Из России бегут больше, чем из Ирака

Гонтмахер Евгений Шлемович, научный руководитель Центра социальных исследований и инноваций, бывший Вице-президент Российского союза промышленников и предпринимателей

Из беседы с председателем исполкома Форума переселенческих организаций Лидией Графовой, "Известия" , 9 марта 2004г.

— Около двух лет назад сферу миграции передали в ведение МВД. Сегодня положение российских мигрантов хуже некуда. Что делать?

— Очень сожалею, что было принято то решение. Последствия не замедлили сказаться. Закон о гражданстве был так "усовершенствован", что президенту пришлось публично признать его антисоциальную направленность. В послании Путин сказал: "Нам нужны не запреты и препоны, а эффективная иммиграционная политика". Может ли милиция реализовать такую политику? Нет, это вообще не ее дело. Так что "развод" неизбежен, и чем скорей, тем лучше.

Вообще Федеральная миграционная служба почти пять лет барахтается в круговерти реорганизаций. Проблемы не решаются, кадры разбегаются, не выдержав нервотрепки. Но самый сокрушительный удар по проблеме был нанесен в июне 2001 года, когда под давлением финансово-экономического блока правительства была ликвидирована федеральная миграционная программа. И хотя в бюджете на миграцию выделялось явно недостаточно средств, программа все же обеспечивала определенность и прозрачность финансирования.
<…>

— Хотя даже Путин говорил о необходимости привлечения мигрантов в Россию, "мигрантофобия" в стране растет. Как при таких настроениях можно перейти от запретов в регулированию?

— К великому сожалению, большинство россиян не понимают, что ряд наших житейских трудностей вызваны тем, что уж очень мало людей живет на бескрайних российских просторах. Например, сейчас ставится вопрос о переходе на профессиональную контрактную армию. Но можно ли иметь небольшую армию и отказаться от всеобщего призыва, если границы у нас — 52 тысячи километров?

Парадокс еще в том, что ужесточение законодательства происходит в то время, когда массовая миграция в Россию практически прекратилась. Те, кто хотел переселиться навсегда, уже это сделали.
<…>

— По данным ООН, Россия в прошлом году заняла первое место в мире по количеству лиц, ищущих убежища в других странах. Как думаете, почему мы даже Ирак обогнали?

— Да, в то время как нас запугивают наплывом нелегальных мигрантов, мы сами становимся объектом миграционного притяжения со стороны Западной Европы. Демографический кризис переживают почти все развитые страны, скоро они будут соревноваться, переманивая друг у друга мигрантов. Ну а сейчас, пока есть возможность выбирать, европейские страны предпочтут привлечь русского с Украины, чем араба из Сирии. Мы им ближе по менталитету. Франция, как известно, уже приняла около шести миллионов мусульман, Париж, как говорят, "почернел". Можно понять, почему Франция разрабатывает сейчас программу по привлечению мигрантов из стран СНГ.

— В отличие от многих вы обеспокоены так называемой китайской угрозой. Что вы предлагаете?

— Сегодня уже очевидно, что нам не удастся привлечь на ПМЖ сколько-нибудь существенное число соотечественников, представляющих коренные народы России. Будет еще продолжаться миграция титульных наций из тех стран СНГ, чья экономика слабее нашей, но это будут в основном временные трудовые мигранты, и среди них с каждым годом будет все меньше людей, говорящих по-русски. Значит, наиболее вероятно, что население России станет расти за счет Китая. У нас по ту сторону Урала живет около 30 миллионов, а у них в одной соседней с нами Маньчжурии 150.

— Многие эксперты считают, что при дефиците трудовых ресурсов, который ожидает Россию, мы каждому китайцу будем рады.

— При одном условии: если бы смогли ассимилировать китайцев, как это пытаются делать, например, в США. На международной космической станции Америку представлял китаец, и никого это не удивляло. А наше общество не готово выполнять роль "плавильного котла" даже русских переселенцев. Китайцы, чтобы защититься, начнут создавать в России "чайна-тауны", там своя мораль, свои законы. Если наша безлюдная Сибирь и пустеющий Дальний Восток покроются "чайна-таунами", сможем ли мы сохранить эти земли?
<…>

— Какой бы богатой ни была страна, реализовать эти богатства могут только люди. И сегодня нам надо заботиться не о том, чтобы не пускать мигрантов в страну, а о том, чтобы удержать и помочь в обустройстве тех, кто уже к нам переселился, и привлекать, если это еще возможно, новых.

Заметьте, никто не говорит, что не надо наводить порядок в миграции, направлять миграционные потоки туда, где люди особенно нужны. Но нельзя же представлять это "регулирование" в образе милиционера! Нужны экономические стимулы, концентрация усилий госструктур, бизнеса, общественных организаций, СМИ.

Из беседы с М.Колеровым, "Отечественные записки", №3, 2003 г.

