуют, причем уже достаточно давно: дискуссия активно вспыхивает то в одном штате, то в другом, по крайней мере, с середины 1990-х. И этот вопрос обсуждается не только на скандальном газетном уровне, но и на более глубоком теоретическом[11].

Например, весной текущего, 2004, года Нью-Йорк обсуждал, предоставлять ли иммигрантам право голоса на местных выборах, а в прошлом году в Калифорнии решали, допускать ли к участию в местных выборах нелегальных иммигрантов. Конечно, это вопросы натурализации и политической интеграции — которые становятся остро политическими и способными спровоцировать нестабильность.

Проблема в том, что иммигрантов в указанных штатах и мегаполисах (а ведь они играют ключевую роль для всей страны и именно они по большей части задают тон) слишком много: не учитывать их мнения становится невозможным, а предоставлять им право голоса, пусть даже только на местных выборах, — не вполне правомерно. Мы приходим с тобой к единому заключению: должна ведь быть хоть какая-то разница между гражданами и негражданами — иначе в чем тогда вообще смысл гражданства?

С.Градировский: Мне кажется, мы говорим о разном. Я — о выборах президента, лидера нации, и Сената, ее высшего законодательного органа, а ты говоришь о местных выборах. То, что иммигранты должны быть допущены к участию в местных выборах с целью вовлечения их в процессы самоуправления, меня совсем не пугает, напротив — представляется весьма симпатичным, по крайней мере, оправданным. Правда, я не очень понимаю смысл предоставления права голоса нелегалу, если только через эту процедуру вовлечения (своеобразную приманку) добиться его легализации.

Что же касается выборов тех, кто символизирует и своими действиями в рамках полномочий институционализирует нацию, то необходимо быть членом этой самой нации или политического сообщества, чтобы иметь право голоса. Подвергнуть ревизии этот принцип вряд ли удастся. И мне почему-то кажется, что американцы на такой шаг не пойдут. Почему? Да потому, что право выбирать и быть избранным в рамках какого-либо сообщества — это право исключительно члена этого сообщества! Изменение данного элемента политической системы будет означать замену самой системы.

Т.Лопухина: У меня есть ощущение, что американцы рассматривают право участия в местных выборах не просто как вовлечение иммигрантов в процесс самоуправления (как это воспринимается в Европе), но как составную часть права участия в политическом процессе в целом. Они воспринимают участие в выборах — неважно, какого уровня — как кульминацию процесса гражданского становления, а не так, что участие в местных выборах — это шаг на пути, скажем, к американскому гражданству. Поэтому требования к тем, кто участвуют в местных выборах, не отличаются от требований к тем, кто участвуют в выборах президента: иммигранты должны формализовать свое отношение к нашей нации, нашему народу, нашей стране — прежде чем мы позволим им участвовать в принятии решений, действие которых затрагивает всех нас. Иными словами, прежде чем получить право голоса, ты должен стать гражданином. А для участия в процессе местного самоуправления, равно как и для представительства собственных интересов, существует немало других форм ассоциаций, в одинаковой степени доступных как гражданам, так и негражданам, — от школьных родительских комитетов до профсоюзных организаций.[12]

Кроме того, мне кажется, не так-то просто определить: выборы губернатора Калифорнии или мэра Нью-Йорка (равно как и мэра Москвы) — это еще местное самоуправление или уже политический процесс?..

<э…>

С.Градировский: Вернусь к своему вопросу: почему социальные обязательства государства в отношении граждан и неграждан должны быть равны? Что мешает провести закон, согласно которому граждане поощряются такими социальными обязательствами, на которые никто другой права не имеет? Это не значит лишить иммигранта социальной помощи, но это значит привести ее в соответствие с его вкладом в экономику конкретного штата и конкретного муниципалитета.

Ведь это только укрепит гражданскую солидарность и усилит желание стать «гражданином Рима». Вспомни римское гражданство. Когда апостола Павла арестовали за проповедь христианства, им пришлось (когда они узнали, что он гражданин), во-первых, извиниться перед ним за некорректное поведение, а во-вторых, за казенный счет везти его в Рим, ибо только там могли судить гражданина Рима. А везти пришлось через пол-Ойкумены и вылилось это путешествие, кажется, в полгода. По пути он проповедовал, ел, пил, останавливался на постой. Все это за казенный счет. Это и есть права гражданина. Поэтому и в античные времена, и в наши граждане, знающие о своих особых правах и реальной защите Закона чтут свое государство — то, что гарантирует неукоснительное исполнение Закона, что защищает от произвола.

Следовательно, я утверждаю: если перед американцами, как и перед нами, стоит задача укрепления гражданской идентичности, область прав иммигранта есть благодатная почва для решения оной задачи.

Т.Лопухина: Отвечаю очередной цитатой: «Коль скоро люди оказываются в пределах страны, политические реалии весьма затрудняют исключение их из числа имеющих доступ к социальным услугам…»[13] [Курсив мой. — Т.Л.] Опять-таки, все дети иммигрантов, рожденные в Штатах, являются гражданами США, и их родители, даже не имеющие легального статуса, получают помощь государства от лица своих детей.

С.Градировский: Если ты говоришь о детях иммигрантов, рожденных в Штатах и уже в силу самого этого факта поголовно являющихся гражданами США, тогда это забота правительства о юном гражданине и его «природных» (естественных) опекунах (равно родителях). И этот факт как раз вписывается в историю укрепления гражданских чувств.

Т.Лопухина: Вот это и есть политические реалии США…

А в целом американцы в полнейшем соответствии с твоей пылкой проповедью гражданской солидарности давно и нудно «долбят»: уважаемые товарищи иммигранты всех времен и народов, становитесь, пожалуйста, гражданами нашего великого и могучего — (по крайней мере) будете получать все, какие только есть, пособия в полной объеме и никто больше не будет тыкать этими пособиями, равно как и «недоплаченными» налогами в ваши мультинациональные и полиэтничные лица.

Насколько можно понять, процесс отчасти тормозит сама иммиграционная служба, которая не справляется с обработкой имеющегося объема документов, поданных на гражданство. А эксперты весьма и весьма озабочены, почему снижается (по сравнению с 1970-ми и 1980-ми гг.) доля иммигрантов, желающих натурализоваться и реализующих это свое общечеловеческое право в гражданской практике США.

Как отделить овнов от козлищ?

С.Градировский: Другой аспект той же темы: почему, осознавая тот факт, что представители отдельных народов (например, корейцы — ты об этом пишешь в своей статье) обладают повышенным предпринимательским энтузиазмом, США не проводит активную политику сепарирования иммиграционного потока, направленную на максимизацию их доли? Потому что этот принцип вступает в противоречие с другим? К примеру, с принципом невозможности сегрегации? Или потому, что просто недосуг? Возможно, это сложности чисто управленческие? Что по этому поводу говорят американские эксперты? Они это обсуждают?

