России нужен закон о репатриации

Затулин Константин Федорович, депутат Государственной Думы, директор Института стран СНГ

Из беседы с председателем исполкома Форума переселенческих организаций Лидией Графовой, «Литературная газета», 30 марта 2004 г.

— Прошло столько лет, Константин Фёдорович, столько потрачено усилий, в частности и вами, а политика России в отношении соотечественников, оказавшихся «отрезанными» от своей исторической родины, не стала ни более гуманной, ни более разумной.

— Ярким свидетельством этой действительно неразумной политики является тот факт, что в новом Законе «О гражданстве РФ» понятие «соотечественники» вообще отсутствует. По меньшей мере это странно. Ведь никто не отменял Закона «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом». Его часто критикуют за декларативность, за расплывчатость, но тем не менее этот закон хотя бы морально поддерживает русских и русскоязычных, чувствующих себя чужими в недавно ещё братских республиках.

А теперь Закон «О гражданстве», исключив понятие «соотечественники», юридически уравнивает их с иностранцами из дальнего зарубежья. Это же просто абсурд, что русский человек, возвращаясь в Россию, должен годами ходить по инстанциям, собирать тома справок (причём не бесплатно), чтобы стать законным гражданином на своей родине.

Мы с самого начала категорически возражали против принятия такого бессмысленно жестокого закона. Меня, честно говоря, поражает, как могли одобрить такой проект компетентные учёные и почему уважаемый академик Кутафин, считающийся «отцом» нового закона, не просчитал неизбежных последствий. А закон этот сразу принёс столько лишних страданий нашим соотечественникам-переселенцам, что президенту Путину пришлось публично извиняться и вносить ряд поправок.

— К сожалению, поправки облегчили положение лишь небольшой части соотечественников. Зато отрицательный эффект закона огромный. Нашим соотечественникам дали понять, что, несмотря на все заверения в любви к ним, родина принимать их не хочет. И переселение на постоянное жительство в Россию практически прекратилось.

— Я считаю, что нынешнему составу Государственной Думы предстоит серьёзная работа и над новыми поправками в Закон «О гражданстве РФ», и над поправками в Закон «О правовом положении иностранных граждан». А по большому счёту России, конечно, давным-давно нужен закон «О репатриации». Переселенцы мечтают о таком законе с начала 90-х, и я знаю, что многие депутаты пытались разработать закон о репатриации, но каждый раз пугала трудность определить юридическое понятие, кто же из бывших советских граждан репатриант, а кто — нет.

По-житейски всё вроде бы просто: возвращаться репатриантами могут те соотечественники, у которых нет другой родины, кроме России. Но здесь возникает множество вопросов. Например: могут ли считаться соотечественниками евреи или армяне, чьи предки на протяжении веков жили в России, но ведь, кроме России, существуют же и Израиль, и Армения?

Закон о репатриации есть в Израиле, Германии, Польше, Казахстане и даже у нас, в Адыгее. Там речь идёт, как правило, о представителях нации, признанной во внутреннем законодательстве государствообразующей, «титульной». Мы к такому признанию не готовы в силу своей исторической многонациональности. Можно, как мне кажется, считать соотечественниками, имеющими право на репатриацию, тех выходцев из Российской империи, Советского Союза и их потомков, которые принадлежат к народам, не обретшим нигде, кроме как в России, своего национально-государственного самоопределения. То есть русских, татар, башкир, адыгов, якутов и др. Важным критерием является владение русским языком. И, конечно, обязательное условие — желание самого человека считаться россиянином.

Закон о репатриации ни в коем случае не должен повторить горькую участь закона о соотечественниках, под который не было заложено никакого финансирования. Иначе опять выйдет обман, а наши соотечественники уже натерпелись обмана вдоволь.

Вообще проблема миграции заведена у нас в тупик. Дальний Восток и Сибирь стремительно пустеют, а Москва и Питер кипят, перенасыщенные приезжими.

<…>

— Но такова участь всех столиц мира. «Кипят», как вы говорите, мигрантами и Париж, и Лондон, и Нью-Йорк.

— Должны же мы постараться всеми возможными способами избежать такой участи. Разве нашего человека, не выработавшего иммунитет к разделённости по национальным кварталам в черте одного города, всё устроит в реальности сегодняшнего Нью-Йорка? Разве колониальное прошлое Франции не подтолкнуло к снятию всяческих барьеров на пути к иммиграции, а это, в свою очередь, разве не породило проблемы мусульман в больших городах, популярность того же Ле Пена и первые запреты на ношение платков в стране «свободы, равенства и братства»? Не надо доводить до взрыва.

— Что, по-вашему, нужно делать, чтоб «не доводить до взрыва»?

— Нужно отнестись к проблеме миграции всерьёз, то есть политически. Несколько лет подряд десятки экспертов трудились над разработкой Концепции государственной миграционной политики, а потом, когда миграцию передали в ведение милиции, этот проект был переписан заново, в запретительном духе. И теперь мы имеем уже не Концепцию государственной миграционной политики, а Концепцию регулирования миграционными процессами. Поразительно откровенное признание того факта, что политики как таковой у нас нет. Ну ладно, пусть будет регулирование. Но регулирование — не синоним простого запрета, регулировать надо не только жезлом гаишника, но и льготами, кредитами и т.д.