<…>

Еще одна примыкающая проблема — это, конечно, миграция. У нас уже сейчас не хватает рабочей силы на фоне того, что есть небольшая официальная безработица. Безработица структурная, потому что люди с высшим образованием идти работать дворниками или такелажниками на завод не хотят. Тем более что там, кстати, зарплаты не такие большие. И плюс к тому у нас значительное большинство предприятий официально не показывают вакансий и сами пытаются их закрыть через рекрутинговые агентства, знакомых, родственников и так далее. То есть если я прихожу на биржу труда, там есть база данных о вакансиях, но я там мало что нахожу. Но дело заключается в том, что, наконец, надо решить и понять: вообще-то с нашим населением, со 145 миллионами человек, мы с этой территорией совладаем?

— Никуда не денемся. Это конституционная территория.

— Увы, в нашем ситуации скоро возникнет выбор: либо территория, либо население.

— Это мифический выбор.

— Смею вас уверить, если мы законсервируем нынешнюю нашу систему — политическую, социальную, то уже через 10–15 лет вопрос о целостности России будет стоять очень остро.

— Выбор «либо территория, либо население» — искусственный. Депопуляция, вымирание ряда регионов России налицо, но налицо экспансия российского бизнеса на Украину и в Белоруссию, налицо всасывание массовой рабсилы из Молдавии, с Украины, из Белоруссии. Значит, нам мало трудовых ресурсов.

— Россия должна открыть двери нараспашку, как это ни прискорбно для кое-кого прозвучит.


— Китайцам открыли, и скоро мы лишимся Дальнего Востока.

— Есть несколько волн мигрантов, которые могли бы в Россию прийти навсегда. Хотя мы уже, к сожалению, почти опоздали.

— Первая волна — это все, кто по-русски думает и говорит. Не обязательно этнические русские. Это украинцы, молдаване, жители Средней Азии. Причем это не только привлечение сюда людей на работу. Это репатриация, по сути дела, это переселение людей насовсем, с семьями. Речь должна идти, может быть, о важнейшей государственной программе, потому что бизнес этим заниматься не будет. Пусть лучше исправно платят налоги и создают рабочие места. Таких мигрантов можно привлечь до десяти миллионов человек, но с каждым днем этот шанс тает, тает и тает, потому что люди с белым цветом кожи точно таким же образом нужны Европе, Северной Америке, Австралии. Там имеются свои миграционные программы, конечно с жестким отбором, но эффективные.

— Наши соотечественники по бывшему Советскому Союзу им остро нужны. И не только программисты, но и рабочие. Это лучше, чем выходцы из мусульманских или африканских стран: пока еще приличный уровень образования, более близкая культура, привычка к климату. Этой тенденции мы должны — пока не поздно — противопоставить общенациональную программу репатриации. Основная идея, которая, кстати, может чем-то заменить пустоту на месте национальной идеи: Россия — родина всех, кто думает по-русски и для кого русская культура на первом месте. Это первая волна возможной миграции к нам.

— Вторая волна — мы должны привлекать людей из дальнего зарубежья, для кого русский язык чужой, кто никогда в России и Советском Союзе не жил. Здесь, конечно, должна быть система тщательного отбора и квот.

— Но это китайцы и корейцы.

— Не обязательно. Предлагаю обратить внимание на индусов. В противном случае действительно китайцы так или иначе инфильтруются в страну. На Дальнем Востоке, где китайцы в относительно большом количестве, нет китайских могил. Потому что когда китаец умирает, его документы передаются другому живому человеку, который таким образом легализуется. Как бы мы ни старались, обязательно такая инфильтрация будет идти. Но и с такой иммиграцией надо работать. К примеру, нужно категорически препятствовать созданию так называемых «чайнатаунов» и вообще зон компактного проживания выходцев из дальнего зарубежья. В Москве, увы, зачатки таких зон уже есть.

По сути дела, это территории, где не действуют российские законы, какие бы они плохие ни были. Тут государство должно действовать, конечно, не нарушая права людей. Но, тем не менее, эта рабочая сила нам нужна. Те же самые вьетнамцы — почему нет? Хотя Индия, повторюсь, предпочтительнее, потому что из крупных источников трудовых ресурсов это все-таки наиболее близкая к нам страна по культуре и по менталитету. У нас сейчас 80 процентов русских в составе населения. Значит, можно элементарно рассчитать, сколько мы можем сюда пустить людей, чтобы не потерять русское (русскоязычное) ядро страны, чтобы не повторить ситуацию с Косово. Но для этого нужна политическая воля и желание подумать. Вместо этого опустили законами о гражданстве новый «железный занавес». Опустили не столько перед китайцами и вьетнамцами, сколько перед нашими соотечественниками, которые необладают такой изворотливостью, как те же китайцы. Они придумывают разные методы инфильтрации — например, через Казахстан, у которого фактически открытая граница с Россией. А наши соотечественники об этом даже и не думают. Они по-другому воспитаны.