Т.Лопухина: На самом деле «анти-иммиграционная позиция» оппозиции во многом к этому и сводится. Оппоненты нынешней иммиграционной политики говорят: давайте сократим иммиграционный поток за счет тех, кто слишком дорого обходится нашему обществу и налогоплательщикам, — за счет малообразованных и низкоквалифицированных иммигрантов. Давайте принимать тех, кто действительно способен сам себя прокормить, кто будет не только потребителем социальных благ, но и созидателем их — в буквальном фискальном выражении. Пусть таких будет даже больше.

С.Градировский: Больше, чем есть на сегодняшний день?

Т.Лопухина: Да. Дело в том, что на протяжении 1990-х квоты на профессиональную категорию иммигрантов систематически не «выбирались». Объясняется это, в основном, бюрократическими сложностями для работодателей, приглашающих профессионалов/ квалифицированных работников. Поэтому многие компании предпочитали организовывать их въезд в Штаты на основании долгосрочных временных рабочих виз, а уже потом менять статус приглашенных на иммигрантский. Уже упомянутая мной Комиссия по реформе иммиграции предлагала и процедуру для профессионалов упростить, и квоты увеличить, делая акцент на том, что от этого все только выигрывают.

Но это позиция достаточно теоретическая — и такие люди не были бы лишними в любой стране. На практике подобных иммигрантов нужно привлекать целенаправленно — зачем благополучному, успешному корейцу, китайцу и т.д. рисковать, покидая родную страну? (А в это время мексиканцы просто валом валят через границу, вообще без какого бы то ни было стимулирования…)

Потом, ведь действуют программы, направленные на поддержание этнического разнообразия. Хотя я бы сказала, что действуют они как-то странно: в первой половине 1990-х (более поздними данными я не располагаю) по этим программам в страну въезжали в среднем 30 с небольшим тысяч человек в год, что в сопоставлении с общим объемом иммиграционного потока в 1 миллион — почти смешно. Так что этот канал иммиграции в общем потоке никакой погоды не делал…

С.Градировский: Этот канал, у меня есть такое подозрение, нацелен на другое. Его эффективность проверяется в других местах. Вот когда нужно предложить кандидатуру (из американцев) в президенты одной из Прибалтийских стран, выдвинуть своего (воспитанного в американской политической и правовой культуре) премьера или высшего руководителя в оккупированном Афганистане или Ираке — тогда и становится ясной степень эффективности этого натурализационного канала.

Т.Лопухина: Может быть, хотя балтийские президенты — это еще «старая гвардия» (те, кто в свое время — когда никаких программ этнического разнообразия и в помине не было — бежал от Советской власти, и их потомки). Зато в Африке доблестные выпускники американских военных колледжей (из бывших местных) «засветились» неоднократно.

Однако продолжу. Почему столь низок уровень селективности входящего потока, я сказать не могу. Общее впечатление таково, что эксперты (как раз занимающие анти-позицию) предлагают очень разумные и здравые вещи, но власть их игнорирует, что расплывчато объясняется «интересами Большого Бизнеса». Ну а иммиграционные службы просто не справляются с объемами иммигрантов, которых они так или иначе должны обслуживать. Например, те процедуры, которые документы конкретного иммигранта должны проходить в течение года, занимают сейчас до пяти лет — и вал необработанных документов в очереди, как и сама очередь, растет буквально как снежный ком. Иммиграционные чиновники погрязли в этом завале совершенно безнадежно — куда им еще заниматься каким-то дополнительными стимулирующими программами, даже предусмотренными действующим законодательством? Так что ты прав: в значительной мере это чисто управленческий кризис.

Тем не менее, я вижу один аспект проблемы, который американскими спецами не обсуждается. Бедность — это зависимость. И напротив, экономическая самостоятельность определяет независимость иммигранта и во многих других отношениях. Зададимся простым вопросом: кого легче — нет, не формально интегрировать — ассимилировать и переработать в социокультурном смысле? Кого, в конце концов, легче заставить выучить английский язык? (К слову сказать, в третьем поколении латиноамериканских иммигрантов испано-язычных не остается: 22% относят себя к билингвам, 78% — к англо-говорящим.[14])

Поэтому, думаю, у происходящего есть скрытый, возможно, не вполне осознаваемый смысл. Да, латиноамериканцы сегодня дороже обходятся обществу, но ассимиляция их — дело более реалистичное, нежели переработка самозанятых — и самозамкнутых — корейцев, китайцев и даже поляков с русскими (евреями).

Труд. Мир? Капитал!

С.Градировский: Таня, большинство переводов, представленных тобой для Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа, свидетельствуют о снижении непосредственных заработков работающих американцев вследствие растущей иммиграции. С чем это связано?

Т.Лопухина: Объяснение очень простое: рост предложения любого товара на рынке не может не сказаться на его цене (в сторону ее понижения) — и труд как товар не является исключением. Иммиграция повышает предложение на рынке труда — труд дешевеет, что выражается в снижении уровня зарплат. Это экономический базис. Поскольку нынешняя иммиграция повышает предложение труда во всех без исключения квалификационных группах работников, уровень зарплат, соответственно, у всех и снижается. Я не случайно дала перевод последнего исследования Джорджа Борхаса, довольно скучный сам по себе, но достаточно подробно разъясняющий суть происходящего. Он рассчитал влияние иммиграции на разные группы — теряют все наемные работники, вне зависимости от уровня образования, квалификации и опыта. Потери, конечно, у всех разные.

Безусловно и то, что в любой ситуации кто-то всегда выигрывает. В данном случае это работодатели — и пресловутый Большой Бизнес, и средний, думаю, тоже. И растущая дифференциация в доходах, о которой ты упоминал выше, отчасти есть следствие именно этой ситуации.

С.Градировский: Я, безусловно, понимаю, что труд — как и любой другой фактор производства — дешевеет в ситуации дополнительного предложения (особенно если это предложение демпингует). Точно так же подешевели в Америке автомобили, после того как японцы вышли на американский рынок со своими; точно так же условно дешевеют джинсы, после того как китайцы освоили эту рыночную нишу. И в этом случае теряет уже бизнес. Таким образом, импорт труда уменьшает доходы тех, кто торгует трудом, а импорт товаров и услуг — тех, кто торгует товарами и услугами. (Высказывание верно при совпадении номенклатуры.)

Но это, если не ошибаюсь, знаменитый закон стоимости, известный со времен Смита и Рикардо. Поэтому можно поблагодарить Борхаса за проделанную работу, но теоретически он ничего не добавил и не убавил. Хотя я согласен с тобой, что одно дело — «голая» теория и совсем другое — «здесь и сейчас», с точностью до некоторых долей и на душу населения. То, чего в России так трудно добиться…

Что интересно обсудить. Любое правительство ищет баланс между открытостью и закрытостью национального рынка. Все мы являемся свидетелями постоянных скандалов вокруг тех или иных — естественно, пролоббированных крупным бизнесом — протекционистских мер. Если эти действия столь естественны в отношении рынка производителей, то почему американское правительство не поступает так же в отношении рынка труда? Силы сторон, лоббирующих свои интересы, слишком различны?

Понятно, что бизнес заинтересован в дешевом труде точно так же, как потребитель — в дешевом товаре или услуге. Психологически это одно и то же.