Вместо этого новые законы о гражданстве и о правовом положении иностранных граждан превратили в пытку процедуру легализации. Если человек не хочет (или не может) платить за каждую справку, его подвергают мытарствам. Новое законодательство позволило превратить в «нелегальных иностранцев» более миллиона наших соотечественников, давно живущих в России и не сумевших легализоваться по независящим от них причинам.

<…>

— Недавно администрация президента поручила Федеральной миграционной службе при МВД разработать пилотный проект добровольного переселения, но при этом было сказано, что денег нет и не будет.

— Кроме наделения землёй и освобождения от налогов можно предложить целый перечень льгот, которые ничего впрямую не будут стоить казне, но сразу привлекут переселенцев. А приведённый вами пример весьма красноречиво показывает, что миграционную политику у нас определяет администрация президента, которая, однако, не несёт за это ответственности и сама по себе не субъект экономических отношений. И здесь мы выходим на глобальную проблему: у нас в стране практически два правительства — одно в Белом доме, другое в Кремле. Кто из них главнее, я не решился бы сказать, всё зависит от вопроса. Например, силовые ведомства (включая МВД и, значит, миграцию) в ведении администрации президента. Но бюджетными средствами распоряжается правительство и, как это ни странно, силовые ведомства часто воспринимаются правительством как просители-нахлебники.

Я убеждён, что нам нужно избавляться от этой двойственности. Было бы разумно упразднить правительство в нынешнем виде и создать кабинет министров при президенте. Эта модель успешно действует в США.

— Но что же делать с миграцией, Константин Фёдорович?

— Для меня совершенно очевидно, что милиция, по определению, не может отвечать за всю миграционную политику. У милиции и так забот хватает: проблема миграции никогда не станет для неё важнее, чем прямая обязанность ловить преступников и следить за общественным порядком. А определять миграционную политику должен компетентный государственный орган, отвечающий одновременно и за работу с миграцией, и за диаспору в ближнем зарубежье. Ведь диаспора и миграция — два сообщающихся и переливающихся сосуда.

<…>

Нужно срочно действовать. Ведь из-за отсутствия эффективной миграционной политики не только накапливаются противоречия и вместо выгод миграция приносит одни проблемы, но и вообще стопорится позитивная миграция. Да, после выхода новых законов и введения огульных ограничений соотечественники перестали переселяться в Россию.

<…>

Может быть, репатриация станет наконец-то государственным приоритетом России?

Интервью Валерию Черкашину, KMNews.Ru 5 июля 2004 г.

— У Москвы, конечно, есть целый ряд профессий, которые сегодня не пользуются интересом у москвичей. Например, водители рейсовых автобусов, троллейбусов, трамваев в Москве — как правило, это переселенцы, выходцы из Украины, Молдовы. У Мосгортранса есть даже официальная квота (по-моему, десять тысяч человек в год), в соответствии с которой он может привлекать на эти работы мигрантов из ближнего зарубежья. Но, по большому счету, Москва в состоянии справиться со своими проблемами без подпитки из ближнего зарубежья. Москва вообще самодостаточный город. Если сегодня и есть проблема, то эта проблема в том, что она не успеваем переварить тот наплыв мигрантов из-за рубежа, который стал чертой жизни Москвы после распада Советского Союза.

Другое дело, что Россия в стратегическом плане, безусловно, заинтересована в том, чтобы быть реципиентом, получателем миграционной волны и распределять мигрантов по своей территории в соответствии с запросами этих территорий, в соответствии с перспективами этих территорий. Для этого необходима государственная миграционная политика, необходимы органы, которые в состоянии перераспределять эти миграционные потоки, необходима миграционная программа. Ничего этого, к большому сожалению, в окончательном виде в России нет. Есть только какие-то подходы. Причем, часто противоречивые. С 1991 года в России нет сознательной миграционной политики, которая приводила бы к хорошим для России результатам. У нас есть шараханье из одной стороны в другую. В начале, полный бардак и неразбериха с миграционной политикой, в результате чего мы, ради соответствия стандартам просвещенной Европы, принимаем законы (закон о миграции, закон о вынужденных переселенцах 1993 года), которые потом по своим нормам никогда не исполняем. А через какое-то время мы бросаемся в другую крайность – исходим из того, что все, кому надо, в Россию уже приехали, и нам надо поставить барьер на пути нежелательных мигрантов. И тогда начинается переутверждение законов о гражданстве, создание миграционной службы уже в составе МВД, передоверение этой функции, – работы с миграцией, – милиции, что влечет за собой охранительные меры, вместо социальных и экономических. Я считаю, что ошибочно и первое, и второе.

У нас сегодня масса соотечественников в Средней Азии, в Закавказье в некоторых других регионах, которые нуждаются в том, чтобы их как можно быстрее спасли, переселив в Россию, сохранили бы их идентичность. А такой задачи — поддерживать идентичность и сохранять популяцию русского народа и других народов, населяющих Россию, власть перед собой, к большому сожалению, никогда не ставила. Я думаю, что необходимо в ближайшее время (в год, в два) и в Госдуме, и в правительстве Российской Федерации, и самое главное, на уровне президента России прийти к каким-то выводам и действовать в соответствии с этими выводами.