Тем не менее, возникает вопрос: кто может и даже, вероятно, должен лоббировать интересы наемного труда? Ответ также очевиден: профсоюзы. Следовательно, нас должен интересовать единственный вопрос: почему они этого не делают?

Т.Лопухина: Исторически, собственно говоря, так и было (история американских профсоюзов подробно описана с 1840–50-х гг., а надежная статистика есть с 1860 г.): профсоюзы традиционно находились в оппозиции стимулированию иммиграции. Причем это было оправданно статистически: анализ количественных тенденций в профсоюзном движении однозначно показывает, что, за исключением двух промежутков времени, в периоды роста иммиграции сокращалось количество членов профсоюзов и наоборот — членство в профсоюзах росло, когда снижалось количество иммигрантов. Например, что касается последнего иммиграционного подъема, имеющего место с 1968 года, когда полностью вступил в силу иммиграционный закон 1965 года, количество членов профсоюзов сократилось с 18,2 млн. человек в 1965-м до 16,1 млн. человек в 2002 году (на 11,5%) — и это при росте численности рабочей силы в тот же период с 74,4 млн. человек до 148 млн. (в два раза!). Словом, массовая иммиграция снижает как эффективность профсоюзов, так и их привлекательность для рабочих. (Безусловно, иммиграция не является единственным фактором, оказывающим подобное воздействие на профсоюзное движение, но все же она — один из ключевых факторов.)

В целом, историки профсоюзного движения США отмечают, что его отличительной чертой всегда была прагматическая позиция, ориентированная на решение экономических задач своих подопечных, — в противоположность политической нацеленности других организованных групп.

Еще в середине 1980-х гг., когда обсуждался Закон о реформе и контроле иммиграции, предполагавший значительную амнистию нелегалов и принятый в 1986 году, ассоциация профсоюзов AFL–CIO[15] находилась в числе его критиков, выступая, в частности, за более жесткий контроль и наказание работодателей, трудоустраивающих нелегальных иммигрантов, и против каких-либо новых программ для «гостящих рабочих» типа сезонных мексиканских «брасерос».

Ситуация стала меняться во второй половине 1980-х гг., в ходе обсуждения нового иммиграционного закона (1990 Immigration Act). Тогда — пожалуй, впервые за всю историю своего существования — AFL–CIO заняла позицию «ни нашим, ни вашим», толком не озвучив, что она одобряет в новом законе, а что нет. Так, в 1989 году съезд AFL–CIO принял резолюцию, проникнутую духом «общечеловеческих ценностей»: мы против любого сокращения количества виз, выдаваемых на семейных основаниях (т.е. для той категории иммигрантов, которые въезжают в Штаты с целью воссоединения семей), или «любой другой эрозии в определении семьи». А свою оппозицию росту числа профессиональных иммигрантов он объяснил тем, что выступает против «утечки мозгов» из других стран.

Окончательный перелом наступил в 1993-м, когда съезд AFL–CIO оценил (наконец-то!) «роль иммигрантов в строительстве нации», буквально демонизировал защитников иммиграционной реформы, которые организуют «новую кампанию ненависти, цинично эксплуатирующую страхи населения» в отношении иммигрантов и беженцев, выступающих в роли «козлов отпущения», и заключил, что «иммигранты не являются причиной [социальных и экономических] бед нашего народа». А для решения проблем в иммиграционной сфере предложил обеспечить «достойные возможности легальным иммигрантам и должный законный процесс для всех, кто въезжает или пытается въехать в Соединенные Штаты нелегально», а также «развивать программы, призванные учитывать специфические нужды иммигрантов, в том числе потенциальных».

В тот же период AFL–CIO выступил одним из самых резких критиков рекомендаций Комиссии по реформе иммиграции, заявив в 1995 году, что все ее доводы в отношении негативного воздействия иммиграции на жизненные стандарты американских рабочих «должны быть однозначно отвергнуты».

Наконец, в феврале 2000-го Исполнительный совет AFL–CIO объявил об изменении своей исторической позиции: отныне профсоюзы намерены выступать в поддержку роста иммиграции и защиту прав иммигрантов — и эта стратегическая перемена курса «нацелена на повышение заинтересованности иммигрантов во вступлении в профсоюзы».[16]

Последняя фраза, думается, многое объясняет в отношении профсоюзных «ловцов душ». AFL–CIO активно действует в промышленных центрах, где сконцентрировано немало иммигрантов, в том числе нелегальных. Противопоставлять себя этим рабочим, в конце концов, было бы просто непрагматично.

Вообще же, иммиграция для профсоюзов в США оказалась той «площадкой», на которой они в принципе могут только проигрывать. Если профсоюзы выступают за ограничение иммиграции и жесткое соблюдение иммиграционного законодательства, они противопоставляют себя иммиграционному сегменту национальной рабочей силы, теряя популярность среди этой категории работников. Если они приветствуют либеральную иммиграционную политику, то затрудняют самим себе выполнение прямых обязательств перед собственной паствой — защиту экономических интересов членов профсоюзов. В конце концов, большинство рабочих по-прежнему вступают в профсоюзы — и, что немаловажно, финансово поддерживают их — только по той причине, что они верят: профсоюзы могут защитить и улучшить их экономическое благосостояние.

С.Градировский: Видимо «историческая» смена позиции профсоюзов есть калька с давно продуманной политики церкви?

Церковь: пожиная плоды иммиграции

Т.Лопухина: Действительно, церковь в США является одной из самых мощных про-иммиграционных сил, не подвластной никакой критике — ни снизу, ни сверху. Ее позиция объясняется прямой заинтересованностью в росте числа прихожан — ведь иммигранты несут с собой «традиционные ценности», включая повышенную религиозность. Часто, не находя защиты и понимания у государства, они ищут прибежища в церкви. А рост числа приверженцев той или иной церкви означает рост ее влияния в целом. Не нужно забывать и о том, что иммигрантами, особенно нелегальными, легко манипулировать.

Других объяснений я не встречала — об этом вообще как-то мало пишут, но когда пишут, то полностью сходятся во мнениях относительно позиции церкви и ее немалой роли в нынешних иммиграционных дебатах.

С.Градировский: Из сказанного можно сделать вывод: натурализация сопровождается секуляризацией. Следовательно, церковная жизнь в либеральном обществе, как и классическая мануфактура, зависят от внешнего притока, аккреции. И мы об этом много писали в прошлом году в рамках проекта «Государство и антропоток».

Но я вернусь к ранее обсуждаемому. Если церкви — протестантские и католическая — так умело работают с иммиграцией, если они усиливаются благодаря ей, если они легко и непринужденно ассимилируют прибывших, то почему все же эксперты боятся наплыва иммигрантов? Тем более что это преимущественно католики-мексиканцы, то есть один из самых легких для церкви ассимиляционных «материалов». И не только для церкви. Помнится мне (по твоим же переводам), к примеру, Ваттенберга мексиканцы совсем не пугали. Не пугала иммиграция и Андерсона с Муром. А другие напряжены. Чем? Что, собственно, вызывает опасения? Массовое инокультурье? Политическая нестабильность? Но это вопросы не иммиграции, а качества механизмов натурализации и интеграции. Американцев пугает смена культурных и политических стандартов? Но тогда каких и за какой срок?

Хотелось бы понять, что за всем этим скрывается — расовые ценности (а для кого-то «предрассудки») или сухой экономический расчет: мы, конечно, справимся, но зачем так тратиться? Но как раз представители «счета» в лице Алана Гринспена ведут себя спокойнее некуда. Так что же?

Неравномерности распределения и ожидаемые катаклизмы

Т.Лопухина: Мне кажется, факт, что церковь «легко и непринужденно ассимилирует прибывших», далеко не так однозначен. Возможно, она нуждается в постоянном дополнительном притоке как раз потому, что не в состоянии удерживать старую паству, в том числе и ранее въехавших в страну и уже успевших освоиться иммигрантов. Поэтому, возможно, правильнее говорить, что церковь удерживает свое влияние благодаря иммиграции, т.е. она напрямую зависит от сохраняющегося внешнего притока.

Ну а что касается Ваттенберга — да, его ничего не пугает, зато других волнует.

Бюро переписей в январе 2000 года выдало прогноз[17], в соответствии с которым (вернее, в соответствии со «средней» версией которого, поскольку в подобных прогнозах всегда предлагаются три версии — «низкая», «средняя» и «высокая») расово-этнический состав США между 2000-м и 2100 гг. изменится следующим образом:

  • белые, не латиноамериканского происхождения — сокращение доли в общей численности населения с 72 % до 40% (и дальнейшее падение после 2100 года);
  • белые, латиноамериканского происхождения — увеличение доли с 12% до 32% (и дальнейший рост);
  • азиаты — увеличение доли с 4% до 13%;
  • черные, не латиноамериканского происхождения — увеличение доли с 13% до 15%.

При этом, что касается белых нелатиноамериканцев, их доля в более молодых возрастных когортах будет еще меньшей по причине старения этой группы населения. Уже сейчас почти изумительным кажется тот факт, что по переписи 1980 года доля латиноамериканцев и азиатов — вместе взятых! — составляла всего 8% населения.

По тому же прогнозу, белые нелатиноамериканцы перестанут быть большинством в США где-то около 2050 года. Разнообразные комментаторы не исключают в связи с этим «балканизации» или даже распада страны, поскольку они считают, что каждая из трех растущих групп имеет давнюю историю претензий к нынешнему белому большинству. Понятно, что многое из того, что говорится, — скорее из разряда спекуляций, но споры вокруг дальнейшей судьбы США как нового государства с «большинством в меньшинстве» ведутся самые страстные.

С.Градировский: Что кроется за этими спорами? Что вызывает опасения? — я по-прежнему не понимаю. Доля лиц, рожденных за рубежом выросла за последние десятилетия, но по-прежнему не самая высокая за историю США: «В 2002 году доля лиц, рожденных за рубежом, в составе населения США достигла 12%. Самые высокие в истории США показатели доли рожденных за рубежом были зарегистрированы переписью 1890 года — 14,8%», — это я тебя цитирую.

Я еще могу понять страхи Иноземцева, учитывая его позицию еврофила, который в своей работе «Иммиграция: новая проблема нового столетия» пишет о том, что если Запад смирится с идеями мультикультурализма, это будет означать начало упадка современных западных обществ (ни меньше, ни больше!). Почему? Да потому, что следствием применения данной доктрины становится, по мнению эксперта, «сегментация западного общества, чреватая его нарастающей неустойчивостью». Потому, что «жертвы, понесенные народами Европы в борьбе за формирование наций-государств как стабильной формы, преодолевающей групповой принцип организации общества, могут в современных условиях оказаться если не напрасными, то, по крайней мере, не вполне оправданными. Сегментированные общества весьма распространены сегодня, но при всем желании их трудно счесть прогрессивными».

Т.Лопухина: Свои лавры я бы хотела передать Бюро переписей США, поскольку это его данные, а лавры Иноземцева давай частично перераспределим в пользу Бьюкенена: «Брат, мы теряем страну!..» Разве не того же боятся в России те, кто регулярно устраивают истерики по поводу то «мусульманской угрозы», то «китайской угрозы»? Кстати, о китайцах и их народной мудрости: «не дай вам бог жить во время перемен». Перемены же, обещанные в прогнозе, о котором мы говорили выше, действительно таковы, что никому не пожелаешь, поскольку никто не в состоянии предугадать их последствий. Вполне очевидно лишь то, что через 50 лет США будут другой страной — и произойдет это в основном благодаря иммигрантам.

Сотню лет назад объемы иммиграции тоже были высоки — но лишь в относительном выражении: 14,8% рожденных за рубежом в 1890 году означало лишь 9,25 миллиона иммигрантов, а 12% в 2002-м — это 32,5 миллиона[18]. Есть разница? Американцы могут сколько угодно иронизировать по поводу того, «когда ирландцы стали белыми» (именно так называлась одна из работ, рассматривавших процесс ассимиляции ирландцев), но сто лет назад они в основном имели дело с выходцами из общего европейского дома, тогда как сейчас сталкиваются с несколько иной ситуацией. Да, половина мексиканских иммигрантов классифицируются как белые, да, они католики, говорят на европейских языках (испанском и португальском), а к третьему поколению почти поголовно переходят на английский — именно так утешает всех Ваттенберг[19]. Но при этом мексиканцы и латиноамериканцы в целом сохраняют некие с трудом ухватываемые и описываемые стандарты, которые позволяют им оставаться самими собой — другими для белых американцев. В той же степени другими остаются для Америки белого большинства и китайцы, и черные. Мы называем эти стандарты социо-культурными и исходим из того, что латиноамериканцы, китайцы, черные принадлежат к иным социо-культурным системам, нежели европейцы. Проявляются социо-культурные различия в очень многих вещах: стандартах воспроизводства (в первую очередь показателях рождаемости и продолжительности жизни), показателях преступности и деловой активности, уровнях образования и доходов, даже структуре занятости.[20]

Однако доминирующая в Штатах культура (в т.ч. политическая) — это культура белая, культура, имеющая европейские, а не африканские или азиатские корни. И то, что в американском баскетболе доминируют черные, а среди музыкантов полно латиноамериканцев, принципиально ситуацию не меняет. Обрати внимание на иммиграционные дебаты: ведь, по большому счету, они ведутся с позиции белых европейцев — говорят ли они о расах или о классах. И так было на протяжении всей истории США. Теперь же очень похоже, эта история — белая европейская история США — подходит к концу. Конец истории — есть от чего затрепетать, разве нет?

Кроме того, для американцев крайне важны экономические доводы. Иммиграционное давление в высшей степени неравномерно распределено в масштабах страны (например, более половины — 53% — амнистированных в период 1987–96 гг. осели в Калифорнии). Я уже упоминала, что многие программы по содействию иммигрантам финансируются не из федерального бюджета, а из бюджетов отдельных штатов — и федеральный бюджет компенсирует эти затраты лишь частично. Так что опасения экспертов вызывают и способности отдельных регионов (штатов и мегаполисов, на которые падает основная нагрузка) ассимилировать нарастающие объемы иммигрантов, и чисто экономическая сторона вопроса.

В то же время, обладая наиболее развитой инфраструктурой по приему иммигрантов и рядом других притягательных для них качеств, такие районы (я перечисляю их в своей статье) продолжают привлекать все новые и новые массы иммигрантов, что только способствует росту региональных «перекосов».

С.Градировский: Кстати, упомянутый выше питерец Сергей Переслегин предположил, что закон концентрации человеческого капитала аналогичен закону концентрации финансового капитала (как, видимо, и любого другого). После чего и было предложено понятие и закон демографической аккреции, согласно которому чем населенный пункт больше притягивает человеческих ресурсов, тем сила притяжения сильнее. Понятно, что данное утверждение работает в определенных границах. Было бы интересно понять, в каких? И как это работает на примере Штатов?

Т.Лопухина: Я думаю, это работает в тех границах, в которых не действует институт прописки. И на примере Штатов особенно очевидно, что это действительно работает. У меня нет под рукой данных, но мобильность населения в Штатах необыкновенно высока. Это касается всех групп населения, но очевидно, что иммигранты в данном случае выступают как наиболее передовой отряд. Борхас, в частности, замечает, что иммигранты тяготеют к концентрации в городах с растущей экономикой, т.е. концентрация капитала влечет за собой концентрацию труда. А бизнес, ориентирующийся на труд определенного качества, мобильно перемещает производство в районы концентрации такого труда — словом, одно подстёгивает другое и сила притяжения, действительно, лишь нарастает.

Приведу еще маленькую табличку пространственного распределения иммигрантов и коренных жителей по городам и весям[21]:

 

Коренные американцы

Иммигранты

Города (районообразующие центры)

26,2%

44,8%

Пригороды

49,8%

49,7%

Сельские районы

24,0%

5,4%

Вернемся, однако, к последствиям, которые влечет за собой иммиграция. Есть еще один — более частный, но не менее значимый для Штатов аспект — политических предпочтений иммигрантов и вытекающая из него возможность трансформации политического ландшафта (пока в основном тех регионов, где происходит концентрация иммигрантов). Сейчас речь идет, понятное дело, о перетягивании каната между республиканцами и демократами, но если кто-то решится всерьез сыграть на анти-иммиграционных настроениях общества, возможно, на политической арене страны появится новая сила.

Обсуждают ли специалисты этот аспект? — Безусловно. Причем все открыто говорят о возможности радикализации общественных настроений (хотя по срокам прогнозов не дают), если власть по-прежнему будет оставаться безучастной к призывам снизу пересмотреть нынешнюю иммиграционную политику.

Сколь ни странно, о смене культурных стандартов специалисты речи не ведут, по крайней мере, в открытую — ассимиляционные способности американского общества они сомнению не подвергают. Пожалуй, общее настроение можно выразить так: мы можем ассимилировать и такую массу, но это будет достигнуто путем крайнего напряжения общественных ресурсов (не только экономических и финансовых, но и управленческих, социальных, ассимиляционных, наконец), поэтому зачем создавать самим себе сложности, если мы в состоянии контролировать объемы иммиграции.

Хотя, на мой взгляд, это еще вопрос — действительно ли Штаты в состоянии контролировать иммиграционный поток. Некоторые факты — в частности неспособность держать южную границу при фактически открытой северной, о чем до самого недавнего времени почти никто и не вспоминал, — свидетельствуют как раз об обратном.

Границу между США и Канадой, которую принято называть самой протяженной незащищенной границей в мире, ежегодно пересекают 200 миллионов человек (в обе стороны). Незащищенность подтверждается статистикой: так, если на юго-западном участке границы США на одного агента пограничной службы приходится 40 тысяч въезжающих в страну (в год), то на северной — ровно в три раза больше: 120 тысяч на каждого пограничника.[22] Понятно, что при такой расстановке сил Служба пограничного патрулирования служит больше символом, нежели реальной силой, способной контролировать границу. Долгое время открытость северной границы воспринималась в США как должное, однако после 11 сентября 2001 года ситуация изменилась и теперь американцы смотрят на север как на широко распахнутые для терроризма ворота.

Дело в том, что кроме своего уникально низкого оборонного бюджета (1,1% ВНП — что в относительном выражении выше лишь, чем в Люксембурге) Канада известна еще и едва ли не самым либеральным иммиграционным законодательством в мире. Например, политического убежища здесь можно просить, не имея вообще никаких документов, удостоверяющих личность (некоторые иммигранты так и поступают — непосредственно по прибытии в любой канадский аэропорт и предварительно уничтожив документы, на основании которых они оказались на борту самолета, доставившего их в Канаду). Пока власти рассматривают прошение о предоставлении убежища, просителю выдаются не только страховка и денежное пособие, но и водительские права, служащие полным аналогом удостоверения личности и позволяющие их владельцу свободно перемещаться по всей стране и въезжать в соседние Соединенные Штаты. Что немаловажно, отказы в предоставлении политического убежища крайне редки в иммиграционной практике Канады.

Хотя «канадский след» в терактах 11 сентября обнаружен не был, у американцев на памяти свежо задержание Ахмеда Рессама (Ahmed Ressam) в Порт-Анджелесе (штат Вашингтон) в 1999 году. Он пытался провезти на территорию Штатов взрывчатые вещества, предназначенные, по его собственному признанию, для взрыва международного аэропорта в Лос-Анджелесе. Рессам прибыл в Канаду без каких бы то ни было документов и находился там в ожидании решения по делу о предоставлении ему политического убежища (при этом на заседания комиссии, рассматривавшей его прошение, не являлся; более того, несколько раз был арестован за разного рода правонарушения, после чего — по всем нормам и правилам — его следовало бы депортировать, но и этого не произошло). Следует заметить, что задержание Рессама на пограничном пункте Порт-Анджелес — пожалуй, самое громкое за последнее десятилетие — было чистой случайностью, которую нельзя объяснить ничем иным, кроме внезапно проснувшейся интуиции и/или профессионального чутья агента таможенной (не пограничной!) службы.[23]

После всех этих событий американцы заговорили о необходимости «гармонизации» иммиграционных законодательств двух стран, но это дело непростое и нескорое, поэтому Канада, с полусотней известных своей ориентацией организаций — от IRA до Hezbollah, Hamas и al-Qaeda — на ее территории, остается весьма «слабым звеном» в системе североамериканской безопасности.

Считать можно по-разному

С.Градировский: Теперь вопрос на засыпку. Есть ли альтернативные расчеты «стоимости» иммигрантов? Например, позиция CIS понятна: их расчеты подтверждают их позицию. Есть ли расчеты сторонников сохранения иммиграции на существующем уровне или даже его повышения? Сколько по другим расчетам стоит амнистия? Почему нет строки расходов для той ситуации, когда эти миллионы людей остаются нелегалами? И главное, что это за методика расчета?

Предположим, что за 10 лет на интеграцию и социализацию легализуемых иммигрантов были потрачены 10 миллиардов. За эти же десять лет они (легализованные) внесли в бюджет 5 миллиардов в виде налогов. Но ведь жизнь у них на этом не завершилась. Они и дальше будут платить налоги, причем, если интеграция прошла удачно, будут платить больше! В то же время (опять же, если интеграция прошла удачно) тратиться на них государству больше не надо. Следовательно, за 20 лет при прочих равных условиях показатели баланса расходов-доходов будут совершенно другие.

Поэтому я и не доверяю подсчетам только той стороны, позиция которой по вопросу исследования уже заранее известна. Я не прав?

Т.Лопухина: Я привожу в своем тексте расчеты не самого CIS — в частности, все данные по амнистии принадлежат Службе иммиграции и натурализации[24], а она, в свою очередь, пользовалась данными налогового ведомства и других федеральных органов.

CIS, строго говоря, вообще ничего не рассчитывает: они пользуются данными либо Бюро переписей, либо Службы иммиграции и натурализации, либо других совершенно нейтральных организаций, которые просто коллекционируют данные и обсчитывают всё подряд. Тот же Борхас, к слову сказать, начал заниматься экономикой иммиграции задолго до появления CIS на белый свет и о том, что иммиграция негативно влияет на доходы коренного населения, он твердит уже лет 20 — и ни одна живая душа, между прочим, по сей день ему не возразила.

С.Градировский: И я выше писал, почему. Возражать Борхасу все равно, что возражать жителю Магриба, который утверждает, что жаркое солнце снижает возможности местного сельского хозяйства. Кто бы возражал… Вот только солнце будет так же светить — и закон стоимости будет работать.

Т.Лопухина: Не уважаешь ты, однако, уважаемых гарвардских экономистов… Я, во-первых, имела в виду то, что в заумных манипуляциях числами его никто не обвинял — дело ведь не в общих теоретических посылках, а в их конкретных проявлениях. А во-вторых, сам Борхас еще в 1983 году говорил, что «методологический арсенал современной эконометрики не позволяет обнаружить ни одного доказательства тому, что иммигранты оказывают значимое негативное воздействие на заработки и возможности трудоустройства коренных граждан». Так что насчет 20 лет я погорячилась. Собственно, большинство экономических исследований до начала 1990-х утверждают как раз обратное: позитивный или нейтральный эффект иммиграции.[25] Вероятно, нужно принимать во внимание состояние экономики в целом и соответствие ему рынка труда и разных его сегментов — половозрастных, образовательных, расово-этнических…

Альтернативных расчетов посему в природе не существует: все пользуются одними и теми же данными, почерпнутыми из одних и тех же нейтральных источников, лишь комментируют их по своему усмотрению — или оставляют без комментариев.

Насчет CIS я бы сказала, что не «их расчеты подтверждают их позицию», а наоборот — что их позиция выросла из внятных расчетов (доступных всем интересующимся).

Я не экономист, чтобы объяснять суть методик — они, безусловно, есть, но читать и разбираться в них без специального образования, признаюсь, непросто: это тома формул и уравнений, учитывающих и статистические ошибки, и поправки к ошибкам, и побочные эффекты, — нам такое и не снилось…

Перейдем непосредственно к амнистии.

«Смета» по амнистии выглядит следующим образом (в $)[26]:

Прямые издержки:

общая стоимость 20 программ помощи за 10 лет

102,1 млрд.

сумма налогов, поступивших от легализованного населения за 10 лет

78 млрд.

общий дефицит прямых издержек за 10 лет

24,1 млрд.

Непрямые расходы:

содействие рабочим-резидентам, потерявшим работу в конкуренции с легализованными иммигрантами

9,9 млрд.

помощь детям иммигрантов в возрасте до 18 лет, являющимся гражданами США

36,1 млрд.

помощь детям нелегальных иммигрантов в возрасте до 18 лет

8,6 млрд.

всего непрямых расходов

54,6 млрд.

Общий дефицит с учетом всех указанных расходов за 10 лет

78,7 млрд.

Если бы иммигранты оставались не легализованными, из этой сметы нужно было бы удалить строку расходов по 20 программам помощи. Нелегалы тоже платят налоги, но без амнистии сумма их наверняка было бы меньше (по данным на 1995 год, «недокументированные» работники платили лишь около 46% полагающихся налогов). Непрямые расходы, по всей вероятности, сократились бы незначительно, поскольку основные траты приходятся на детей, а дети, рожденные на территории США, считаются гражданами страны независимо от того, кто их родители. Так что перерасчет «расходы без амнистии» сделать не так уж сложно — государство за 10 лет сэкономило бы порядка 100 миллиардов «баксов».

Конечно, жизнь на этом не остановилась, но ты не прав в том плане, что дальше иммигранты будут платить больше, а это подразумевает, что со временем они компенсируют все прежние издержки, понесенные государством по их легализации и интеграции. Увы, это не вполне так: государству и дальше приходится тратиться. В одной из сносок к своей статье я привожу данные: на протяжении жизни средний мексиканский иммигрант без полного школьного образования потребляет разного рода публичной помощи на 55 тыс. долл. больше, чем он вносит в государственную казну в виде налогов. Иными словами, на протяжении всей жизни неквалифицированные иммигранты остаются в б?льшей степени потребителями общественных благ, нежели созидателями.

Это сегодняшняя ситуация. Возможно, со временем она будет меняться, но пока дела обстоят так, что всё упирается в низкий уровень образования, квалификации и, соответственно, доходов иммигрантов. (Амнистировали-то нелегалов — как раз ту категорию, в которой среднего образования не имеют от 70 до 90%.)

Я привела расчеты по результатам амнистии, сделанные в 1997 году. Доживем до 2007 года, думаю, американцы подведут и 20-летние итоги — уж что-что, а считать они любят.

Однако ты прав в том, что некоторое лукавство здесь все-таки присутствует, но это лукавство не отдельного исследователя или организации, продвигающей свою позицию.

Дело в том, что иммигранты медленно, но верно становятся гражданами США — и таким образом во всех расчетах переходят в другую категорию населения. Рост их благосостояния медленно, но верно тоже имеет место. Оба эти процесса — обретение гражданства и рост доходов — идут параллельно, и, достигнув уровня благосостояния, сопоставимого с таковым остальных граждан США, иммигрант уже и сам, скорее всего, является натурализованным гражданином. А в расчетах коренные (т.е. рожденные на территории США) и натурализованные граждане никак не различаются — и совокупно противопоставляются тем, кто имеет статус иммигрантов.

С.Градировский: Всё точно. Кто натурализовался и стал донором бюджета, а не реципиентом, при существующей системе расчета сразу попадает в другую статью. Следовательно, я утверждаюсь в своем предположении, что центр издержек смещен в сторону иммигрантов, а центр прибыли отнесен на счет граждан. Отсюда такая странная арифметика. Особенно симпатично выглядит строчка «помощь детям иммигрантов в возрасте до 18 лет, являющимся гражданами США». Так это траты на иммигрантов или всё же на граждан? Что за двойная бухгалтерия?!

Т.Лопухина: Ну, кажется, еще Владимир Ильич высказывался насчет статистики — но не отказываться же от нее из-за этого совсем!

Однако тот факт, что свыше 20% иммигрантов, проживших в Штатах 20 и более лет, остаются пользователями программ социальной помощи, говорит о том, что натурализация еще не означает автоматического перехода в категорию доноров…

С детьми иммигрантов, рожденными в США, разобраться непросто. Статистика-то учитывает их в категории граждан, так что в целом они «тянут вниз» показатели этой категории. Хотя, на мой взгляд, когда речь идет о доходах, учитывать детей иммигрантов правильнее было в категории иммигрантов: ведь, по крайней мере, лет до 15 они остаются на попечении своих родителей-иммигрантов и социальная помощь, которую оказывает им государство, понятное дело, идет в общий семейный бюджет. Поэтому умилившая тебя бюджетная строчка, по-моему, здесь как раз на своем месте.

И кстати, какой бы лживой ни была статистика, она ведь не отрицает, что в 1970-х гг. ситуация с перераспределением «донорских взносов» между иммигрантами и коренным населением была едва не прямо противоположной: в 1975 году средняя иммигрантская семья перекладывала в карманы коренных американцев $2500 (в долларах 1995 г.) в год за счет превышения выплачиваемых налогов над потребляемой социальной помощью. Так что все-таки структура иммиграционного потока играет огромную роль.

С.Градировский: Согласен. И структура входящего потока, но и система обеспечения натурализации. Я утверждаю, что натурализационный процесс должен быть взят как базовый, его нужно питать, холить, он должен усиливать гражданскую идентичность и коренного, и пришлого населения в той его доле, которая является потенциальной частью политической нации. Эти траты — собственно не траты, а инвестиции. Система обеспечения натурализации должна быть разведена с системой социального вспомоществования. Методологически это так же, как различать бюджет развития и бюджет функционирования. Первая система (обеспечения натурализации) — инвестиционная, она определяет будущее нации, вторая — поддерживающая, она отвечает за настоящее. Именно она должна быть приведена к системе затрат. И тогда вернутся славные 70-е, несмотря на ухудшившуюся структуру входящего потока. Хотя навести порядок с механизмом селекции американцам тоже не помешало бы.

Т.Лопухина: Тебе нужно выступить с циклом лекций перед сотрудниками американской иммиграционной службы — дабы они пересмотрели свой взгляд на то дело, которым занимаются… А твое недоверие к подсчетам я вполне понимаю, поскольку изначально была настроена столь же скептически. Но у американцев все-таки другие мозги, думают они иначе. Тот же CIS на все свои публичные дискуссии всегда приглашает в качестве основных докладчиков одного своего эксперта, одного представителя нейтральной организации (например, федеральной службы или независимого социолога) и одного явного оппонента, занимающего прямо противоположную позицию. Так что представленными оказываются очень разные точки зрения. И как видишь, я пользуюсь разными источниками — материалами того же Бюро переписей и Комиссии по реформе иммиграции (ее состав такой пестрый, что можно быть спокойными насчет изначально заготовленной единой позиции, тем более анти-иммиграционной)…

С.Градировский: Это успокаивает. Но меня по-прежнему тревожит то, что мы ничего не знаем (с точки зрения рациональной аргументации) о про-иммиграционной политике. Или глубоко правы Андерсон и Мур бросающие в конце своей статьи фразу о том, что «Легальная иммиграция на протяжении всей американской истории оставалась одной из немногих констант, которая последовательно служила нации добром, как в культурном, так и в экономическом плане. В иммиграционных дебатах бремя доказывания должно лежать на тех, кто предлагает плотнее прикрыть «золотые ворота». До сих пор их доводы оставались неубедительными»?

Иммиграция: много contra, мало pro

Т.Лопухина: Внятного изложения и, тем более, обоснования про-иммиграционной позиции я не нашла — да, есть очень задорные статьи типа Ваттенберга, но согласись, что со строгостью обоснования своей позиции у него явный напряг. «Всё нормально», — это ведь не обоснование.

Несколько неожиданно обнаружилась такая позиция у профсоюзов, хотя обосновывают они ее специфически: отвергая любые анти-иммиграционные доводы на том основании, что их просто «не следует учитывать». И, однако же: принципиальные документы 1980–90-х гг., на которые ссылается цитируемый мною автор (см. выше — в вопросе о профсоюзах), на сайте AFL–CIO не выставлены (кроме одного — февральской резолюции 2000 года). То, что есть на сайте, скорее характеризует позицию AFL–CIO как нейтральную: мы защищаем права всего американского рабочего класса, включая рабочих-иммигрантов (мир, труд, май — ура, товарищи!); регулируемая иммиграция лучше, чем нерегулируемая, наказывать нужно работодателей, которые эксплуатируют иммигрантов, не имеющих документов (кто б спорил?), а вообще во всем виновата «система».

Есть и «экономические либертарианцы», для которых «безграничный мир» — дело принципа[27]: если финансовые и информационные потоки свободно перемещаются через границы, так же должно быть и с людскими потоками (трудом). Даже то, как воспринимает иммигрантов Валлерстайн, можно отнести к этой же категории (хотя по большинству других вопросов он представляет прямо противоположную идеологию), но его позиция кажется мне идеалистической[28]: пусть все государства откроют свои границы — ничего страшного не произойдет. Возможно, никаких катастроф действительно не случится (и думается, так оно и было бы), но все государства никогда разом не откроют свои границы.

Председатель ФРС США Алан Гринспен настаивает, что текущий уровень иммиграции недостаточно высок, чтобы удерживать рост зарплат и инфляции. Это, понятно, и есть позиция Большого Бизнеса, не в интересах которого рост выплат занимаемым им работникам. В целом же — вероятно, как и в России, — американский бизнес, политики, да и экономисты верят, что экономический рост просто невозможен без роста населения, а если при этом собственное население стареет и выходит и трудоспособного возраста, значит, без молодых иммигрантов не обойтись.

Однако оппозиция иммиграции со стороны огромного большинства американского населения настолько сильна, что те, кто хочет провести какие-то про-иммиграционные законопроекты, действительно стараются делать это, не привлекая лишнего внимания. Я думаю, именно поэтому так сложно найти внятные изложения про-иммиграционной позиции и только очень влиятельные люди — типа того же Гринспена — не боятся публично озвучивать свое мнение на этот счет.

<э…>

С.Градировский: Трудно отделаться от ощущения, что американская система далека от совершенства, и что американцы, также как и наши, слабо умеют пользоваться всем арсеналом иммиграционных и натурализационных фильтров (в целях селективного подхода). Скорее всего, понимая это, американский истэблишмент потому и не принимает ожидаемые большинством решения по снижению уровня иммиграции. Потому что, как предполагают яйцеголовые — лучше меньше, но лучше, — так не будет. А получится, как всегда — просто меньше. А это значит, меньше и тех, кто действительно нужен Америке. Поэтому — пусть будет много. Тем более что, как мы выяснили, если средний иммигрант образован и предприимчив — он принесет доход, а если не образован и пассивен — он быстро ассимилируется, дав жизнь новым лояльным американцам.

Т.Лопухина: Святой принцип: из двух зол всегда нужно выбирать меньшее. Для США сейчас высокий уровень иммиграции, вероятно, выгоднее, чем дефицит на внутреннем рынке труда, который вызвал бы рост зарплат и, соответственно, инфляцию. Да и объективно — какая может быть экономическая глобализация без глобализации гуманитарной?

С.Градировский: Точно, лучше перераспределить лишние $100 млрд., чем потерять устойчивость такого сложно объекта, как экономика США.

Москва–Симферополь, лето 2004 г.


[1] Steven A. Camarota. Back Where We Started. An Examination of Trends in Immigrant Welfare Use Since Welfare Reform. — Center for Immigration Studies, March 2003. — http://www.cis.org/articles/2003/back503.html

[2] Immigrants in the United States — 2002: A Snapshot of America's Foreign-Born Population. Panel Discussion Transcript. – The National Press Club (Washington, D.C.), November 26, 2002. – http://www.cis.org/articles/2002/back1302.html

[3] U.S. Commission on Immigration Reform (USCIR) — http://www.utexas.edu/lbj/uscir/reports.html

[4] David Simcox. Measuring the Fallout: The Cost of the IRCA Amnesty After 10 Years. — Center for Immigration Studies, May 1997. — http://www.cis.org/articles/1997/back197.htm

[5] Карелина Н.А. Нелегальная миграция в США: до и после НАФТА. — http://demoscope.ru/weekly/2002/079/analit01.php

[6] Steven A. Camarota. Immigrants in the United States — 2000: A Snapshot of America's Foreign-Born Population. — Center for Immigration Studies, January 2001. — http://www.cis.org/articles/2001/back101.html

[7] Steven A. Camarota. Back Where We Started. An Examination of Trends in Immigrant Welfare Use Since Welfare Reform. — Center for Immigration Studies, March 2003. — http://www.cis.org/articles/2003/back503.html

[8] Kurt Bauman. Direct Measures of Poverty as Indicators of Economic Need: Evidence From The Survey of Income and Program Participation. — Population Division, U.S. Bureau of the Census, November 1998. — http://www.census.gov/population/documentation/twps0030

[9] Steven A. Camarota. Back Where We Started. An Examination of Trends in Immigrant Welfare Use Since Welfare Reform. — Center for Immigration Studies, March 2003. — http://www.cis.org/articles/2003/back503.html

[10] Карелина Н.А. Нелегальная миграция в США: до и после НАФТА. — http://demoscope.ru/weekly/2002/079/analit01.php

[11] См., в частности, перевод статьи Сейлы Бенабиб «Разрушая Левиафан: Гражданин и Государство в глобальном мире» и ответ на эту ее статью Майкла Уолцера «Поддержка умеренности и национального государства».

[12] Наиболее развернуто эти доводы излагает Марк Крикорян, директор Центра по изучению иммиграции. См., например: Mark Krikorian. Let Immigrants Vote? No. — New York Daily News, April 18, 2004, или его же: Don't Give Noncitizens the Vote. Recent Proposals to Relax Election Requirements Would Ill Serve the National Interest. — Newsday, April 26, 2004.

[13] Steven A. Camarota. Back Where We Started. An Examination of Trends in Immigrant Welfare Use Since Welfare Reform. — Center for Immigration Studies, March 2003. — http://www.cis.org/articles/2003/back503.html

[14] Roberto Suro, Jeffrey S. Passel. The Rise of the Second Generation: Changing Patterns in Hispanic Population Growth. — Pew Hispanic Center / Urban Institute, October, 2003. — www.pewhispanic.org

[15] American Federation of Labor & Congress of Industrial Organizations — Американская федерация труда и Конгресс промышленных организаций: www.aflcio.org

[16] Все цитаты и данные приведены по: Vernon M. Briggs, Jr. Immigration and American Unionism, Cornell University Press, 2001, а также по более поздним /октябрь 2003 г./ комментариям того же автора к работе «Иммиграция и американский юнионизм». Автор — Вернон М. Бриггс-мл. — профессор экономики труда в Нью-йоркской государственной школе труда и промышленных отношений при Корнельском университете. [Насчет автора специально оговорюсь: на него ссылаются обе стороны — и про-, и анти-иммиграционная, так что, думаю, можно считать его нейтральным.]

[17] http://www.census.gov/population/www/projections/natproj.html

[18] http://www.census.gov/population/www/documentation/twps0029/tab01.html

[20] Американских специалистов существующая разница в перечисленных показателях откровенно смущает: ее сохранение практически никак не объясняется (а если объясняется, то лишь несовершенством аппарата ассимиляционных практик и процедур), но очень много говорится о необходимости ее нивелировать. Похоже, что ассимиляционный процесс воспринимается как успешно завершенный, если формальные показатели разных (этнических, расовых) групп населения выходят на один уровень. Именно поэтому специалисты, анализирующие ассимиляционную практику США, считают, что за всю историю своего существования американскому обществу удалось успешно ассимилировать только ирландцев. Возникает резонный — очень непростой — вопрос о пределах ассимиляции: до какой степени в действительности должны быть стерты (этнокультурные / социо-культурные) различия, чтобы считать ассимиляцию успешной. Вероятно, разные общества в разное время отвечают на этот вопрос по-разному.

[21] Steven A. Camarota. Immigrants in the United States — 2000: A Snapshot of America's Foreign-Born Population. — Center for Immigration Studies, January 2001. — http://www.cis.org/articles/2001/back101.html

[22] Daniel T. Griswold. Remarks: Immigration and Border Security. /Panel Discussion/ — National Immigration Forum, February 1, 2002. — http://www.freetrade.org/pubs/speeches/speeches.html

[23] Glynn Custred. North American Borders: Why They Matter. — Center for Immigration Studies, April 2003. — http://www.cis.org/articles/2003/back803.html

[24] Immigration and Naturalization Service — INS, ныне преобразована в Службу гражданства и иммиграции США / U.S. Citizenship and Immigration Services — USCIS: http://uscis.gov/graphics/shared/aboutus/statistics/

[25] Добросовестный обзор экономических исследований по теме приводит Джулиан Саймон в работе «Иммиграция: демографические и экономические факты» / Julian L. Simon. Immigration: The Demographic and Economic Facts. — Cato Institute & National Immigration Forum, December 1995. — http://www.cato.org/pubs/policy_report/pr-immig.html

[26] David Simcox. Measuring the Fallout: The Cost of the IRCA Amnesty After 10 Years. — Center for Immigration Studies, May 1997. — http://www.cis.org/articles/1997/back197.htm

[27] См., например: Kenichi Ohmae. Borderless World: Power and Strategy in the Interlinked World. — New York: Harper Business, 1990.

[28] Иммануил Морис Валлерстайн. Иммигранты.

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2020 Русский архипелаг. Все права защищены.